Эйнштейн выражал скептицизм в отношении антропоморфного божества, часто описывая его «наивным» и «детским». Он заявил
Идею личного Бога антропологической концепции я не могу воспринимать всерьёз. Я также чувствую, что не предоставляется возможным представить себе желание или цель вне человеческой сферы. Мои взгляды близки к Спинозе: восхищение красотой и вера в логический порядок вещей, которые мы можем понять смиренно и только частично. Я верю, что мы должны довольствоваться нашими несовершенными знаниями и пониманием, что лечение ценностей и моральные обязательства — самая важная из человеческих проблем.
— Hoffmann, Banesh (1972). Albert Einstein Creator and Rebel. New York: New American Library, p. 95.
22 марта 1954 года Эйнштейн получил письмо от итальянского иммигранта Джозефа Диспентиере, который работал машинистом локомотива в Нью-Джерси. Диспентиере заявил, что он атеист,
 и был разочарован репортажем, который характеризовал Эйнштейна религиозным. Эйнштейн ответил 24 марта 1954:
Это конечно ложь, что Вы читали о моих религиозных убеждениях, ложь, которая систематически повторяется. Я не верю в персонифицированного Бога и никогда не отрицал этого, но выразил это отчётливо. Если во мне есть что-то, что можно назвать религиозным, то это, несомненно, беспредельное восхищение строением Вселенной в той мере, в какой наука раскрывает его.
— Dukas, Helen (1981). Albert Einstein the Human Side. Princeton: Princeton University Press, p. 43. Einstein Archives 59-454 and 59-495
В письме к Беатриче Флохлич, 17 декабря 1952 года, Альберт Эйнштейн заявил:
Идея персонифицированного Бога совершенно чужда мне и кажется даже наивной.
— Calaprice, Alice (2000). The Expanded Quotable Einstein. Princeton: Princeton University Press, p. 217. Einstein Archives
 59-797
Эрик Гуткинд отправил экземпляр своей книги: Выбери жизнь: Библейский призыв к Восстанию[7] Эйнштейну в 1954 году. Эйнштейн отправил Гуткинду письмо в ответ и написал:
Слово «Бог» для меня не более, чем выражение и продукт человеческих слабостей, Библия — свод благородных, но все же примитивных легенд. Никакая интерпретация, даже самая изощрённая не сможет для меня это изменить. Эти изощрённые интерпретации весьма разнообразны по природе и почти не имеют ничего общего с оригинальным текстом