почему здесь не любят новичков?

Гы, Вы же не европейский червончик чтобы Вас любить.

А вообще вопорс хороший (я ведь тоже новенький ), заметил некоторую "черствость", недосказанность, эти намееёки полунамеёки, а иногда знаете ииииии , но я позволю себе его перефразировать и предоставлю это Райкину Аркадию:

(Председатель) - Опять на повестке дня вопрос о безобразном поведении сотрудника нашего учреждения - товарища Ошлепкина. Ведь неоднократно поступали заявления, жалобы, протоколы из милиции о хулиганских выходках товарища Ошлепкина. Это вместо того, чтобы культурно отдыхать в кругу семьи, товарищ Ошлепкин, чуть ли не каждый день, простите за грубость, напивается, как свинья… Слово предоставляется товарищу Ошлепкину!

(Ошлепкин) - …говорит правильно, что…

(Председатель) - Слушай, говори, Ошлепкин!

(Ошлепкин) - Я и говорю… правильно говорите, товарищ председатель, что действительно, понимаешь, что вместо того, чтобы, там, в кругу семьи, или, там, на симфонию, я, понимаешь… Я, понимаешь, это… тещу тоже… Это… Было, было, и скандалы были… Но если насчет вчерашнего дела, то там напрасно меня забрали: вчера не я морду бил, вчера мене морду били!

(Председатель) - А про вчерашнее нам вообще еще ничего не известно!

(Ошлепкин) - Неизвестно?! А, я тогда обратно… извиняюсь.

(1-й общественник) - Я вношу предложение: ходатайствовать перед дирекцией нашего учреждения об увольнении товарища Ошлепкина с работы и передачи его дела в суд!

(Все вместе) - Правильно!

(1-я общественница) - Тяжело говорить… Больно… Проглядели живого человека, не окружили заботой и вниманием, проявили черствость, товарищи!

(2-й общественник) - Общественность махнула на него рукой, и вот результат: пьянство, дикие дебоши и мордобой. Бьет жену. И правильно делает, что бьет…

(Ошлепкин) - Вы интересовались моей жизнью?

(Из зала) - Вася, ну как же?

(Ошлепкин) - О! То, се, Вася… Не интересовались!

(2-й общественник) - Ты спроси: тебя окружали…?

(Ошлепкин) – О! Меня окружали… действительно… вот этим самым… как его… заботой и вниманием?

(Из зала) – Окружал ты заботой?

(Ошлепкин) – Не окружали! А привлекали меня к общественной работе? Ну, спроси!

(2-й общественник) – Эй, тетка, чего сидишь как на именинах, тебя же спрашивают: привлекала ты его к общественной работе? Скажи чего-нибудь.

(Председатель месткома) – Э… вот… Ну, как же, Вася! А помнишь…

(Ошлепкин) – Э… что… помнишь… Во память! Никто уже не помнит, одна она помнит! Видали! Садись. Ничего. Никто меня не привлекал… Полюбуйтесь на них. Я этого дела так не оставлю!

(Председатель) – Васенька! Солнышко!

(Ошлепкин) – Что Васенька! Что! Уй! Я тебе не Васенька-Петенька, а Василий Федорович!

(Председатель) – А ты прости нас, Вася… простите нас, Василий Федорович! Мы это дело учтем и исправим.

(Ошлепкин) – Ага, учтите, исправьте. А если поздно? Если поздно, если я уже неисправимый! Что! Проглядели! Проморгали живого человека! Вот оно-то, мурло настоящее!