Лэсси.

У меня в городе жила шотландская овчарка (колли) по кличке Лэсси, как в знаменитом фильме. Дрессировал её, команды понимала она. Решил забрать её с собой на север в тайгу, так как оставлять дома с женой не получалось. По автозимнику привёз её в деревню, где располагалась база нашей партии. Этой же машиной уезжал назад. Попросил мужиков присмотреть за собакой, оставив на её прокорм крупы, макарон и денег. Весной, примерно через месяц, прилетел туда, а мне сообщают, что Лэсси, буквально за день до моего появления, заболела чумкой. Не ест, не пьёт, лежит с температурой, трясётся вся. Болезнь эта редко хорошо заканчивается для собак, во всяком случае, в подобных условиях: либо помирают быстро, либо остаются инвалидами. Взялся я лечить Лэсси. Возможно, у ветеринаров мой метод лечения вызовет скептическую усмешку. Я толок таблетки тетрациклина в ложке, засыпал порошок собаке глубоко в горло, а потом вливал туда же водку, разведённую вином. Адская смесь. Даже не помню, кто-то подсказал мне этот способ, или я сам придумал такое, но Лэсси скоро встала на ноги, аппетит появился. Правда, у неё начались проблемы: время от времени теряла способность ориентироваться в пространстве. Бежит себе по дороге и, вдруг, врезается башкой в дерево, которое могла бы спокойно обойти. Трясёт головой непонимающе, а потом, как ни в чём бывало, дальше бежит. В тот сезон мы работали пешком в тайге втроём. Все продукты, вещи на себе в рюкзаках. Собаку подкармливали до тех пор, пока не обнаружилось, что два лабаза с продуктами, которые я предварительно забросил в тайгу на вертолёте, украли и разорили медведи. Тут уж самим бы продержаться, не до собаки. Лэсси мышковать в лесу так и не научилась, а от голода у неё становилось всё хуже и хуже с мозгом. Она не чуяла и не слышала зверя, на медведей, лосей, оленей, случайно встреченных на пути, совершенно не реагировала, провожала их туманным взглядом, даже не гавкнув. Кроме того, в летнюю жару гнус просто свирепствовал- комары, мошка и пауты облаком накрывали всех теплокровных живых существ. У нас были накомарники, ДЭТА, а у Лэсси лишь хвост и густая шерсть, которая начала неожиданно выпадать пластами. Зрелище было жуткое- собачий скелет с остатками шерсти на нём, а кожа покрыта струпьями, гнойниками, расчёсами. Был период, когда нам несколько дней, вообще, нечего было есть, и рабочие, было, намекнули мне на то, чтобы сожрать Лэсси. Пока я колебался, они сами отказались от такой идеи: мяса на ней, практически, не оставалось. Случайно мы наткнулись на лагерь геологов. Пока повариха кормила нас, Лэсси тоже ела кашу, которую ей, не жалея, бросила в чашку женщина. Собака жадно ела, давилась, её рвало, и она снова поедала свою блевотину. Повариха с ужасом смотрела на это неприятное зрелище. Слава Богу, мы сами поели без таких последствий. Остались мы жить у гостеприимных геофизиков, а сами уходили выполнять свою работу поблизости. Лэсси теперь ни в какую не уходила с нами от кухни и помойки, успев передраться с местными собаками. Тех, видно, напугал её вид- ведьма в собачьем обличье, и они больше не трогали ненасытную гостью. Через пару дней ко мне подошёл Владимир Фёдорович- начальник геофизиков:
- Саша, вы живите у нас, сколько хотите, пока ваш вертолёт не прибудет, но с твоей собакой нужно что-то делать. Шарится по палаткам, ворует любую еду, пакостит. Народ возмущается. Мне кажется, она от голода с ума сошла.
- Ясно, Фёдырыч, разберёмся,- тяжело вздохнул я, понимая, что выход тут только один в таком случае.
Наутро нацепили верёвку на Лэсси и повели её с собой в лес. Сначала собака упиралась, но потом отпустили её, и Лэсси бежала спокойно следом за нами. Выполняем свою работу, мужики мои вопросительно косятся на меня- мол, когда убивать будешь?
- Ну, не могу я, парни, сам это сделать!
Рабочий Генка предложил:
- Давай я её из винтаря застрелю- быстро и не почувствует ничего.
Моя трёхлинейка стояла под деревом, а рядом, зарывшись в мох и спрятав нос в остатки хвоста от комаров, дремала Лэсси. Я отвернулся, слушая, как за моей спиной Генка передёрнул затвор винтовки. Сердце молотит, как барабан, в ожидании выстрела. Щелчок... Снова затвор туда-сюда. Щелчок. Что такое? Беру винтовку из рук Генки, рассматриваю патроны- нет, капсюль патрона цел, не осечка. Вытащил затвор, а там боёк заплыл смолой, что натекла с сосны, и не выходит наружу, не бьёт по капсюлю. Разобрал затвор, протираю его, смазать нечем было, кроме ДЭТы. Опять собрал, вставил, передал Генке:
- Стреляй уж, наконец!
Лэсси, словно почувствов царящее напряжение в воздухе, поднялась на ноги и вопросительно посмотрела на нас. Генка навёл на неё ствол винтовки, и собака, вдруг, поджав хвост, с визгом заметалась по поляне.
- О, господи! Да стреляй же ты!!!
Выстрел. Лэсси кувыркнулась через голову, потом вскочила на ноги и с окровавленным ухом бросилась кругами бегать вокруг нас, визжа и воя. Ведь немало живности погубил я за свою жизнь на охоте, бывало, адреналин так кипел в крови, что в голове шумело. А тут состояние прям предынфарктное, уже сам не рад, что затеял убийство собаки. Генка суетливо передёргивал затвор, жал на курок, но, похоже, боёк снова залип.
- Генка, бл...дь, делай что-нибудь, смотреть невозможно ведь!
Тот схватил топор, кинулся к собаке. Я закрыл глаза, услышав хлесткий удар, всхлип собаки. И всё, тихо.
- Парни, вы меня простите, я покурю в сторонке. Закопайте её поглубже, чтобы звери не достали.
Вечером вернулись в лагерь.
- А что это за выстрел был?- повариха спрашивает.
- Так, проверяли оружие,- отвечаю и вижу, как Фёдырыч понимающе покивал головой.
- А Лэсси-то где?- не успокаивалась женщина.
- Не знаем, у неё совсем с головой плохо стало, отстала, заблудилась, видно. Может, на медведя напорола

сь.- словоохотливо пояснял Генка.
Моя вина была, что взял совершенно домашнюю городскую собаку в тайгу, в условия, в которых она так и не смогла адаптироваться. Да и чумка лишь отсрочила её гибель, необратимо покалечив мозговые функции несчастной собаки.