У меня еще есть
В целом националисты и «фашисты» в качестве главных политических оппонентов — это мечта и самого Януковича, и его окружения. Не зря последние несколько лет в результате тонкой политической игры в большую политику буквально за уши втащили «бандеровца» Тягнибока, «Свобода» которого еще на позапрошлых парламентских выборах довольствовалась 0,12% голосов.
Тягнибок как оппонент во втором туре президентских выборов 2015 года был для Януковича идеальным вариантом. Но тонкая игра на одном фронте провалилась из-за топорной работы на других. К концу 2013 года у Виктора Януковича оказалось столько врагов, что националисты затерялись в их рядах.
С бизнесменом Сергеем Блажевичем мы пьем чай в ресторане одного из самых шикарных отелей Киева. На улице его поджидает блестящая грациозная Infiniti с «блатными» по российским меркам номерами АА 2222. На этой Infiniti Сергей разве что покрышки на полыхающую улицу Грушевского не подвозит. А все остальное, что нужно на благо революции, — пожалуйста.
Сергей — один из активистов «автомайдана». Это такой мобильный отряд оппозиции, который доставляет на Грушевского покрышки и дрова, патрулирует город, сообщая обо всех передвижениях силовиков, пытается оперативно блокировать больницы, если «Беркут» забирает оттуда раненых «революционеров»… Среди автомайдановцев нет маргиналов и «фашиствующих молодчиков» — сплошь средний класс, бизнесмены средней и большой руки.
Свое участие в революции Сергей аргументирует сначала емко: «Замахали уже». Но это не революционный идеализм, а прагматизм чистой воды. Бизнес, в большинстве своем циничный, привык рассуждать в категориях «выгодно — невыгодно». И бóльшая его часть на Украине встала на сторону Майдана, потому что Янукович поломал привычные схемы его отношений с государством — коррупционные схемы, но тут же построил другие, которые бизнес не устраивают:
— Раньше внутри коррупционной системы работала схема, при которой ты понимал, что платишь за преференции себе. Так было при Кучме, при Ющенко. А когда пришел Янукович, ты уже должен был платить не только за преференции, но и за то, чтобы силовики на тебя не наезжали. Но это еще было терпимо. По крайней мере, ты понимал, что, если заплатишь, будет результат. Сейчас о преференциях речь не идет совсем. Ты платишь только за защиту от наездов, но даже если платишь, не можешь быть уверен, что обещанное будет исполнено. Это система стопроцентного кидка, и она оформилась именно за последние года три.
Мелкому бизнесу еще сложнее: его предпочитают просто отбирать. Но самую большую ошибку Виктор Янукович, по мнению многих, совершил, когда повел неправильную игру с украинскими олигархами.
— И Кучма, и Ющенко отношения с олигархами строили ровно, были над схваткой. А Янукович над этой схваткой не остался, он вступил в эту зону больших интересов как один из игроков, — объясняет политолог Владимир Грановский. — Так называемая семья — ближайшие родственники Януковича и несколько наиболее приближенных к нему бизнесменов, — активно включились в процесс большого передела собственности.
За несколько лет сын Януковича Александр стал владельцем целой бизнес-империи, вошел в пятерку самых богатых людей Украины. Мало кому известный до 2009 года харьковский бизнесмен Сергей Курченко стал миллиардером, фактически монополизировав украинский рынок сжатого газа. Люди «семьи» заняли ведущие места в правительстве.
Понятно, что «олигархам со стажем» пришлось потесниться. От передела газового рынка пострадал Дмитрий Фирташ, Ринату Ахметову, давнему и крупнейшему спонсору Партии регионов, пришлось уменьшить свое присутствие в угольной отрасли. Передел собственности коснулся химической и нефтяной отраслей, атомной энергетики. В той или иной мере пострадали, по сути, все «олигархи со стажем» — кроме Фирташа и Ахметова, это и Виктор Пинчук, и Игорь Коломойский, и Александр Ярославский.

Владимир Грановский недавно ввел в обращение термин «акционеры Майдана». Именно крупный украинский капитал наравне с представителями ведущих западных стран он считает главными «теневыми акционерами» протестного движения — теми, кто через Майдан может ставить условия Януковичу и получит наибольшую выгоду от его ухода:

— Олигархам нужна система, при которой они и их собственность были бы защищены. Эти силы могут убедить оппозицию, в том числе и финансово, делать те или иные шаги. И все должны понимать, что главная цель этих демонстраций — это досрочная добровольная отставка Януковича. Если кто-то в окружении Януковича этого не понимает, думает, что он может найти какое-то другое решение, то он ошибается.
Именно протестные настроения бизнеса помогают так долго держаться Майдану.
— Хватит болтать, разгрузить помогите, — прерывает мою беседу с поваром одной из полевых кухонь евромайдана его помощник. Медленно пробираясь через толпу манифестантов, к кухне подъезжает полуторка с продуктами — несколько ящиков с овощами и гречкой разгружаются за пять минут. Все происходит без лишних формальностей: ни накладных, ни чеков. Водитель машет рукой и выдвигается к следующей кухне. На мой вопрос об учете всего этого добра работники кухни только отшучиваются: мол, военная тайна.
Власть и несогласные с протестами называют среди спонсоров европейские и американские фонды, но доказательств пока нет. Сетевые остряки назначили главными спонсорами евромайдана автопроизводителя Lexus и бренд швейцарских часов Ulysse Nardin — их рекламные билборды на Доме профсоюзов в первые дни протестов оказались в объективах всех съемочных групп.
Степан Кубив — депутат Рады, бывший банкир, а сейчас комендант евромайдана, ответственный за материальное обеспечение, — говорит, что в день Майдан обходится в 300–800 тысяч гривен (чтобы получить сумму в рублях, умножайте на четыре). Основные статьи расходов — аренда Дома профсоюзов, где находится «штаб сопротивления» (за остальные захваченные здания оппозиция, понятное дело, не платит), еда и транспорт.
В первые дни, по словам Степана Кубива, Майдан питался в основном продуктами, пожертвованными рядовыми киевлянами, мелкими предпринимателями, спонсорами из регионов. Полноценная система материально-финансового распределения возникла позже.
Так называемые материальные пожертвования — еда, одежда, средства гигиены — это около половины «доходов» Майдана. Еще четверть — это деньги, которые собирают в специальные урны по всей территории лагеря.
На старте, особенно в дни массовых акций, удавалось собирать до 250 тысяч гривен наличными. Потом пожертвования сократились.
Дефицит бюджета покрывается из партийных фондов и помощи бизнеса — кто-то переводит безналом, кто-то приносит наличные.
— Честность и прозрачность — основные черты работы финансовой системы евромайдана, — уверяет комендант и даже приглашает на ежедневный подсчет пожертвований. Он происходит в 8 часов вечера в отдаленном кабинете Дома профсоюзов под вывеской «Прием делегаций». Роскошный дубовый стол, кожаная мебель и сервант с набором рюмок из хрусталя явно диссонируют со студентами, греющимися чаем из пластиковых стаканчиков, и суровой охраной, сносящей в кабинет урны со всего лагеря. Всего их 17. «Инкассаторы» расписываются в ведомости за их доставку и выходят. Контейнеры по очереди вскрывают, высыпают содержимое на стол.
— Ну, здесь тысяч восемьдесят, — на глаз оценивает дневную «выручку» Кубив. И не ошибается.
Купюры сортируют по номиналу, складывают в стопки, которые затем пересчитывают на банковском счетчике. Оказывается 79 812 гривен плюс немного евро и долларов и горка мелочи.
За деньгами в кабинет приходит «казначей». Степан Кубив поясняет, что вся система управления финансами построена на максимальном разделении полномочий: тот, кто собирает деньги, не занимается их подсчетом; тот, кто считает, не участвует в формировании заявок на закупку; те, кто формирует заявку, не заняты в распределении; те, кто распределяет деньги, не участвуют в закупках, а закупщики не работают на складах. На мой вопрос о полевой кухне, принимавшей товар без всяких чеков, Кубив рассказывает, что для учета вполне достаточно телефонного звонка: все ведь держится на честности.
Впрочем, многие бизнесмены предпочитают помогать Майдану напрямую.
— С точки зрения среднего и крупного бизнеса помощь Майдану сегодня даже, наверное, больше, чем в 2004 году, — уверен Сергей Блажевич. — Потому что тогда Майдан стоял всего 16 дней, а сейчас уже третий месяц. Но есть и различия. В 2004 году большая часть финансирования со стороны бизнеса шла в штаб Ющенко. А сейчас крупных вливаний в оппозиционные партии нет, потому что непонятно, кто и куда их будет потом тратить. Помощь идет на низовом уровне, непосредственно Майдану — продуктами, дровами, одеждой…
— Почему такое различие?
— Потому что ситуация совсем другая. В 2004 году бизнес понимал, во что он вкладывается. Он хотел сменить власть, и для этого был легитимный способ: шли президентские выборы, был Ющенко, который полгода вел избирательную кампанию, формировал команду. Сегодня протест вышел стихийным. Легитимного повода для смены власти нет. Ведь Янукович должен сам захотеть отказаться от власти, а в это верят далеко не все. То есть существует четкое понимание, что мы сейчас не на финише, как в 2004 году, а в середине забега. Плюс отсутствие лидера, вокруг которого можно объединиться. Поэтому все сложнее.
oko-planet.su/politik/politikukr/228644-maydan-i-ego-akcionery-vse-tayny-...