ну что ж ... можно и про притеснения и репрессии в 70-е и про 80-е кое-что написать для тех, кто уверен, что в те годы была тишь да гладь, да божья благодать для немцев :

Но признание несправедливости, совершенной по отношению к немцам, не означало разрешения вернуться на родину. Как и относительно крымских татар, и месхов, относительно немцев было решено, что они «укоренились» на новых местах и должны там остаться.2 января 1965 г. в Москву прибыла первая делегация высланных немцев — 13 членов Инициативной группы «коммунистов, комсомольцев и беспартийных». Они привезли письма на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР Микояна, подписанные в общей сложности 660 немцами. Авторы этих писем выражали благодарность партии и правительству за снятие с «советско-немецкого» народа необоснованных обвинений и заявляли, что они — не часть немецкого, швейцарского или австрийского народа, а отдельный народ, имеющий родину в России. [7] Они настаивали не только на разрешении вернуться в родные места, но и на восстановлении автономной немецкой республики.Вопрос о восстановлении автономии для немцев имел особое значение — не только как свидетельство полной реабилитации и даже не только как необходимое условие сохранения и развития национальной культуры, но как единственная возможность создания как бы острова спокойного существования в стране, где ненависть ко всему немецкому, возникшая в годы войны с Германией, не угасла.Страшные военные утраты и жестокость фашистов к пленным и к мирным жителям на захваченных землях давала очень благоприятную почву для пропаганды, в военные годы нацеленной на возбуждение ненависти к немцам, а учебные программы в школах до сих пор преподносят исторические факты так, что Германия выглядит извечным врагом России, история немцев Поволжья замалчивается, и их особенность, их роль в революции, гражданской войне и мирном строительстве, а тем более совершенная над ними жестокая несправедливость во время войны просто не известны почти никому. Это создавало вокруг немцев атмосферу ненависти во время войны. К. Вуккерт вспоминает, что в своем трагическом положении немцы были лишены сочувствия окружающих:
«Не раз я слышал ... окрик: »А что вы хотели? Наши люди в осажденном Ленинграде умирали не меньше!" Иными словами, нас ставили на одну доску с теми, кто окружал Ленинград и душил его голодом, и мы должны были умирать за тех погибших в Ленинграде. Так сказать, око за око, зуб за зуб". [8]Конечно, с годами отношения с окружающим населением стали спокойнее, но все-таки нередко немцы и сейчас оказываются объектом ненависти только в силу своей национальности. Тот же Вуккерт рассказывает, как в 1967 г., он, зайдя к своему русскому соседу в селе, где они оба живут (Новотроицкое, Казахстан), застал у него гостей — брата с семьей. Брат — инвалид, потерял на фронте обе ноги. Узнав, что Вуккерт — немец, безногий бросился на него с криком:— Я тебя, гада, сейчас съем!С большим трудом его семье и брату удалось оттащить его. [9] Такая реакция — не редкость.Особенно страдают от неприязненного отчуждения окружающих дети немцев. Они не хотят говорить на родном языке, стесняются, что они — немцы. Вот почему для немцев было особенно важно восстановить свою автономию.Очередная делегация немцев, отправившаяся в Москву 7 июня 1965 г., была принята А. Микояном. Выслушав пожелания и претензии членов делегации, Микоян с большой похвалой отозвался о вкладе немцев в освоение целинных земель, похвалил немецкое трудолюбие и законопослушность, но отказал в просьбе.— Не все, что натворила история, поддается исправлению, — сказал он, и объяснил причины, по которым правительство отказывается от восстановления автономной немецкой республики:— «Сейчас в целинном крае вести хозяйство без немцев невозможно» и «Восстановление республики вызовет огромные экономические затраты». [10]Особо активным членам делегации, встретившимся с Микояном, было предложено переселиться в Москву, они получили хорошие должности и прекратили свои усилия. После столь неудачной попытки добиться пересмотра этого решения советского правительства надежда на улучшение нынешнего положения советских немцев угасла.Сейчас немцы рассеяны по всей стране. Районы компактного немецкого населения имеются в местах их бывшей ссылки: в Казахстане, Киргизии и Таджикистане. Большинство немцев живет здесь в селах и поселках, так как долгое время им не давали селиться в больших городах. Более половины немецкого населения занимается сельским хозяйством. Значительные группы немцев появились за последнее десятилетие в Волгоградской области, в Молдавии, на Кавказе и в Прибалтийских республиках. Но по-прежнему нигде они не имеют условий для нормальной национальной жизни. Практически отсутствуют школы на родном языке, лишь кое-где есть немецкие классы. Немецкая пресса представлена всего двумя газетами — одной в Москве и одной в Целинограде (Казахстан) с небольшим тиражом и тематикой, отнюдь не специфически немецкой. Нет немецких культурных учреждений — издательств, театров и т.п. Значительная часть молодых немцев в этих неблагоприятных условиях утратила немецкий язык или лишь говорит на нем, но с трудом читает и пишет.Быстрым темпом идет ассимиляция. Если в 1959 г. 75% немцев считали родным языком немецкий, то в 1970 г. такие немцы составили только 66,8%, а в 1979 г. — 57%. [11]До сих пор существует скрытая дискриминация немцев при продвижении по службе и при поступлении в высшие учебные заведения, так что немецкий народ почти лишен национальной интеллигенции. Но самое тяжелое для немцев — то, что они по-прежнему обречены жить в инонациональной среде, враждебной к ним в память о страданиях, пережитых в войне с Германией. К тому же стихийная ненависть населения подогревается сверху и стараниями местной прессы. Так, 1 и 2 апреля 1980 г. в газете «Челябинский рабочий» была помещена статья, где о жителе Челябинска немце Александре Боусе было написано:
«Лобастый, с чуть рыжеватыми негустыми волосами, с яркими голубыми глазами... И вдруг вспомнились мои военные дни... До сих пор помню я другие каски. Темного, ядовитого зеленого цвета... Со свастикой... И глаза из-под этих касок. ...Особенно подходили для этих касок голубые глаза с ледком... Нордические глаза — принадлежность к »высшей расе"...".Многие немецкие семьи стали добиваться разрешения на выезд в ФРГ к родственникам еще в 50-е годы, а есть и такие, которые начали делать подобные попытки в 20-е годы. Однако массовым движение за эмиграцию среди немцев стало со второй половины 60-х годов, после того как пропала надежда на восстановление республики немцев Поволжья. Конечно, немецкая эмиграция имеет, как и еврейская, не только национальные, но и социальные корни: ведь есть возможность добиваться выезда в ГДР, тоже немецкую страну, но с аналогичным советскому социалистическим строем. Однако немцев, которые просят отпустить их в ФРГ или в ГДР, очень мало — подавляющее большинство стремится решить одновременно и национальную и социальные проблемы.Лишь с 1974 г., после многолетних усилий советских немцев, пошло им навстречу и правительство ФРГ, которое тоже стало добиваться разрешения на выезд для советских граждан, имеющих родственников в ФРГ. К этому времени, как сообщает ХТС, подали заявления на выезд около 40 тысяч немцев. [12] В Эстонии, Латвии, Казахстане и других местах они создали эмиграционные комитеты для коллективных усилий по получению разрешений на выезд. В январе 1974 г. активисты немецкого движения за выезд выпустили самиздатский сборник «Ре патриа», освещавший проблемы эмиграционного движения немцев. На его обложке стояло — «Выпуск 1", т.е. издание было задумано как периодическое. Но его составителей (В. Григас, Л. Бауэр и Ф. Руппель) вскоре выпустили в ФРГ, и »Ре патриа" прекратилась после первого выпуска.11 февраля 1974 г. в Москве у здания ЦК КПСС состоялась демонстрация немцев, добивающихся разрешения на выезд. Во время этой демонстрации Людмила Ольденбург со своими несовершеннолетними сыновьями приковала себя к светофорному столбу около здания ЦК. 17 февраля состоялась аналогичная демонстрация немцев в Таллинне. [13]С тех пор демонстрации стали распространенной формой борьбы немцев за выезд. Чаще всего такие демонстрации проводятся в Москве, в последнее время — главным образом на Красной площади; но случаются и вне Москвы, например, в Душанбе, перед зданием ЦК КП Таджикистана. Обычно эти демонстрации немногочисленны, самые большие — по нескольку десятков человек, но как правило — менее 10-ти, довольно часто — семьями. Вот описание типичной немецкой демонстрации, состоявшейся 31 марта 1980 г. на Красной площади в Москве:
«В демонстрации должны были участвовать около 30 человек, но незадолго перед ее началом немцы, прибывшие из г. Нарткала Кабардино-Балкарской АССР, были задержаны сотрудниками милиции. На Красную площадь смогли выйти только 5 человек из г. Котово Волгоградской области. Они несли транспаранты: »Мы хотим жить на своей родине в ФРГ". Все пятеро были тут же схвачены милицией и отвезены в пункт по охране порядка при Красной площади. Их имена: Виктор (1952 г.р.) и Лидия (1957 г.р.) Эбели, Виктор (1953 г.р.) и Альвина (1955 г.р.) Фрицлеры и Готфрид Облиндер (1953 г.р.). Семьям Эбелей и Фрицлеров ОВИР отказал в выезде уже 5 раз". [14]Своеобразный способ протеста, применяемый немцами, добивающимися выезда в ФРГ, — отказ от гражданства СССР со сдачей советского паспорта. Впервые этот способ применили около 300 немцев Казахстана и Киргизии в конце 1976 г. Одновременно они обратились с письмом о тяжелом положении немцев в СССР в международные правозащитные организации и в Московскую Хельсинкскую группу (см. главу «Правозащитное движение»). Несколько активистов немецкого движения были в связи с этим арестованы за нарушение «паспортного режима» и осуждены на лагерные сроки от нескольких месяцев до полутора лет. Некоторые из них по отбытии срока получили разрешение на выезд, но многие до сих пор получают отказы. [15] С 1976 г. начались обращения немцев в Московскую и Литовскую Хельсинкские группы. Продолжаются и обращения в советские инстанции, к правительству ФРГ и в различные международные общественные организации. [16]Организаторы коллективных жалоб подвергаются преследованиям вплоть до осуждения на лагерные сроки — по сфабрикованным уголовным статьям или «за клевету на советский строй» (так обычно квалифицируется указание в коллективных письмах на дискриминацию немцев в СССР). «Клеветнический» характер таких заявлений опровергается на суде выступлениями немцев с благополучными биографиями.С 1980 г. давление на немцев, добивающихся разрешения на выезд в ФРГ, усилилось, о чем свидетельствует Московская Хельсинкская группа, посвятившая немцам-отказникам четыре своих документа, из них три — в 1980-1981 гг. [17]В заявлении 246 немцев-отказников из Кабардино-Балкарии, направленном в 1980 г. в Президиум Верховного Совета СССР, в немецкий Бундестаг и на Мадридскую конференцию Хельсинкских стран, отказники жалуются на произвол и грубость властей, к которым они обращаются за разрешением на выезд:
«Зам. начальника РОВД г. Майский Д.М. Тимофеев объяснил нам, что в нас нуждаются здесь как в рабсиле, и, по его словам, перед тем как выпустить, из нас сначала выжмут все соки. Начальник городского управления КГБ г. Прохладный выразил желание сослать нас всех на БАМ (Байкало-Амурская Магистраль — очередная »великая стройка" — Л.А.). Зам. начальника РОВД г. Майский Д.М. Тимофеев в беседе с нами возложил на нас вину за гибель 20 млн. советских граждан во время Великой Отечественной войны. Начальник паспортного стола МВД КБ АССР Хуранов сказал однажды, что, будь его воля, он бы всех нас расстрелял". [18]Вынужденные обращаться с жалобами на местное начальство в высшие инстанции, немцы-отказники и там наталкиваются на беззакония. В этом же письме 246 немцев сообщается, что 10 ноября 1980 г. за посещение ОВИРа в Москве были задержаны и вывезены на место жительства под конвоем 15 немцев-жалобщиков. Двое из них были сброшены с железнодорожного перрона на рельсы сотрудниками КГБ. Г. Миллер, адрес которого был проставлен в этом письме для ответа, был арестован.Движение за выезд в ФРГ, особенно после того как западногерманское правительство стало поддерживать это движение, способствовало преодолению национальных комплексов у советских немцев. Среди них нашлись люди, не ограничивавшиеся жалобами на национальную неприязнь окружающих, но требующие признания заслуг российских немцев. В этом смысле показательно дело Александра Тилля и Владимира Райзера. Тилль был арестован в декабре 1981 г., а Райзер — в начале 1982 г. Их судили за «клевету на советский строй». Конкретно обвинение состояло в том, что они собирали подписи под требованием поставить памятник немцам, погибшим в трудармии в годы войны. Видимо, Тилль и Райзер не были одиноки в своих планах. По их делу прошли массовые обыски в Новосибирске и во Фрунзе, а уже после их осуждения 11 июня 1982 г. группа немцев из разных мест Киргизии подала заявку в горисполком Фрунзе на мирную демонстрацию в поддержку Тилля и Райзера. Ответа не было, и демонстрация не состоялась. Но эта заявка указывает на идею демонстрации, отличной от традиционных демонстраций немцев-отказников с единственным требованием разрешить выезд в ФРГ демонстранту и его семье.

Казахстанская тусовка: Несвидомая тусовка