"Итак, вы русский? Я впервые
     встречаю русского..." Живые,
     слегка навыкате, глаза
     меня разглядывают: "К чаю
     лимон вы любите, я знаю;
     у вас бывают образа
     и самовары, знаю тоже!"
     Она мила: по нежной коже
     румянец Англии разлит.
     Смеется, быстро говорит:
     "Наш город скучен, между нами,-
     но речка - прелесть!.. Вы гребец?"
     Крупна, с покатыми плечами,
     большие руки без колец.

     ...

Дома,- один другого краше,-
     чью старость розовую наши
     велосипеды веселят;
     ворота колледжей, где в нише
     епископ каменный, а выше -
     как солнце, черный циферблат;
     фонтаны, гулкие прохлады,
     и переулки, и ограды
     в чугунных розах и шипах,
     через которые впотьмах
     перелезать совсем не просто;
     кабак - и тут же антиквар,
     и рядом с плитами погоста
     живой на площади базар.

    ....
Не шло ей имя Виолета,
     (вернее: Вийолет, но это
     едва ли мы произнесем).
     С фиалкой не было в ней сходства,-
     напротив: ярко, до уродства,
     глаза блестели, и на всем
     подолгу, радостно и важно
     взор останавливался влажный,
     и странно ширились зрачки...
     Но речи, быстры и легки,
     не соответствовали взору,-
     и доверять не знал я сам
     чему - пустому разговору
     или значительным глазам...

циферблат)