Смешная библия или как мы это видим
Он уведомил также римского епископа Сильвестра (314–335 гг.), обратился в двух энцикликах, предположительно 319 и 324 гг., к «возлюбленным и достопочтенным единообрядцам всюду», ко «всем богоугодным епископам повсеместно». Дошло до действий и противодействий. Учителя церкви предавали проклятиям Ария и признавали его Среди последних — важный ходатай при дворе, влиятельный епископ Евсевий, верховный пастырь города — резиденции Никомедии, принявший у себя сосланного друга, и епископ Евсевий из Цезареи, уже известный как толкователь Библии и истории Два высказавшихся в пользу Ария синода сделали возможными его реабилитацию и возвращение Арианская партия в Александрии становилась все сильнее, дело дошло до выдвижения антиепископов Тщетно защищался Александр, жаловался на «разбойничий притон» ариан и не был уверен за свою жизнь Мятеж следовал за мятежом, весь Египет был охвачен им и в конце концов вся восточная церковь раскололась надвое.
Константин рекомендовал место как климатически благоприятное и обещал приятное пребывание. Созвал собор он, не то чтобы «папа». Он также открыл его 20 мая и председательствовал. Участники — данные колеблются между 220 и 318 (в соответствии с 318 рабами Авраама) — были на содержании императора и прибыли императорской почтой (как, впрочем, уже на синод в Арле) с многократно большим персоналом, с Запада, правда, только пять прелатов. Сильвестр, римский верховный пастырь, отсутствовал. Он позволил представлять себя двум пресвитерам, Виктору и Викентию, и не занял (на только поэтому) «никакого ведущего положения» (Войтович). Но император явился перед епископами «как ангел Господень с неба, излучая свет в своем блистательном одеянии, как бы лучащемся блеском в огненном потоке пурпура, и украшенный светлым мерцанием золота и драгоценных благородных камней» (Евсевий). Самих духовных отцов охраняли телохранители и приспешники, «обнажившие острые мечи». По высочайшему предписанию им было «предложено ежедневное пропитание в изобилии». Во время праздничного банкета, сообщает Евсевий, некоторые возлежали «на той же самой подушке у стола, что и император, в то время как другие покоились на подушках по обе стороны. Легко можно было бы принять это за картину о царстве Христа или мнить, будто все это лишь сон, а не действительность». О догматических аспектах (акты не велись вообще) большая часть слуг Бога имела поверхностное представление или вообще не имела его. И сам Хозяин не имел собственного интереса в этом. Уже за год до того, в октябре 324 г, в длинном послании он сообщил через епископа Осию представителям враждующих сторон, Арию и Александру, «что здесь речь идет, однако, лишь о безделице», о «задиристости бесполезного ничегонеделания». «Ни в коем случае ваше дело не стоит таких причитаний».
Никакой особо славной роли не сыграл в Никее епископ Евсевий, «отец церковной истории». Явившись как обвиненный, он в конце концов подчинился противной партии Александра и Афанасия.
Правда, Евсевий своей дипломатией, красноречием, своей сервильностью заслужил благосклонность императора, которому он отныне давал богословские и церковно-политические советы.
Возможно даже, что Константин не руководил заседаниями — сильно оспариваемая проблема, — однако определял их и решал он, при этом придерживался большинства. Правда, даже ему навязал решающую формулировку, то есть, — какую предложил, такую и провел, формулировку, которой они не представляли, более того, — еще в 268 г осужденную восточной церковью на Антиохийском соборе как «еретическую»! Это было несколько расплывчатое (означающее равный, идентичный, а также подобный — от греческого homos) понятия «homousios», омоусии, единосущности «Отца» и «Сына», — «знак враждебности к науке, которая мыслила в русле Оригена» (Гентц). Даже намека об этом нет в Библии. Оно противоречило даже — доказуемо введенному самим императором — кредо веры большинства восточного епископата, однако имело корни в гностической теологии.
На Западе никейская вера даже десятилетия спустя была признана ограниченным числом верующих и в самых правоверных кругах не бесспорна. Даже учитель церкви Иларий поначалу противопоставлял ей веру крещения, пусть он потом и вернулся к никейскому вероисповеданию. Хотя, конечно, св. епископ Зенон Веронский, ревностный противник язычников и ариан, и подшучивал над кредо, использовавшим формулы, что это — «tractatus» и закон. Еще в канун V века проповеди Гваденция из Брешии или Максима из Турина не упоминают «Никею ни в одном месте» (иезуит Зибен). Еще Лютер признается в 1521 г, что он «ненавидит слово «homousion», однако в 1539 г. в своем трактате «О соборах и церкви» принимает его. Прав Гете, согласно которому «учение о божестве Христа, декретированное консилиумом Никеи для деспотизма очень полезно, даже было потребностью».
Поведение Константина было чем угодно, только не исключением. Теперь император решал проблемы церкви — совсем не папы. В течение всего IV-го столетия римские епископы на соборах не играли никакой подобающей роли, они не были решающей инстанцией. Более того, со времен Константина существует «императорская синодальная власть». Трезво пишет церковный историк Сократ в середине V столетия «С тех пор как императоры стали христианами, дела церкви зависели от них, и самые большие соборы проводились и проводятся по их замыслам». Мирон Войтович в 1981 г комментирует коротко «Это была констатация, не содержавшая никакого преувеличения». И «Включение светской власти в синодальное бытие было признано церковной стороной в общем принципиально справедливым».
Вообще на святом собрании, говоря словами принимавшего участие в нем Евсевия, господствовала «повсеместно ожесточенная словесная брань», — как еще часто на соборах. Жалобное и полемическое послание епископов император не распечатывая предал огню Все, кто добровольно «присоединился к лучшим воззрениям», получили «его высшую похвалу. О неповиновавшихся, напротив, он высказался с отвращением». Арий был снова осужден и (после отпадения всех его сторонников до двух — епископов Секунда из Птолемеи и Феона из Мариарики) сослан с ними в Галлию, было приказано также сжечь их книги, владение ими угрожало смертной казнью, А так как несколько месяцев спустя после этого Евсевий из Никомедии, самый значительный партийный соратник Ария, и Феогн из Никеи отозвали свои подписи и приняли у себя ариан, то и их коснулся «божественный гнев», — конфискация и ссылка в Галлию.
Епископ Александр умер в апреле 328 г Афанасий, его тайный секретарь, не поспешил к его смертному одру. Как и столь многие, если не большинство руководителей церкви, он (одна из их стандартных выдумок) не стремился ни к какому высокому посту, ни к какой власти, он, подобно кандидатам в папы и XX-го столетия, демонстрировал смирение. Так что и его умирающему предшественнику подсунули изречение «Афанасий, ты полагаешь уйти от этого, но ты не убежишь».
Афанасий, родившийся около 295 г, предположительно в Александрии, в христианской семье, едва достигнув трид цатитрехлетнего возраста, взошел 8 июня 328 г на тамошний патриарший престол, с которого его свергали пятикратно, в общей сложности на семнадцать с половиной лет Вместе с тем он был влиятельнейшим епископом на Востоке и руководителем огромнейшего церковного аппарата. Конечно, он был, подобно Августину и столь многим папам, вознесен некорректно, не без сумятицы и насилия Якобы «единодушно избранный духовенством и народом» (католик Донин), на самом деле он был оглашен и посвящен лишь семью из 54 египетских верховных пастырей, вдобавок нарушивших клятву, — мучительный факт, от которого часто зло болтливый скромно уходит «С неприятными фактами наш епископ имеет обыкновение обращаться осторожно или даже начисто замалчивать их, например, события при его выборах»
Как всюду в Римской империи, церковные события и в Александрии были возбуждающими, и не только в ту пору.
Уже во время диоклетиановских преследований дело в Египте дошло, как и в Африке при донатистских распрях, до раскола Патриарх Петр предусмотрительно исчез из поля зрения, после чего ригористичный Мелетий присвоил себе права беглого александрийца, не сумевшего устранить схизму даже своей мученической смертью (311 г). Она продолжала существовать как «церковь мучеников», несмотря на последовавшее еще в 306 г отлучение Мелетия, который, будучи сосланным на известные рудники Фаино (Палестина), имел тем не менее за собой около трети египетских епископов, 34 прелата. На Никейском соборе, ни отлученный ни полностью не признанный, он все-таки попытался в связи со смертью патриарха Александра выдвинуть своего приверженца в качестве единственного кандидата. После того как очевидно выяснилось, что из 54 собравшихся в Александрии епископов только семь, неприятное меньшинство, избрало Афанасия, тот все-таки сумел заморочить Константина единством и получить от него приветственное послание.
Интересное видео...Очень много разъясняет...
Особенно тем,кто считает себя верующим)))
ИИСУС. ПРАВДА И ВЫМЫСЕЛ (Десницкий, Ковельман)
Я бы не сказал, что оно интересное для верующих.
Ну спорят два историка о историческом Иисусе.
Я начал слушать и бросил. Безнадежное дело спорить о доказательствах был ли Иисус Христос или не был.
Автор видео сразу сказал, что речь пойдет не о вере, а о истории, о фактах итд.
ПС
Мне кажется, что видео могло бы пригодится в теме:
"Иисус: величайшая выдумка истории или реальная историческая личность?"
https://foren.germany.ru/religion/f/37508549.html?Cat=&page=1&view=collapsed&sb=5
Ковельман Аркадий Бенционович может быть полезен для автора темы Boatmanа
В V столетии христиане распространяли уже глупейшие истории ужасов, показательно, — с чисто сексуальным оттенком. Так, при Юлиане в ливанском Гелиополе монахинь якобы принуждали раздеваться, обривали им волосы, убивали, а их внутренности скармливали свиньям. Ни один современник императора, естественно, не знает небылицы.
Три раза прочитал - ничего не понял.
Что за уровенеь достоверности термин "якобы"
Ну а это что:
Ни один современник императора, естественно, не знает небылицы.
На каком языке, о чем здесь? Что за выкрутас слог.
И вот александрийский «папа», — да при том, возможно, первым, — протрубил боевой клич свобода церкви от государства, первым, — если отвлечься от того, что перед этим уже донатисты спрашивали что общего у императора с церковью? Но подобно им и Афанасий воскликнул так лишь потому, что государство, государь противостояли ему. Так как святой, естественно, оценил на себе гнет и силу, он был «часто безудерждым так же, как его противник» (Фогт). Почитаемый как «патриарх ортодоксии» св. Епифаний (чье религиозное рвение по общему признанию зло контрастировало с его рассудком; свидетельствует об Афанасии «Если оказывали сопротивление, он использовал силу». Но когда сила настигала его самого, как в 339 г при вступлении в Александрию арианца Григория, то он заявлял Епископ никогда не должен навязываться защитой и силой мирских наместников». Когда сила настигала его самого, то он патетически проповедовал (как в 357–358 гг., во время бегства от чиновников Констанция) толерантность и предавал проклятью принуждение именно как знак ереси.
Но это всегда оставалось политикой церкви, — при собственной подневольности проповедующей терпимость, свободу от всякого притеснения, а будучи в большинстве, во власти, — не останавливающейся в испуге перед принуждением и подлостью. Ибо церковь, прежде всего католическая, никогда не стремилась к свободе, принципиальной свободе, но постоянно лишь к свободе для себя. Никогда она не стремилась к свободе других. Более того, якобы во имя веры, фактически во имя собственного господства она разрушает всякое сознание и потребность свободы и всегда, насколько она может, нетерпеливо требует от государства защищать ее «права», подрывать права человека, — и это проходит через все века.
Когда католическая церковь была государственной, Оптат из Милева одобрял в 366–367 гг. подавление «еретиков» и кровавую расправу над ними армии «Почему, — спрашивал святой, — это должно быть запрещено — мстить за Бога смертью виновного? Хотят доказательств? Ветхий Завет кишит ими. Как можно не думать об ужасных примерах» — и, конечно, под рукой не оказывается письменных текстов. Но когда господствовали ариане, католики выступали защитниками религиозной свободы «Церковь грозит ссылкой и тюрьмой, — жаловался св. Иларий, — она хочет привести к вере принуждением, она, о которой раньше думали в ссылке и тюрьмах. Она прогоняет священников, она, которая ширилась священниками, — гонимыми. Сравнение ныне потерянной церкви прошлого с тем, что мы имеем перед глазами, вопиющее». Таким же образом взывал Афанасий к императору Константину, который ладил с католиками Правда, когда Констанций поддерживал ариан, Афанасий сражался за libertas ecclesiae, политика императора была «неслыханной», он стал «покровителем безбожности и ереси», предтечей Антихриста, так сказать дьяволом на земле Афанасий не колеблется ни на мгновение тяжко оскорбить его персонально, обозвать его человеком, лишенным всякого разума и дарования, другом преступников — и евреев «Речами, копьями и солдатами не возвещают истину, — проповедует он — Господь ни к кому не применял силу»
Даже иезуит Зибен добавляет «Признание такого рода из Афанасия выдавили невзгоды преследования. С тех пор как никейская партия стала в чести и пользовалась вниманием императора, такие тона перестали раздаваться». Но тот же самый Афанасий тому же самому императору мог, если уж он надеялся благодаря ему вновь обрести епископское место, плести прямо-таки панегирические гирлянды, новыми и новыми определениями славить его человечность и мягкость, просто чествовать его, как Христа, испокон веку исполненного божественной любви. В своей «Apologia ad Constantium», опубликованной в 357 г, он пресмыкается перед монархом отвратительным образом. Уже в 358 г, в своей «Historia Аriапоrит ad monachos» он осыпает его гневом и ненавистью. Афанасий раз от разу изменяет свой взгляд на императора и империю, он приспосабливается, он оппонирует — в соответствии с положением, по потребности. Во время своей третьей ссылки он обдумывал даже открытый мятеж против своего (христианского) господина. Однако ранняя смерть Констанция сберегла ему возможность сделать последовательные выводы из таких размышлений.
Как и императора, Афанасий, естественно, атакует и поносит Ария.
Он непрерывно говорит о «безумии» Ария, его «заблуждении», его «жалких, безбожных речах», его «отталкивающих и пропитанных безбожием шутках». Арий — «обманщик», «безбожник», предтеча «Антихриста». Точно также он неистовствует против всех других «лицемеров арианского безумия», «злонамеренных», «любящих спорить», «врагов Христа», «безбожников, целиком впавших в неразумие», «силков дьявола» Все, что говорят ариане — «глупая болтовня», «наваждение», «просто химеры и измышления» Им приписывают «лицемерие и самохвальство», «бессмысленный и глуповатый вздор», «бездну неразумия» и вновь и вновь «безбожность» «Так как божественные послания для них закрыты, и со всех страниц они обличены ими как глупцы и враги Христа». Он даже утверждает, «что ариане со своей ересью лишь видимо борются против нас, но на деле ведут борьбу против самой божественности». «Они знают, — пишет в 1737 г Фридрих II Прусский саксонскому посланнику фон Суму, — что обвинение в безбожности последнее прибежище всех клеветников».
Но Афанасий бесцеремонно срамит как «арианина» любого личного противника, даже (исторически совершенно ложно) все антиохское богословие. Кто только воспротивился ему, «того он обвиняет тоном высшего возмущения явным еретиком» (Деррье) Святой учитель церкви, хвастающийся «Мы христиане и умеем ценить Евангелие Спасителя, высказывается о христианах других убеждений «это рвота и мокрота еретиков», подстрекательски заявляет, «что все их учение побуждает к преступлениям», что они это учение «носят всюду с собой, как грязь в кармане, и выплевывают его, как змеи свой яд». Однако ариане даже превзошли «в своем оскорблении Христа предательство евреев» Худшее едва ли можно сказать «И так ходят несчастные кругом как жуки и ищут со своим отцом, дьяволом, предлоги для своей безбожности», при этом занимая у евреев «богохульство», у «язычников безбожие».
Ибо — Афанасий «не просто мужественный защитник ортодокссии удачливейший адвокат никейской веры», нет, «Афанасий оправдывает христианство» «в противовес язычеству и иудейству глубоко обоснованным и счастливым образом». Это означает, что защитник vera fides,[166] «духовная великая держава в церковной жизни тех лет» (Липпл), забросал и евреев, и язычников дерьмом, как и все, что ему не подходит «Безумие» ариан именно «иудейское», «иудаизм под именем христианства», «извращенность теперешних иудеев». Ариане делают то же самое, что и евреи, «пытающиеся убить Господа», «потерявшие свой разум», «еще злее, чем дьявол». И язычники разговаривают точно так же «клеветническим языком», они «омрачены», «глупцы», «пьяницы и слепцы», полны «невежества», «тупоумства», «ослепления идолами», «идолопоклонничества», «забытости Богом», «безбожности», «лжи», они могут стать «губительными» et cetera, et cetera.