В ответ на:

---

Вдруг перед самой кассой моего мужа проворно обогнала та самая... русская дама, развернулась к нам лицом и стала размахивать руками, видимо, еще не обладая нужным запасом немецких слов для того, чтобы объяснить, что очередь она чотко застолбила. Муж в непонимании остановился. Помимо нашей кассы, в магазине работало еще не менее пяти-шести касс. И людей было совсем немного. В нашей очереди впереди стояло не более двух человек с единичными покупками. "Ентшульдигунг" - выдавил муж. И тут дама, завидев свой собственный экскорт, еще яростнее замахала руками и на чистом русском языке тоном не для возражений заявила: "Нет, нет, давайте, выезжайте обратно, эта очередь уже занята. Выезжайте! Пусть въедет тележка моего мужа!" Мой снова робко повторил свое "энтшульдигунг" и дипломатично добавил на ломаном русском: "Да я разве против? Раз заняли очередь, то и стойте!" Но с места не сдвинулся. Дама усилила металл в голосе: "Нет, вы должны выехать! Вы должны пропустить тележку. Что, не видите, там мой муж? Там маленький ребенок ждет, пока вы выедете! Совсем уже ничего не видите?" Мой муж с олимпийским спокойствием пожал плечами: "Приятное совпадение. И в моей тележке тоже сидит ребенок. И тоже ждет своей очереди. Поэтому я никуда не поеду. Я уже стою там, где я стою. Причем никто не мешает вам самой стоять там, где стоите. Так что идите к кассе и платите, раз заняли очередь..." И снова остался стоять на месте. На этот спектакль смотрели уже все, кто был в магазине. Тогда дама, пыхтя и краснея, стала проталкивать нашу тележку назад, а вместе с ней и моего мужа к желаемой ей цели. Муж снова не двинулся. Дама усилила агрессию, хватаясь своими ручками за тележку и пытаясь ее своротить с места. Муж стоял.
И тут начался чисто русский сценарий. Я взялась за тележку и сказала: "Девушка, уберите руки! Здесь дети. Или нам придется вызвать полицию. "Ха! - совсем уже в голос выкрикнула дама. - Напугала! Да зови свою полицию! Пугает тут!" Мой муж хотел что-то еще добавить. Но к нашему трио неожиданно присоединился рояль в кустах - программёр: "Юля, успокойся, не надо разговаривать с не очень умными людьми. Ты же видишь, они недалекие люди..." Программёр определенно делал акцент на нашу безнадежную интеллектуальную ущербность. Но дама берегов уже не видела: "Ну уж нет!" И еще яростнее налегла на тележку. Мой муж засмеялся. Стоявшие вокруг тоже. Сынишка спросил: "Па, а тё эта тетя делаит?" Программёр снова надавил: "Юля, иди сюда, ты же не такая, как они!"
Юля отпустила тележку, дрогнула нижней губой, потом с короткой истерикой снова в ценилась в нашу несчастную тележку с ребенком и прокричала: "Да пропустите же меня отсюда наконец!" И бочком двинулась по нашему несостоявшемуся маршруту. Мы ее молча и торжественно пропустили. Впереди уже минут пять скучала кассирша, поскольку всю очередь перед нами она уже обслужила. Мой муж, пропустив гостью из России в арьергард очереди, так же медленно дотолкал нашу тележку до кассы и стал расплачиваться. Я же в этом чертовом узком проходе оказалась между ним и этой дамой.
Тем временем программёр негромким и наставительным тоном далай-ламы продолжал: "Юля, ты сама думай, ну разве так можно. Ты же видишь своими глазами, что у людей с мозгами совсем туго. Это же больные люди..." Но рассчитывал быть услышанным не этой самой Юлей, а именно нами. Ну вот такая партизанская тактика ведения ближнего боя у человека. Что тут поделаешь. Я услышала и почти инстинктивно повернулась к ним. Увидев это, дама добавила финальный аккорд, уже обращаясь персонально ко мне: "Да, да, продолжайте тупить и дальше в таком же духе!" В отличие от своего нордического мужа, я не выдержала: "Девушка, я вас очень прошу, очень, закройте наконец свой рот!" Дальше мои бедные ушли слышали уже только настоящий, чистый, не омраченный еще никакими эмигрантскими перипетиями русский мат. Кассирша на миг обернулась к нам, застыла, но не осилила перевода. Мой муж снова засмеялся. А я...
Я промолчала. Но еще всю дорогу, пока мы шли с покупками в паркинг (лучше бы мы остались дома!!!), меня не оставляло ощущение странного дежавю, мной в берлинской суете подзабытого, потерявшего былой аромат, но воскресшего вдруг такими родными и яркими красками, что, кажется, иначе в такой ситуации и поступить было бы нельзя. И хотя произошедшее не добавило в мою жизнь ничего нового, в который раз стало нестерпимо за державу обидно.
А вы? Как бы поступили вы, окажись в этой ситуации на моем месте?