Отозвали меня в мае из отпуска. Начальник сейсмопартии лёг на операцию, нужно было кому-то в Сургуте с бумагами возиться. На базе экспедиции из нашей партии я был один, пока не приехал коллега: геодезист Витя Рогов- казачок из станицы Вешенская. Он оставался в тайге после сезона базу партии охранять, сменили через месяц, и теперь Витя собирался уезжать в родные места. Предварительно загуляв на несколько дней в компании с полузнакомыми и совсем незнакомыми (до первого стакана) людьми.
Одним не совсем прекрасным утром открывается дверь в кабинет, и заглядывает знакомый хант- Иван Кечумов. Мы у него на угодьях зимой сейсморазведку проводили, профили рубили.
Заходит и жалуется:
- Саша, надо что-то делать: рыба в реку из озера не идёт, по ручью не может спуститься.

А произносит он эти слова с хантейским акцентом, несмотря на то, что много лет проработал в администрации города Сургут на важной должности по делам народов Севера.
- Рып-па не ит-тёт...
Ну, почти финско-эстонский акцент получается.
Оказывается, через ручей мы соорудили зимой переправу, а потом забыли разрушить. Брёвна, сучья так плотно спрессовались, что проходила лишь вода и то с трудом. Стал прикидывать по карте, как лучше сделать. Было, запланировал , чтоб на вертолёте туда долететь, а потом на резиновой лодке по ручью в озеро подняться. Там на берегу буровая вышка стояла, можно от них с попутным бортом в Сургут вернуться. Но хант сказал, что озеро существует лишь на карте, а в реале болото, затянутое ряской.

Повезло, как раз в соседнюю партию на другой день вылетала на МИ-8 комиссия по инвентаризации. Я напросился по пути нас забросить к ручью, а вечером подобрать. Навестил пьяного Витю и сообщил, что завтра летим. Похоже, он не совсем понял, но с готовностью покивал. Я собрал немного еды в рюкзак, топоры, бензопилу с запасом бензина и масла. Утром толкаю Рогова, нас довозят до аэропорта, взлетаем. Витя непонимающе смотрит в иллюминатор:
- Ну, ни хрена себе я в отпуске отдыхаю... Завтра же у меня поезд домой.
А..ич, ты что наделал? А если мы застрянем там надолго?
И смотрит на меня с пьяным укором в грустных глазах.

Спрыгнули мы на болотинке, вертушка улетела, пилоты пообещали в 7 вечера забрать нас.
Подходим к ручью. Картина непривлекательная, конечно. Груда брёвен с заиленными ветками загромоздили русло вплоть до самого дна. Начали разбирать инструменты, и в это время из воды, натурально, высунул морду здоровенный язь и посмотрел на нас, типа: братцы, пошевеливайтесь, на свободу хочу.
Пилили и рубили так, что только брызги летели. Ручей был шириной метра три- четыре, так что управились к обеду. Обрезки брёвен складировали на берегу и уселись отдохнуть.

Что тут началось!
Мимо нас проплывали подводные эскадры щук всяких размеров. Среди них язи и окуни со всякой мелочёвкой. Не выдержав, мы с Витей схватили топоры и начали лупить по воде, стараясь попасть по рыбине. Тыкали заострёнными кольями, как копьями. Мокрые от брызг, ходили мы растроенно по берегу, иногда швыряя в проплывающих рыбин чурками. Хоть бы маленький крючочек с леской или капроновой ниткой. Наконец, Витя плюнул на рыбалку, разделся до трусов и улёгся на брёвнах, нежась под жарким весенним солнцем. Я пошёл собирать оставшуюся с осени клюкву. Пасусь на болотинке ,и вдруг под ногами проскользнула небольшая гадюка. Вернулся к Рогову, сообщаю ему, и он, ворча, что нет никакого покоя ему ни от меня, ни от хантов с их рып-пой, ни от гадюк , оделся. До прилёта вертолёта он просидел на самом верху груды брёвен, вглядываясь в траву.

Ми-8 прилетел вовремя, забрал нас, а наутро Витю мы довезли до вокзала- он был слегка мрачен с похмелья и время от времени укорял меня за вчерашний день, проведённый впустую и насухую в преддверии его отпуска.