РАННЕЕ ХРИСТИАНСТВО И ЕГО ИДЕЯ ХРИСТА

Чтобы понять психологический смысл веры первых христиан в Христа, - необходимо взглянуть, какого рода люди поддерживали раннее христианство.

Это были массы необразованной бедноты, пролетариат Иерусалима и крестьяне из сельской местности. Из-за увеличивающегося политического и экономического угнетения, из-за социальной ущемленности и отверженности они постоянно страстно жаждали изменения существующих условий. Они мечтали о наступлении для них счастливого времени, в их среде копилась ненависть и желание отмщения как своим собственным правителям, так и римлянам.Формы этих устремлений были различны,но за всеми этими формами была одна и та же движущая сила: ненависть и надежда страдающих масс, вызванные несчастьями и безысходностью из социоэкономического положения.

Имела ли их эсхатологическая надежда социальный, политический илирелигиозный оттенок, она укреплялась по мере увеличения угнетения и становилась более и более действенной. Все глубже и "глубже она входила в

необразованные массы, в так называемый ам-гаарец, кружок тех, для кого настоящее было связано с угнетением и кто в связи с этим смотрел в будущее с надеждой на выполнение всех своих желаний"!. Чем призрачней становилась надежда на реальное улучшение, тем больше было желание выразить эту надежду в фантазиях.

Отчаянная последняя борьба зелотов против римлян и движение Иоанна Баптисты были двумя крайностями и коренились на одной почве: на отчаянии низших классов. Этот слой психологически характеризовался наличием надежды на

изменение условий жизни (надежды, в психоаналитической интерпретации, на

ненавистью к римской власти, к фарисеям, вообще ко всем богатым и с

мечтами об их наказании в судный день.

Христианство

выросло как значительное историческое мессианско-революционное движение в этой среде бедных, необразованных, революционных масс.

Подобно проповеди Иоанна Крестителя, христианская доктрина была обращена не к образованным людям и обладателям собственности, а к бедным, угнетенным и страдающим

Каково было учения первоначального христианства'?

Каково было учения первоначального христианства?

В основе лежит эсхатологическое ожидание. Иисус проповедовал о близком наступлении царства Бога. Он хотел, чтобы люди увидели в его деятельности начало этого нового царства. Тем не менее "исполнение царства осуществится только тогда, когда он вернется на землю в славе в облаках, чтобы осуществить суд.

Иисус провозгласил, что он вскоре вернется, незадолго до своей смерти, и он успокоил своих учеников по поводу своего ухода, вселяя в них уверенность, что он сразу же войдет в сверхъестественное отношение с Богом и займет место рядом с ним. Учение Иисуса, проповедуемое им своим ученикам, так же проникнуто мыслью, что конец - хотя дня и часа его никто не знает -близок. В результате этого также призыв отказаться от всех земных благ занимает значительное место

.

Условием вхождения в это царство является, во-первых, полное изменение образа мысли, когда человек отказывается от удовольствий этого мира, отказывается от себя, и когда он готов отдать все, что у него есть, ради спасения своей души. Далее,верующий ждет от Бога милости, которую Он дарует нищим и бедным, и поэтому всем сердцем предается Иисусу как Мессии, избранному и призванному Богом для осуществления своего царства на земле.

Следовательно, Бог обращается к бедным, страдающим, тем, кто голодает и жаждет правосудия... тем, кто хочет излечиться и возродиться, и Он видит, что они готовы войти в царство Божие, но Он не приемлет самодовольных, богатых, тех, кто гордится своей возможностьюпользоваться всеми правами, Он осуждает жестоких и проклинает их, обрекая на ад

Заявление о том, что Царство Небесное приблизилось (Мат. 10; 7), стало зерном ранней проповеди. Именно она возрождала у страдающих и угнетенных полную энтузиазма надежду. У людей было ощущение, что все идет к концу. Они верили, что не остается времени для распространения христианства среди всех язычников до наступления Страшного Суда. Если надежды других групп тех же самых угнетенных масс были направлены на осуществление своими силами политической и социальной революции, то внимание раннего христианского сообщества было сосредоточено только на одном великом событии - на чудесном начале нового века. раннехристианской проповеди , не было ни экономическим, ни социально-реформаторским, но благословенным обещанием в недалеком будущем прихода такого времени, когда бедные будут богатыми, голодные - сытыми, а угнетенные получат власть.

Настроение этих первых христиан-энтузиастов явно видно в словах апостола Луки:

"Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь. Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь. Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их. Напротив, горе вам, богатые, ибо вы уже получили свое утешение. Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете. Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете" (Лк. 6: 20-25).

Эти обещания выражают не только надежды на новый лучший мир, но также всеохватывающую ненависть к властям - к богатым, ученым, людям, облеченным властью.

Эти обещания выражают не только надежды на новый лучший мир, но также всеохватывающую ненависть к властям - к богатым, ученым, людям, облеченным властью.

Эти обещания выражают не только надежды на новый лучший мир, но также всеохватывающую ненависть к властям - к богатым, ученым, людям, облеченным властью. Такое же настроение ощущается в рассказе о нищем Лазаре, который "желал напитаться крошками, падающими со стола богача" (Лк. 16; 21), и в известных словах Иисуса: "как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие!" (Лк. 18; 24, 25). Ненависть к фарисеям и к сборщикам налогов проходит через все евангельские проповеди, в результате чего в течение почти двух тысяч лет существования христианского мира мнение о фарисеях было однозначно отрицательным.
Мы снова чувствуем эту ненависть к богатым в Послании Иакова в середине второго века:

"Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих (на вас). Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы осудили, убили праведника; он не противился вам. Итак, братия, будьте долготерпеливы до пришествия Господня... потому что пришествие Господне приближается" (Иак. 5; 1-8).

..Pаннее христианское сообщество стало свободным братством бедных, которым не нужны были институты и инструкции."

В этом раннехристианском братстве особую роль играла взаимная экономическая помощь и поддержка, "любовный коммунизм", как называет это Гарнак. Таким образом, мы видим, что ранними христианами были бедные, необразованные, угнетенные массы еврейского народа, а позднее и других народов.

ранними христианами были бедные, необразованные, угнетенные массы еврейского народа, а позднее и других народов

Поскольку люди видели, что становится все меньше возможности изменить ситуацию реальными средствами, стало нарастать настроение ожидания, что такое изменение случится чудесным образом быстро и радикально и что тогда все эти люди найдут счастье, о котором они раньше только мечтали, а богатые и знатные будут наказаны согласно закону справедливости и желаниям обездоленных масс. Первые христиане представляли собой братство социально и экономически угнетенных низов, объединенных надеждой и ненавистью.

Ранние христиане отличались от крестьян и пролетариев, борющихся против Рима. Обе эти группы ненавидели правящих "отцов нации" одинаково, надеясь в равной мере увидеть их падение и начало собственного возвышения до положения правящих верхов, собственного благополучия. Различие между ними выражается не в предпосылках и не в цели и направленности их желаний, а только в той сфере, где они пытались их осуществить

Если зелоты и сикарии стремились действовать в сфере политической действительности, то полная безнадежность этих действий заставила ранних христиан выразить эти же желания в религиозных фантазиях. Последние выразились в раннехристианской вере в миссию Иисуса и его связь с Богом Отцом. Что же из себя представляла эта идея первых христиан?

Vерy учеников и исповедание, их объединившие, можно в целом представить в следующих положениях :

" Иисус из Назарета - это Мессия, появление которого было обещано пророками. После своей смерти, а затем и божественного Воскресения Иисус занял место справа от Бога, но скоро он вернется, чтобы установить царство на земле. Тот, кто верит в Иисуса и кого приняли в сообщество учеников Иисуса, может быть уверен, что милостивый Бог отпустит его грехи, а в будущем он разделит с ним его славу, то есть получит спасение"!.
"Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса.,." (Деян. 2; 36). Такова старейшая доктрина Христа, и именно поэтому она представляет большой интерес, особенно с тех пор, как с течением времени ее заменили другие, более широкие доктрины. Ее называют теорией "усыновления", так как в ней принимается акт усыновления.

Это усыновление противопоставляется естественному отцовству, происходящему при рождении ребенка. Следовательно, мы сталкиваемся с идеей, что Иисус сначала не

был Мессией, иными словами, он не был сыном Бога с самого начала, а стал

Согласно древней семитской идее - царь это сын Бога, становящийся таковым или по наследству, или, как здесь, по усыновлению в день его восхождения на престол. Так что когда мы говорим, что Иисус занял место справа от Бога, когда вознесся на Небеса, то это означает верность восточной традиции. Эта идея перекликается и со словами апостола Павла, хотя его концепция "Сына Бога" уже приобретает другое значение. В Послании к римлянам апостола Павла говорится о Христе, что Он "...открылся Сыном Божиим в силе... чрез воскресение из мертвых..." (1; 4).

Здесь перед нами две конфликтующие концепции: Иисус Христос был Сыном Бога с самого начала (идея Павла), и Иисус стал Сыном Божиим после Воскресения, то есть стал сыном царственного Правителя вселенной (концепция ранних христиан).Сложная комбинация этих двух идей очень ясно показывает, что перед нами две разные модели мысли, которые сталкиваются друг с другом.

В более ранней концепции христианского сообщества Иисус представлен как человек до его воскрешения: "...Мужа, засвидетельствованного вам от Бога силами и чудесами и знамениями, которые Бог сотворил чрез Него среди вас, как и сами знаете" (Деян. 2; 22). Следует обратить внимание на то, что Иисус совершал чудеса, а Бог творил их через него. Эта идея в некоторой степени преобладает в евангельской традиции, когда, например, после излечения парализованного люди прославляют Бога (Мк. 2:12). На значимость Иисуса как пророка указывают Деяния апостолов: "Господь Бог ваш воздвигнет вам из братьев ваших Пророка..." (Деян. 3, 22; 7, 37; Вт. 18; 15).
Итак, мы видим, что концепция Иисуса, которой придерживались ранние христиане, гласила, что он был человеком, избранным Богом и возвышенным Им как "мессия", а позднее - как "Сын Бога".

Эта христология раннего христианства во многих отношениях напоминает концепцию мессии, избранного Богом для установления царства справедливости и любви, концепцию, давно известную еврейским массам. Только в двух идеях новой веры мы действительно находим специфически новые элементы: в факте вознесения Иисуса и его нахождения справа от Бога как Сына Божьего и в представлении об Иисусе не как о всепобеждающем, всемогущем герое, каким был Моисей, а как о человеке, чье значение и достоинство заключалось просто в его страдании, в его смерти на кресте. Говоря точнее, идея умирающего мессии или даже умирающего Бога не была совсем новой в сознании народа: Исайя (53) пророчествует о страданиях и смерти "мужа скорбей".

мы сталкиваемся с идеей, что Иисус сначала не был Мессией, иными словами, он не был сыном Бога с самого начала, а стал таковым.В более ранней концепции христианского сообщества Иисус представлен как человек до его воскрешения:
..концепция Иисуса, которой придерживались ранние христиане, гласила, что он был человеком, избранным Богом и возвышенным Им как "мессия", а позднее - как "Сын Бога".

В четвертой книге Ездры также упоминается умирающий мессия,конечно, по сути дела в другой форме, так как он умирает через четыреста

лет и после своей победы.

Идея смерти Бога может оказаться знакомой человеку из знания совсем других источников, а именно - из изучения

ранних восточных культов и мифов (Озирис, Атгис и Адонис).

Судьба человека находит свой прототип в страстях Бога, который страдает на земле, умирает и рождается снова. Этот Бог позволяет всем, кто поверит в его чудеса, разделить с ним это благословенное бессмертие или даже идентифицироваться с ним.

В раннем сообществе энтузиастов христианской проповеди Иисус был человеком, возвеличенный до Бога после своей смерти, который вскоре должен вернуться, чтобы свершить суд, сделать счастливыми тех, кто страдает, и наказать правителей.

...Одержимыми мессианской идеей были страдавшие и впавшие в отчаяние люди, полные ненависти к своим еврейским и языческим угнетателям, не терявшие надежду на лучшее будущее. Их чрезвычайно очаровывало христианское благовестие, позволявшее им найти в мире фантазии все то, в чем им отказывала действительность.

Если

зелотам не оставалось ничего, кроме смерти в безнадежной схватке за мечту, то последователи Христа могли мечтать о цели своей жизни, не

думая о ее выполнении в непосредственной действительности, говорящей им о безнадежности исполнения их желаний.

Замещая действительность фантазией, христианское послание несло удовлетворение надеждам на лучшее будущее и на отмщение, и хотя оно не могло утолить голод, все же несло в себе успокоение, немало значащее для угнетенных.

В раннем сообществе энтузиастов христианской проповеди Иисус был человеком, возвеличенный до Бога после своей смерти, который вскоре должен вернуться, чтобы свершить суд, сделать счастливыми тех, кто страдает, и наказать правителей.
Замещая действительность фантазией, христианское послание несло удовлетворение надеждам на лучшее будущее и на отмщение, и хотя оно не могло утолить голод, все же несло в себе успокоение, немало значащее для угнетенных.

ТРАНСФОРМАЦИЯ ХРИСТИАНСТВА

... Со временем прежние представления об Иисусе претерпели изменение. Человек, поднявшийся до божества, превращается в Сына Человеческого, который всегда был Богом и существовал до творения, он един с Богом и все же отличается от Него.

... Первое большое изменение в составе верующих произошло тогда, когда христианская проповедь обратилась к язычникам и в ходе великой победоносной кампании завоевала последователей среди них почти во всей Римской империи.

Изменения национальной принадлежности среди последователей христианства не игралI решающей роли, пока социальный состав христианской общины существенно не менялся, пока она состояла из бедных, угнетенных, необразованных, страдающих людей, испытывающих чувства общей ненависти и общей надежды.

Известное суждение Павла о коринфской общине правомерно, без всякого сомнения, для второго и третьего поколения большинства христианских общин, а также для периода деятельности апостолов:
"Посмотрите, братия, кто вы призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; Но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; И незнатное мира и уничиженное и ничего не значущее избрал Бог, чтобы упразднить значущее..." (1 Кор. 1:26-28).

Хотя значительное большинство последователей, привлеченных Павлом в христианство в первом столетии, были все еще людьми самых низших классов - простые ремесленники, рабы и вольноотпущенники, тем не менее постепенно другой социальный элемент, образованные и зажиточные, начал проникать в общины.

Фактически Павел был одним из первых христианских лидеров, не происходивших из низших классов. Он был сыном состоятельного римского гражданина, принадлежал к фарисеем .Он не был ни пролетарием, чуждым и враждебно настроенным к политическому строю, ни тем, кто не заинтересован в его сохранении и мечтает о его разрушении. С самого начала он был слишком близок к правительственной власти, слишком много испытал на себе благодеяний со стороны священного строя, чтобы не придерживаться совсем иного мнения относительно этической ценности государства, чем, скажем, член местной партии зелотов ..

Со своей проповедью Павел обратился прежде всего к самому низшему социальному слою, но, конечно, и к некоторым зажиточным и образованным людям, в особенности к купцам, которые благодаря своим странствованиям и путешествиям приобрели несомненно важное значение в распространении христианства. Однако

во втором столетии существенную часть в общинах составляли всё ещё представители низших классов. Об этом свидетельствуют некоторые места в ранней

Приблизительно в середине второго столетия христианство начало завоевывать последователей в среде среднего и высшего классов Римской империи.

К концу второго столетия христианство уже перестало быть религией бедных ремесленников и рабов. И когда при Константине оно стало государственной религией, оно сделалось религией уже широких кругов правящего класса в Римской империи.

Спустя двести пятьдесят-триста лет после рождения христианства приверженцы этой веры были совершенно непохожи на первых христиан. Они уже не были евреями, верившими более страстно, чем какой-нибудь другой народ, в скорую реализацию мессианских ожиданий. Они были в основном греками, римлянами, сирийцами и галлами, короче, представителями всех наций Римской империи. Социальная разнородность была более важной, чем этот сдвиг в национальной принадлежности. Безусловно, рабы, ремесленники и "нищий пролетариат", то есть массы низших классов, все еще составляли большую часть христианской конфессии, однако одновременно христианство стало также религией знати и правящих классов Римской империи.

К концу второго столетия христианство уже перестало быть религией бедных ремесленников и рабов. И когда при Константине оно стало государственной религией, оно сделалось религией уже широких кругов правящего класса в Римской империи.во втором столетии существенную часть в общинах составляли всё ещё представители низших классов.Спустя двести пятьдесят-триста лет после рождения христианства приверженцы этой веры были совершенно непохожи на первых христиан.
христианство стало также религией знати и правящих классов Римской империи.

В связи с этим изменением в социальной структуре христианских церквей следует остановит’ся на общей экономической и политической ситуации в Римской империи, которая претерпела основательные изменения за этот период.

Национальные различия в мировой империи имели устойчивую тенденцию к исчезновению. Даже иностранец мог стать римским гражданином . Получила развитие иерархическая система с бесчисленными зависимостями, на ее вершине - личность божественного императора. Стабилизированная социальная система регулировалась сверху, а индивиду, находящемуся на нижней ступеньке социальной иерархии, для самоуспокоения было необходимо довольствоваться своим положением. Такова была в основном социальная ситуация в Римской империи с начала третьего столетия

Трансформация христианства (в особенности концепции Христа и его отношения к Богу Отцу) на протяжении всего своего развития, вплоть до рассматриваемой эпохи, должна быть понята прежде всего в свете этих социальных перемен и обусловленных ими психологических изменений, а также новой социологической функции, принятой на себя христианством. Это уже не была та же та же самая христианская религия. Изначальная религия трансформировалась в другую, однако новая католическая религия имела веские основания для утаивания этой трансформации.Теперь нам предстоит рассмотреть, какую трансформацию претерпело христианство в течение первых трех столетий и показать, насколько новая религия контрастировала со старой.

Самое важное заключается в том, что эсхатологические ожидания, составлявшие центр веры и надежды ранней общины, постепенно исчезли. Сущность миссионерской проповеди первоначального вероисповедания состояла в том, что "грядет Царствие Небесное". Люди готовились к царству, они даже надеялись сами участвовать в его встрече и беспокоились, удастся ли за короткое время, оставшееся в их распоряжении до наступления нового царства, провозгласить христианскую весть на большей части языческого мира. Вера Павла все еще полна эсхатологических надежд, однако у него время ожидаемого прихода царства уже начинает отодвигаться в будущее. Для него заключительное истребление гарантировалось появлением мессии, а последняя битва, которая должна все же наступить, теряла свое значение с точки зрения того, что уже произошло. Однако последующее развитие привело к тому, что вера в безотлагательное установление царства постепенно все больше исчезала.

Прежде всего мы ощущаем постепенное исчезновение первоначального элемента, энтузиазма и апокалипсического настроения, то есть твердого сознания безотлагательного сошествия Святого Духа и надежды на то, что будущее преодолеет настоящее.

Если две концепции, эсхатологическая и спиритуальная, вначале были тесно связаны друг с другом (при главном внимании к эсхатологической концепции), то затем они медленно разделились. Эсхатологическая надежда постепенно отошла на задний план, ядро христианской веры отдалилось от идеи второго пришествия Христа, и тогда оно с необходимостью должно быть найдено в первом пришествии, благодаря которому спасение уже приготовлено для человека и человек для спасения"!.

Процесс передачи из поколения в поколение энтузиазма ранних христиан прекратился быстро. Конечно, постоянно предпринимались на протяжении позднейшей истории христианства попытки оживления старого христианского энтузиазма с его эсхатологическими ожиданиями - попытки, характерные для тех групп, которые своей экономической, социальной и психологической ситуацией - угнетенных, стремящихся обрести свободу - напоминали первых христиан. Однако- церковь покончила с этими революционными попытками, а затем, во втором веке, одержала первую решительную победу.

С того времени суть послания состояла не в призыве: "Близится Царствие Небесное", не в ожидании скорого наступления судного дня и возвращения Иисуса; взор христиан больше уже не был обращен в будущее или к истории, охотнее они смотрели назад. Решающее событие уже произошло. Появление Иисуса уже явило чудо.Реальный, исторический мир больше не нуждался в изменении; с внешней стороны все могло оставаться по-прежнему - государство, общество, закон, экономика, поскольку спасение совершилось внутри, спиритуально, неисторично, и решение частных проблем гарантировалось верой в Иисуса. Надежда на реальное, историческое освобождение было заменено верой в уже свершившееся спиритуальное освобождение. Исторический интерес был вытеснен космологическим интересом.

Одновременно с этим постепенно ослабели и этические требования. Первое столетие христианства характеризовалось строгими этическими постулатами, верой, что христианская община является прежде всего братством святой жизни. Этот практический, этический ригоризм был заменен средствами милосердия, раздаваемыми церковью. С отказом от первоначальной строгой этической практики очень тесно было связано усиление примирения христиан с государством.

Это уже не была та же та же самая христианская религия. Изначальная религия трансформировалась
Эсхатологические ожидания, составлявшие центр веры и надежды ранней общины, постепенно исчезли.
С отказом от первоначальной строгой этической практики очень тесно было связано усиление примирения христиан с государством

Происходила фундаментальная трансформация христианства из религии угнетенных -в религию правителей и манипулируемых ими масс; из религии ожидания скорого судного дня и нового века- в веру об уже совершившемся искуплении; из предписания чистой, нравственной жизни — в успокоение совести с помощью церковных средств милосердия; из враждебности к государству- в радушную договоренность с ним . Христианство стало "Церковью", отражением абсолютной монархии Римской империи.

Второй век характеризовался постепенным развитием церковной организации с влиятельными лидерами во главе, а также введением систематичного доктринального вероучения, которому должны были подчиняться отдельные христиане. Первоначально не церковь, а только Бог мог прощать грехи. Позднее -"Вне Церкви нет спасения". Христиане, начиная с третьего столетия, были полны уважения, любви и преданности к новой клерикальной администрации.

Подобно тому как христианство трансформировалось во всех отношениях за первые три столетия своего существования и превратилось в новую религию в сравнении с первоначальной своей формой, так видоизменилась и концепция Иисуса. В раннем христианстве преобладала адаптационистская доктрина, то есть вера в то, что человек Иисус возвысился до Бога. По мере развития церкви представление о природе Иисуса все больше склонялось к спиритуалистической точке зрения: не человек возвысился до Бога, а Бог спустился, чтобы стать человеком. Такова основа новой концепции Хрисta.

Новый догмат об Иисусе был создан и сформулирован правящей группой и ее интеллектуальными представителями, а не массами. Решающий элемент заключался в переходе от идеи превращения человека в Бога к идее превращения Бога в человека.

Xристианство преуспело в превращении в упрочившуюся государственную религию Римской империи, потому, что обладало качеством, дававшим ему преимущество в реализации социальной функции, которую оно предполагало выполнять, а именно веры в распятого Сына Бога. Страдающие и угнетенные массы могли в большей степени идентифицироваться с ним.

Массы находили себе удовлетворение в том факте, что их представитель, распятый Иисус, был возвышен в падении и сам стал предвечно сущим Богом

Однако гнет со стороны правителей не был ни устранен, ни уменьшен. Для первых христиан представители власти и богачи были злыми людьми, которые обречены на заслуженное возмездие за свою греховность. Позднее самосознание верующих изменилось. Для них не было уже необходимости обвинять правителей за нищету и страдания; напротив, сами страждущие были виновными. Им следовало упрекать самих себя за свои неудачи. Только посредством постоянного искупления могли они загладить свою вину и снискать любовь и прощение Бога и его земных представителей. Страдая и выхолащивая свою значимость, человек имел шанс получить прощение и любовь.

Церковь усилила чувство вины масс и сделала его почти невыносимым; тем самым была достигнута двойная цель: во-первых, церковь помогла перенести энергию осуждения с властей на страждущие массы, во-вторых, она представила себя этим страждущим массам в качестве доброго и любящего отца, хотя прощение и искупление священнослужители даровали навязанному ими же чувству вины. Церковь искусно культивировала психологические условия, из которых она и высший класс извлекали двойное преимущество: отвлечение агрессии масс и гарантию их зависимости, благодарности и любви.

Посредством идентификации со страдающим Иисусом эксплуатируемые группы сами могли осуществлять свое искупление. Правители могли утешать себя представлением о том, что поскольку даже единородный Сын Бога страдал добровольно, постольку для масс страдание - милость Божья, и следовательно, у них нет основания упрекать себя за причинение таких страданий.

Трансформация христологического догмата так же, как и христианской религии в целом, вполне соответствовала социологической функции религии вообще - поддержке социальной стабильности посредством сохранения интересов господствующего класса.

Mассы стали довольствоваться фантазиями, в которых могли надеяться на то, что, искупив свои грехи, они вправе заслужить любовь доброго отца. Он показал себя любящим отцом, когда в облике сына стал страдающим человеком. Другие их желания - счастья, например, а не просто прощения - удовлетворялись посредством воображения блаженного загробного мира; тот заменил собой благополучие этого мира, на которое надеялись ранние христиане.

Происходила фундаментальная трансформация христианства из религии угнетенных -в религию правителей и манипулируемых ими масс; из религии ожидания скорого судного дня и нового века- в веру об уже совершившемся искуплении; из предписания чистой, нравственной жизни — в успокоение совести с помощью церковных средств милосердия; из враждебности к государству- в радушную договоренность с ним

Mы подошли к центральной проблеме, касающейся изменения представления об отношении Иисуса к Богу Отцу. Изменился не только Сын, но также и Отец. Строгий, могущественный Отец превратился в предоставляющую приют и защиту мать; когда-то мятежный, затем страдающий и пассивный сын превратился в маленького ребенка. Под маской отцовского Бога евреев, приобретшего доминирующее влияние в борьбе с материнскими божествами Ближнего Востока, вновь появилась божественная фигура Великой Матери и стала доминирующей фигурой средневекового христианства.

Уже шла речь о том, что для раннего христианства идея Церкви еще была совершенно чужда. Только в ходе исторического развития Церковь постепенно обрела иерархическую организацию; сама Церковь становится священным институтом и чем-то большим, чем просто суммой своих членов. Церковь опосредствует спасение, верующие - ее дети, а сама она - Великая Мать, только посредством ее можно обрести уверенность в будущем и блаженство.

Столь же показательно оживление фигуры материнского божества в культе Марии, который свидетельствует о том, что материнское божество превращается в независимое благодаря своему отделению от Бога Отца. Материнские качества, которые всегда подсознательно были частью Бога Отца, теперь, в культе Марии, переживаются сознательно и ясно, будучи представлены в символической форме.

В Новом Завете Мария ни в коем случае не стоит выше уровня ординарного человека. По мере развития христологии представления о Марии приобретают видное и чрезвычайно усилившееся значение. Чем больше фигура исторического, человечного Иисуса отступает в пользу предсущего Бога Сына, тем больше Мария обожествляется. B конце четвертого столетия возник культ Марии и к ней обращались с молитвами. Приблизительно в то же время скульптурные изображения Марии также начали играть большую и все усиливающуюся роль. В последующие столетия все большее значение придавалось матери Бога и ее почитание стало более пышным и более общего характера. Из получателя благодати она превратилась в дарителя благодати. .....

Заканчивая обзор книги Фромма «Догмат о Христе», хочу заметить , что я поверхностно останавливался на вопросах, которым в этом труде уделяется большое внимание: психоаналитичрским исследованиям мотивов, обусловливающих эволюцию христианства от зарождения до Никейского Символа..Хотя именно эти исследования позволили автору ответить на вопрос: как религия Иисуса - религия бедняков смогла стать государственной и привлекала в свои ряды людей богатых и даже императоров ; почему за три века, основной догмат христианства был до неузнаваемости изменён и знаменитая притча Иисуса о верблюде была практически забыта. Фромм об’ясняет трансформацию идей христианства с т.зрения внутреннего мира людей и их образа жизни.Те, кто интересуется вопросами психологических функций религии, найдут в книге много интересного ..

исследования Фромма ( "Догмат о Христе" ) позволили автору ответить на вопрос
как религия Иисуса - религия бедняков смогла стать государственной и привлекала в свои ряды людей богатых и даже императоров ; почему за три века, основной догмат христианства был до неузнаваемости изменён и знаменитая притча Иисуса о верблюде была практически забыта.

«Поиск исторического Иисуса»: выход из тупика

На протяжении последних веков так называемый «Поиск исторического Иисуса», представляющий собой попытку реконструкции личности Христа, неоднократно

предлагал иную версию жизни Иисуса , чем та, которая описана в евангелиях. Успехом эти попытки не увенчались: вместо единого альтернативного сценария появились десятки взаимоисключающих версий. Эта разноголосица обусловлена отсутствием четких методологических критериев. В результате к началу 21 в. «Поиск» оказался в глубоком кризисе. Некоторых ученых этот кризис подтолкнул к тотальному скептицизму. Однако современная эпоха ознаменовалась и ренессансом трудов по реабилитации исторической достоверности евангелий.

.«Первый Поиск».

В 19 в. «Поиск» был во многом завязан на желание найти Иисуса, созвучного современной эпохе. Иисус представал не как Мессия и Спаситель, а как учитель нравственных ценностей . У ученых возникала картина, созвучная «либеральному буржуазному идеалу доброй нравственности», но без достаточного внимания к собственно религиозному фактору в жизни Иисуса, в частности, к фактору ветхозаветно-иудейского (и часто эсхатологического) контекста.

Один из ведущих представителей Поиска на этом этапе - А. Швейцер, котор.развил концепцию апокалиптического Иисуса. Швейцер считал, что ученые осовременивают весть Иисуса, творя ее по своему либеральному образу и подобию,Иисус же был апокалиптиком и во многом заблуждался: в частности, многое в его учении было построено на ошибочной вере в скорый конец мировой истории.

В первой половине ХХв.

на континенте наступило время скептицизма относительно достоверности евангельских преданий Этот скептицизм был связан с возникновением «истории форм». Виднейший представитель Поиска на этом этапе - Мартин Дибелиус (1883–1947),котор. развивал тезис о том, что до своей фиксации в евангелиях предания об Иисусе передавались христианами устно в ходе проповеди. ( «В начале была проповедь».)Он выделил разные виды форм евангельских повествований: «парадигма» (краткий рассказ с речением или деяни-ем Иисуса), «новелла», «легенда», «рассказ о Страстях», «миф». У каждой из этих форм, думал Дибелиус, было свое «место в жизни» ..

Период Бультмана

Рудольф Бультман (1884 –1976)

поставил себе задачу понять, какой была история преданиj, впоследствии использованных евангелистами, до их письменной фиксации , какое «место в жизни» имела каждая из них. По мнению Бультмана, первые христиане не заботились о сохранении исторической

точности, на что указывают параллели с народным фольклором и важность живого Иисуса для Церкви: слова христианских пророков, сказанные от имени Иисуса воскресшего, вкладывались в уста Иисуса земного.

С работами Дибелиуса и Бультмана широко распространилась идея, что

общины перекраивали, а подчас и выдумывали предания об Иисусе.Pервоначальный смысл речений Иисуса стали искать в отрыве от их евангельского кон-текста. Это открыло широкий простор для самых разных перетол-кований.

Iстория форм заронила скептицизм к самой идее «поиска» ,t.k. много материалов получалось творчеством аноним-ных общин, но вне бультманианства попытки не прекращались.

НОВЫЙ ПОИСК. "СЕМИНАР ПО ИИСУСУ"

История форм заронила скептицизм к самой идее «поиска» ,т.к. много материалов получалось творчеством аноним-ных общин, но вне бультманианства попытки не прекращались.

НОВЫЙ ПОИСК. "СЕМИНАР ПО ИИСУСУ"

«Новый поиск».

" Семинар по Иисусу"

Имеется в виду проект, который начался с лекции Эрнста Кеземанна (1906 –1998). Учёный рассуждал так: едва ли евангелисты взялись бы за перо, если бы их не интересовал исторический Иисус; а если Он нас не будет интересовать, богословие выродится в мифологию.

На этом этапе были разработаны критерии достоверности предания, особенно критерий, основанный на «двойном несходстве"...

Крайний скептицизм Бультмановского периода Поиска исторического Иисуса был преодолён.

«Новый поиск» был попыткой некоторых бультманианцев что-то узнать об историческом Иисусе, выйдя за рамки бультмановского понимания керигмы о воскресении.

В условиях обострившегося интереса к «Поиску» особое значение приобрело противостояние двух научных школ. С одной стороны, усилились попытки обосновать неапокалиптический образ Иисуса. Ведущие представители этого течения сформировали в 1985 г. «Семинар по Иисусу», который обсуждал достоверность евангельских повествований,

Среди участников семинара были либеральные католики, протестанты , внеденоминационные христиане , иудеи и атеисты (около 200 участников за время его работы ). В нём принимали участие такие видные учёные библеисты как Роберт У. Фанк, Маркус Борг, Джон Д. Кроссан

Они использовали историко-критический метод для того, чтобы увидеть "исторического Иисуса" (Его слова и Его деяния) в религиозной традиции, в которой и формировались книги Нового Завета, представления о их связи с ТаНаХом и их истолкования.

Они создали новые переводы Нового Завета и апокрифы для использования в качестве текстовых источников. Результаты работы Семинара опубликованы в трёх докладах: "Пять Евангелий" (1993), "Деяния Иисуса" (1998) и "Евангелие Иисуса" (1999) . Семинар выпустил значительное количество публикаций как в виде журнальных статей, так и книг, опубликованных для широкой публики.

Представители «Семинара по Иисусу»работали с несколько иными предпосылками и методами.От Бультмана их отличала попытка узнать об Иисусе, о том, что он говорил (Бультман бы сказал, что это пустое занятие.) Для них важно было рассматривать Иисуса в его социальной и культурной среде.

Несмотря на то, что семинар никогда официально не расформировался, он фактически прекратил функционировать в 2006 году, вскоре после смерти своего основателя Фанка . Бывшие семинаристы продолжают работы,придерживаясь традиции семинара

Результаты работы "Семинара по Иисусу"

Результаты Поиска "исторического Иисуса"

Семинар воссоздал исторического Иисуса как странствующего иудейского целителя

и Учителя веры, проповедовавшего Евангелие освобождения от несправедливости в притчах и афоризмах.

Согласно Семинару, Иисус был смертным человеком, рожденным от двух человеческих родителей

Семинар относился к каноническим евангелиям как к историческим источникам, которые представляют фактические слова и дела Иисуса, а также к элаборациям ранней христианской общины и авторов Евангелия. Бремя доказывания было возложено на тех, кто выступает за историчность любого отрывка. Не будучи озабоченными каноническими границами, они утверждали, что Евангелие от Фомы может иметь больше материала, чем Евангелие от Иоанна

Участники Семинара стремились восстановить жизнь исторического Иисуса. Используя ряд инструментов, они пытались ответить на ряд вопросов:кто Он, что Он сделал, что Он сказал и что значит Его слова. Их восстановление зависело от социальной антропологии, истории и текстового анализа. Ключевой особенностью было отторжение апокалиптической эсхатологии.

Семинар Иисуса подвергался критике преимущественно конфессиональных теологов за «априорную элиминацию» чудес и по др. критериям. (см критику напр., здесь:https://alex-pro-1.livejournal.com/616829.html)

Я также не согласен с некоторыми выводами, точнее , подходом Семинара, который априори отверг концепцию Иисуса как апокалиптического пророка и рассматривал Его исключительно как неапокалиптического социального критика и моралиста. В этом вопросе я полностью разделяю отношение Барта Эрмана и Глеба Ястребова к Иисусу как к апокалиптику,

Эрман утверждает, что аутентичное учение Иисуса представляло собой классическую иудейскую апокалиптику. Это подтверждается всеми критериями..

Но я считаю правильным отказ "семинаристов" от рассмотрения евангельских чудес , включая Воскресение, хотя Барт Эрман пишет , что "историк не может утверждать или же опровергать возможность чудес. Однако поскольку повествования о чудесных событиях в жизни Иисуса занимают значительную часть евангельского материала, исследователю необходимо каким-либо образом интерпретировать эти данные, подвергнув их историческому анализу." .

Ястребов также считает, что "историческая наука не должна априорно отбрасывать возможность сверхъестественнго, не должна принимать на веру ни конфессиональную, ни позитивистскую догму. История как наука не может рассматривать возможность Воскресения. Последняя реальность, которую может обнаружить историческое исследование - это вера учеников. Как она возникла? Можно рассуждать об этом, но для христиан Воскресение всегда будет фактом, а для нехристиан ( и немусульман ) - не будет никогда" .

По-моему, всерьёз говорить о Воскресении еврейского апокалиптического пророка (каким считают Его Эрман и Ястребов), или Учителя веры, моралиста, ученика Иоанна Крестителя, не умевшего предсказывать будущее, не воскресавшего мертвых, не кормившего пять тысяч пятью хлебами, каким представляют Христа большинство участников Семинара , было бы совершенно нелогично и бессмысленно...

Конечно, работы семинаристов не представляют собой истину в последней инстанции, а доводы будут уточняться в дальнейших исследованиях. Участникам Семинара удалось прояснить ветхозаветно- иудейскую специфику евангельских преданий, лучше осмыслить учение Иисуса в контексте века. «Поиск», понятый подобным образом, имеет хорошие перспективы

Отдельные члены Семинара также выпускали и продолжают выпускать книги, которые в значительной степени опираются на работу Семинара

Крайний скептицизм Бультмановского периода Поиска исторического Иисуса.....«Новый поиск» был попыткой некоторых бультманианцев что-то узнать об историческом Иисусе, выйдя за рамки бультмановского понимания керигмы о воскресении...Представители «Семинара по Иисусу»работали с несколько иными предпосылками и методами.От Бультмана их отличала попытка узнать об Иисусе, о том, что он говорил (Бультман бы сказал, что это пустое занятие.)

Всю историю Поиска не-евангельского, "Исторического Иисуса" нельзя понять, не оценив вклад в исследования этого направления

Рудольфа Бультмана

( 1884- 1976) — лютеранского теолога, одного из основоположников диалектической теологии.

Бультман развивал

идею «демифологизации» Нового Завета как освобождения «керигмы» (вневременного евангельского послания) Нового Завета от мифа как совокупности аллегорий с вплетением конкретно-исторического контекста .

Бультман считал, что демифологизации требует интеллектуальная честность, что нельзя сохранять

миф только потому, что он оказался в Библии.Для Бультмана не только бесы и чудеса но и многие поворотные моменты биографии Христа облечены в форму мифа,

Ведущие учёные - члены «Семинара по Иисусу» придерживались взглядов, созвучных бультмановским.Отношение «Семинара по Иисусу» к науке и сверхъестественному заставляет вспомнить знаменитую фразу Рудольфа Бультмана, произнесенную несколько десятилетий назад:

«Нельзя пользоваться электрическим светом и радио, прибегать в случае болезни к современным лекарственным и клиническим средствам и в то же время верить в новозаветный мир духов и чудес»

Как и Бультман, участники «Семинара по Иисусу» выступают с подобными возражениями и против Воскресения Иисуса. Они утверждают:

«Всякий раз, когда ученые отмечают подробное знание о посмертных событиях в изречениях или притчах, приписываемых Иисусу, они склоняются к мнению, что эти изречения были сформулированы позже».

Отношение «Семинара по Иисусу» к науке и сверхъестественному заставляет вспомнить знаменитую фразу Рудольфа Бультмана, произнесенную несколько десятилетий назад: «Нельзя пользоваться электрическим светом и радио, прибегать в случае болезни к современным лекарственным и клиническим средствам и в то же время верить в новозаветный мир духов и чудес» Как и Бультман, участники «Семинара по Иисусу» выступают с подобными возражениями и против Воскресения Иисуса.

Ниже - несколько цитат из книги Бультмана " Новый Завет и мифология. Проблема демифологизации новозаветного провозвестия "

, отражающих его отношение к вопросу Воскресения Иисуса Христа.

"Несомненно, что в Новом Завете событие Христа представлено как мифическое. Но возникает вопрос: должно ли оно с необходимостью представляться таковым, или же в самом Новом Завете содержатся предпосылки демифологизирующей интерпретации? Прежде всего очевидно, что событие Христа есть миф в ином смысле, нежели культовые мифы о греческих или эллинистических богах. Иисус Христос, Сын Божий, мифический образ предсуществующего божественного существа, оказывается в то же время конкретной исторической личностью – Иисусом из Назарета; а Его судьба представляет собой не только мифическое событие, но и человеческую судьбу, завершившуюся распятием на кресте. Историческое и мифическое здесь особенным образом переплетается друг с другом: исторический Иисус, родители которого известны (Ин 6:42), оказывается одновременно предсуществующим Сыном Божьим, а рядом с историческим событием Креста стоит воскресение, вовсе не относящееся к числу исторических событий...

….Но воскресение Христа – не просто ли это мифическое событие? В любом случае это, конечно, не историчное событие, значимость которого подлежит осмыслению. Может ли речь о воскресении Христа быть чем-либо иным, кроме как выражением значения Христа? Означает ли она что-либо иное, кроме того, что в крестной смерти Иисуса следует видеть не обычную человеческую смерть, но освобождающий Божий Суд над миром – Суд Бога, лишающий смерть силы? Не эта ли истина выражена в утверждений о том, что Распятый не остался в смерти, но воскрес?

….в Новом Завете воскресение Иисуса неоднократно представляется именно как такое удостоверяющее чудо: когда говорится о том, что Бог воскресением Иисуса из мертвых удостоверил его притязания (Деян 17:31); в легендах о пустой гробнице и в пасхальных повествованиях, сообщающих о демонстрации телесности Воскресшего (Лк 24:39–43). Но все это, несомненно, позднейшие легенды, Павлу еще неизвестные. Правда, сам Павел однажды пытается подтвердить историчность чуда Воскресения перечислением наблюдавших это свидетелей (1 Кор 15:3–8).

Перетолковывая подлинный смысл Павлова высказывания, можно предположить, что , апостол хотел перечислением свидетелей не удостоверить воскресение как объективный историчный факт, а хотел только сказать, что он проповедует Иисуса как Воскресшего – подобно тому как это делала первохристианская община. Получается, что свидетели суть свидетели правильности Павлова Евангелия, а не факта воскресения. Что это был бы за историчный факт, если бы его реальность была связана с воскресением из мертвых?

...Воскресение Иисуса не может быть удостоверяющим чудом, основываясь на котором спрашивающий мог бы без колебаний верить во Христа. Не может не только потому, что воскресение как мифическое событие – возвращение умершего к земной жизни (ведь именно об этом идет речь, поскольку воскресший воспринимается телесными чувствами) – невероятно. И не только потому, что воскресение, несмотря на множество свидетелей, не может быть неопровержимо установлено как объективный факт – так, чтобы отныне стало возможным верить не сомневаясь, а вера обрела бы надежную гарантию.

Отдельные члены Семинара также выпускали и продолжают выпускать книги, которые в значительной степени опираются на работу Семинара

Одними из наиболее активных и широко известных участников и организаторов "Семинара по Иисусу" были Маркус Борг и Доменик Кроссан, написавшие в соавторстве несколько книг по вопросам Поиска Исторического Иисуса, ставших бестселлерами. Одну из книг этих авторов хочу предложить вашему вниманию:

Маркус Борг и Джон Доминик Кроссан - "Последняя неделя - Хроника последних дней Иисуса в Иерусалиме"

Об авторах:

Маркус Джоэл Борг (1942–2015) -американский исследователь Нового Завета и богослов, профессор религии и культуры. Он был одним из самых известных и влиятельных голосов в Прогрессивном христианстве .

Джон Доминик Кроссан(род.в 1934 г.,Ирландия)-исследователь Нового Завета, историк раннего христианства, богослов,доктор теологии. Бывший католический священник.Был сопредседателем Семинара по Иисусу , ставящего целью воссоздать облик исторического Иисуса

Эта книга - о последней неделе жизни Иисуса. Это неделя исключительной важности для христиан, самое святое время в христианском году. Какова была последняя неделя жизни Иисуса, и о чём она? И потому что эта история воспринимается как откровение, важно понять, о чём она говорит сегодня!

Из введения к книге Борга и Кроссана

"Мы не намерены, в этой, книге делать историческую реконструкцию последней недели Иисуса на земле. Наша цель - не исследовать, что на самом деле произошло исходя из того, что записано в четырех Евангелиях, которые провозглашают “благую весть” (Евангелие). Наши намерены значительно проще: рассказать и объяснить, на фоне действий еврейских первосвященническов в сотрудничестве с представителями Римской-имперских властей, события в последнюю неделю жизни Иисуса на земле, как она дана в Евангелии от Марка.

Область нашего профессионального интереса - реконструкции "исторического Иисуса", но, здесь мы поставили задачу - пересказать историю ещё раз.

Мы выбрали Марка по двум причинам. Первая заключается в том, что Марк - самое раннее Евангелие, первое изложение последней недели Иисуса, написанное сорок лет спустя после жизни Иисуса. Марк рассказывает нам, какие истории рассказывали об Иисусе в 70-х годах. Как таковой, текст не “просто история”, но, как и все Евангелия, комбинация исторических воспоминаний и трактовка этих историй. И конечно, эти истории Иисуса «модернизированы», с учётом времени, в котором жил Марк. Учёные, за последние двести лет, достигли достаточного уверенного консенсуса не только в том, что Марк был первым из четырех Евангелиях Нового Завета, но также, что Матфей и Лука использовали его в качестве основного источника и, вполне вероятно, Иоанн использовал более ранние версии Марка, как основной источник. При обсуждении Марка, поэтому мы будем часто обращаться к тому, как эти более поздние авторы изменили текст Марка. Это особенно важно для восстановления оригинальной версии Марка.

Но есть и вторая, не менее важная причина, выбора Марка. А именно, только у Марка хроника последней недели Иисуса записана день за днем. Кроме того, только у Марка есть “утренние” и “вечерние” события в следующие три дня: воскресенье (11:1, 11), понедельник (11:12, 19), и четверг (14:12, 17). Наконец, Марк пишет хронику событий в пятницу с указанием времени . Иными словами, только у Марка, с большой тщательностью, рассказано так, чтобы слушатели или читатели могли следовать день за днем и час за часом."

Книга начинается с описания двух шествий, которые вошли в Иерусалим весенним днём в 30 году.

"Одно шествием было крестьян, другое - императорской процессией. С востока, Иисус въехал на осле вниз с Елеонской горы ,его приветствовали его последователей. Иисус был из крестьянской деревне Назарета, его послание было о Царстве Божьем, и его последователи были выходцы из крестьян

С противоположной стороны города, с запада, въезжал Понтий Пилат, Римский губернатор Идумеи, Иудеи и Самарии, он вошел в Иерусалим во главе колонны имперской конницы и солдат.

Шествие Иисуса провозгласило Царство Божье; шествие Пилата было провозглашение имперской власти .

Эти две процессии олицетворяют Центральный конфликт недели, которые привел к распятию Иисуса. Военное шествие Пилата было демонстрацией Римской императорской власти и Римской имперской теологии. Согласно этой теологии, Император был не просто правителем Рима, но Сын Божий.

Для еврейских подданных Рима шествие Пилата олицетворяло не только конкурирующий общественный порядок, но и конкурирующее богословие. Шествие Иисуса сознательно противопоставлено тому, что происходило на другой стороне города. Шествие Пилата - воплощение силы, славы и насилия империи, которая правила миром. Шествие Иисуса воплощенного альтернативного видения, Царства Божьего. Этот контраст—между царством Божиим и царством дома Цезаря—является центральным не только в Евангелии от Марка, но и историей Иисуса и раннего христианства. Противостояние между этими двумя царствами продолжается до последней недели жизни Иисуса. Как мы все знаем, неделя заканчивается казнью Иисуса силами, которые правили в его мире. Страстная неделя - это история этой конфронтации."

Последняя неделя. Хроника последних дней Иисуса в Иерусалиме. Маркус Борг и Джон Доминик Кроссан.

БОЖЕСТВЕННАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ ИЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ НЕИЗБЕЖНОСТЬ?

"

Должна ли была произойти смерть Иисуса?

Есть две совершенно разные причины, почему можно так думать. Одна - Божественная необходимость, другая - человеческая неизбежность. Начнем с первого.

Это произошло, потому что на это была воля Бога?

Мы уже затрагивали эту тему, когда описывали последствия пересмотра отрывков в Еврейской Библии как "предсказания" жизни и смерти Иисуса. Теперь мы рассмотрим другую причину.

Как упоминалось ранее в этой главе, к тому времени, когда Марк писал, раннее христианство уже разработало несколько интерпретаций смерти Иисуса. Все они целенаправленные и провиденциальные: через это событие Бог совершил нечто великое. И все они являются ретроспективными: они оглядываются назад на смерть Иисуса и видят в ней провиденциальную цель, которая не приходила в голову его последователям до или сразу же после его смерти, и они возвращают с этой цель обратно к этому событию.

Это легко приводит к выводу о том, что смерть Иисуса должна была произойти неизбежно. Но является ли этот вывод правильным?

к тому времени, когда Марк писал, раннее христианство уже разработало несколько интерпретаций смерти Иисуса. Все они целенаправленные и провиденциальные... И все они являются ретроспективными: они оглядываются назад на смерть Иисуса и видят в ней провиденциальную цель, которая не приходила в голову его последователям до или сразу же после его смерти, и они возвращают с этой цель обратно к этому событию.Это легко приводит к выводу о том, что смерть Иисуса должна была произойти неизбежно. Но является ли этот вывод правильным?

"

Мы начинаем свое размышление об этом вопросе с истории из Еврейской Библии, в которой мы видим то же сочетание ретроспективы и перспективы.

В книге Бытия 37-50 говорится об Иосифе и его братьях, отцах двенадцати колен Израиля. Из зависти братья продают Иосифа в рабство, когда он молод, и он попадает в Египет. На протяжении десятилетий он поднимается во власти, и достигает позиции, уступающей только фараону, правителю Египта. Голод в земле Ханаанской вынуждает братья Иосифа прийти в Египет, в поисках пищи. Они не знают, что случилось с Иосифом, жив ли он ещё.

Иосиф встречается с ними и, понятно, они его боятся. Но Иосиф не мстителен. Вместо этого он говорит:

«5 Но не мучьтесь, не терзайте себя за это. Ведь Бог послал меня сюда, чтобы спасти вам жизнь. 6 Вот уже два года, как длится голод, и еще пять лет не будет ни пахоты, ни жатвы. 7 Бог послал меня сюда прежде вас, чтобы ваш род уцелел на земле — уцелел и стал многочисленным». (Быт 45:5-7)

Означает ли утверждение Иосифа - "Бог послал меня" - то, что его братья продали его в рабство по воле Божьей? Нет, ибо никогда не будет воли Божьей продать своего брата в рабство. Это должно было произойти таким образом? Нет - это могло произойти по-другому; можно представить себе братьев, не продающих Иосифа в рабство. Ретроспективное переосмысление цели в истории не требует, чтобы мы думали об этом, как о Божьей воле или о том, что это должно было произойти таким образом. Скорее, история утверждает, что даже злое деяние продажи брата в рабство было использовано Богом для предусмотренной им цели.

Применяя эту историю Иосифа, как мы можем видеть историю Великой Пятницы?

Смерть Иисуса была по волe Божьей? Нет. Никогда не будет воли Божьей, чтобы праведный человек был распят. Это должно было произойти? Могло получиться по-другому. Возможно, Иуда не предал Иисуса. Храмовые власти, возможно, приняли решение не рекомендовать казнь, а принять иное решение. Пилат, возможно, отпустил Иисуса или принял решение о не смертельном наказании. Но это произошло именно так. И как рассказчик Бытия, ранние христианские рассказчики оглядываются назад на то, что произошло, приписывают промыслительные значения Страстной Пятнице. Но это не значит, что Страстная Пятница должна была случиться. "

prodolzhenie

Теперь вернуться к вопросу, с которого начался этот раздел.

Должна была произойти Страстная Пятница kак Божественная необходимость? — Нет.

Как человеческая неизбежность? — Практически да. Страстная Пятница является результатом столкновения между страстью Иисуса k Carstvu Boga и системами господства его времени.

Согласно Марку, Иисус не умер за грехи мира. Язык заместительной жертвы за грех отсутствует в его рассказе. Но в важном смысле, он был убит из-за грехов мира. Его убила несправедливость систем господства, несправедливость настолько рутинная, что она является частью нормальной жизни цивилизации. Хотя грех означает больше, чем это, он включает в себя это. И таким образом, Иисус был распят из-за грехов мира

Завершим эту главу еще одним вопросом. Был ли Иисус виновен или невиновен? Поскольку язык, знакомый христианам, говорит об Иисусе как о безгрешном, совершенном, праведном, безупречном и без порока, этот вопрос покажется некоторым удивительным.Hо об этом стоит задуматься.

Как рассказывает Марк, Иисус был не только наказан как повстанец; он был физически казнен между двумя повстанцами.

Был ли Иисус виновен в пропаганде насильственной революции против империи и ее местных коллаборационистов? Нет.

Был ли Иисус, по рассказу Марка, виновен, утверждая, что он Мессия, сын Благословенного? Возможно. Почему возможно и не простое «да»? Марк не сообщает, что Иисус учил этому, и его рассказ об ответе Иисуса на вопрос первосвященника , по крайней мере выглядит, немного неоднозначен.