А это и есть реальная война. Убийство и ничего кроме этого.
Там война сильно приукрашена и облагорожена. От реальной войны там ничего не осталось.
Вот ещё немного Суворова:
Отгремел зал. И пошли выступающие с трибуны мудрость сталинскую восхвалять. И пошли
выступающие призывать к террору беспощадному, к истреблению врагов как бы искусно они ни
маскировались, под какими бы личинами ни прятались. Хлопает зал выступающим. Одобряет. Тре-
бует зал: Смерти! Смерти! Смерти! Смерти, товарищи, желаете? Это можно. Это пожалуйста. Это
сколько угодно. Вот вам, если так уж хочется:
снова Холованов идет. Не спешит. В задних рядах, которые он прошел, — облегчение. Лица в
задних рядах такие, словно несли грузчики каждый по пять мешков цемента, но вот сбросили их и
присели под стеночкой: глаза к небу, языки наружу, на губах улыбка глупого счастья.
Чем больше рядов проходит Холованов, тем больше расслабления в задних рядах, тем больше
напряжения в передних.
Но прошел Холованов все ряды и по ступенькам — на сцену. Замер президиум. Тут на сцене
весело было, тут на сцене вроде и не замечали, что Там внизу происходит. Оживились товарищи в
президиуме, воротники поправляют, прически.
Так новобранцы себя ведут под взглядом свирепого старшины. Только товарищ Сталин невоз-
мутим. Только товарищ Сталин выступление слушает, головой покачивая, то ли одобряя говорящего,
то ли не соглашаясь с ним.
Оглядел Холованов президиум. У товарища Ежова глаза бегают, рукам товарищ Ежов места
найти не может: карманы свои на груди ощупывает, воротник проверяет, застегнут ли. Только сейчас
в сталинское ухо щебетал… а тут челюсть дрогнула и отвалилась. И товарищ Микоян неспокоен.
Товарищ Микоян — в галстуке. Так вот — за галстук себя, за ворот рубахи: вроде все застегнуто,
вроде галстук завязан, но чуть давит…
Не стал Холованов Ежова брать. И на Микояна сегодня приказа не было. Пошел Холованов к
трибуне — и выступающего за плечо: пройдемте…
А вот ещё:
Дядя Вася-вязатель, он же — Вася-киношник, знай себе ручку крутит, делегатов радостных
снимает. Голосуйте, дорогие товарищи, зачеркивайте кого нравится, вписывайте кого хочется…
Много вас таких было. На предшествующих съездах. Дядя Вася вот так же всех вас и снимал, ува-
жаемые. К примеру, на прошлом съезде, на XVII. Делегаты тогда, как и сейчас, тоже прикидывались
честными гражданами. Надо признаться, со стороны так и казалось. Представлялось, что все они
(или в большинстве своем) — наши родные советские люди… А что оказалось? Оказалось, что почти
поголовно съезд предыдущий был вражеским, шпионским, предательским и вредительским. Больше
половины делегатов вскоре перестрелять пришлось. Многих, ох, многих дядя Вася потом повторно
снимал. Но уже индивидуально. В камере смертников. Интересно хронику старую крутить: вот го-
лову гнут делегатскую, вот делегат сапог палача лижет, вот он, гад, кричит, что товарища Сталина
страсть как любит, что жизнь готов отдать… Ну и отдай. В чем проблема? Сапог-то зачем слюня-
вить?
Или вот:
Бревенчатая комната с тремя широкими окнами, с картой Испании и портретом диктатора на
стене. Вся испанская группа в сборе. Шесть девочек. В испанской группе лекция о французской ре-
волюции. Хорошо бы об испанской, но за неимением таковой приходится обходиться примерами из
истории соседней страны. Читает лекцию заместитель директора Института Мировой революции то-
варищ Холованов:
— Жил-был король Луй. Не первый Луй. А шестнадцатый. Французские товарищи с этим не
смирились. Они поймали Луя и отрубили ему…
Внимание слушательниц заметно возросло.
— …голову.
Одни перлы...
А вот это как?
кинематографист Макар в кинобудке коробками гремит. Потух свет. Без титров и вступлений —
фильм: товарищ Бухарин — среди комсомольцев. Товарищ Бухарин — среди красноармейцев. Това-
рищ Бухарин — друг пионеров. Товарищ Бухарин — на великой стройке коммунизма, на ББК — Бе-
ломорско-Балтийском канале. А на заднем плане какие-то люди в сером радостно тачки катают. И
кругом портреты товарища Бухарина. Тысячи портретов. Книги товарища Бухарина. Культ личности
товарища Бухарина. Арест гражданина Бухарина. Процесс врага народа, изменника, агента между-
народного капитализма и трех иностранных разведок, проходимца Бухарина. Расстрел мерзавца Бу-
харина. Затем — расстрел командарма первого ранга Фриновского и комиссара государственной
безопасности первого ранга Заковского, которые вредительским образом подготовили и провели
процесс Бухарина.
Товарищ Сталин любит каждый фильм смотреть по многу раз. Но сегодня у товарища Сталина
нет настроения.
— Товарищ Макар, хватит про это. Давайте что-нибудь веселенькое.
Что-нибудь веселенькое подавай! Так вот: не надо говорить, что работа пала-
ча-кинематографиста — дело простое. Да ни в коем случае! Подавай веселенькое. Поди сообрази:
полки коробками с лентами забиты… Веселенькое… Макар содержание всех лент знает, ход всех
процессов над врагами помнит. Назови фамилию, он мигом с полки нужную ленту снимает… А вра-
гов-то вон какие уймищи перестреляны. От каждого врага — нити к десятку других, а от каждого из
других — опять же нити… Вражеские заговоры разветвлялись и переплетались фантастическими
узорами. Макар помнит, кто с кем связан был, помнит, кто кого расстреливал, а расстреливающие
сами в заговорах состояли, сами были с кем-то связаны. Назови Макару любого врага, он тут же ап-
парат включает, фильм нужный крутит, а сам уж знает, какой за этим может заказ последовать…
Если приказ точный, Макар его сразу выполнит, Но как выполнять заказ расплывчатый про ве-
селенькое? Что есть веселенькое? У каждого свое понятие про веселенькое. Дядя Вася, на пенсию
ушедший, вкусы зрителя за много лет изучил. Он бы… Но и Макар не промах. Проскочил этикетки
взглядом, названий даже не читая, выхватил ту ленту, которую посчитал соответствующей заказу,
выглянул головой из двери кинобудки:
— Товарищ Сталин, тут вон лента про то, как девушку расстреливают…
Трещит аппарат, ленту мотает. Товарищ Сталин веселенький фильм смотрит про то, как де-
вушку расстреливают… В расстрельном лесу весна свирепствует. Бесстыжая такая весна. Распут-
ная… Избили девушку так, как у нас умеют, на мокрый песок бросили, и начальник расстрельной
партии Холованов ей сапог в лицо тычет:
— Целуй.
Смеялся все товарищ Сталин. А тут примолк. Волнуется товарищ Сталин. Никому не дано ви-
деть сталинского волнения: пустой зал, темнота. Повернулся:
— Еще раз, пожалуйста.
Совсем товарищ Сталин серьезным стал. Приказал еще раз фильм крутить про девушку. И еще
раз. Хочется поделиться. Но с кем?
— Товарищ Макар…
— Слушаю, товарищ Сталин.
— Вы видели?
— Видел, товарищ Сталин.
— Как жалко, что этот фильм, понимаешь, я никому показать не могу. Как жалко. Вот смотри-
те, товарищ Макар, он ей говорит сапог целовать, а она, понимаешь, не целует. Ее расстреливают, ее
убивают, а она, понимаешь, не целует сапог. Какая девушка, понимаешь, упрямая.