Это карта. Не в географическом смыслe, духовная.
Карта памяти, переданная из века в век, чтобы кто-то, когда-нибудь, сумел прочесть её.

Экспедиция за утерянными древними символами продолжается.

Шейх, величественный и молчаливый, проявил щедрое гостеприимство, пригласив нас в одну из своих резиденций, оазис тишины, скрытый среди песков, где стены хранят прохладу и тайну.

Вечер опускался медленно. Золотое солнце растворялось в дымке, превращаясь в прозрачный янтарь над барханами. Воздух звенел ароматом ладана и свежезаваренного кофе, поданного в крошечных чашах из тончайшего фарфора. Здесь, в сердце резиденции, где каждый камень отполирован временем, чувствовалось, что мир останавливается — чтобы дать место размышлению, внутренней тишине, предвестию чего-то великого.

Шейх слушал внимательно, не перебивая, когда мы рассказывали ему о древних мозаиках, найденных на руинах исчезнувших городов. Его взгляд был глубок, словно он уже знал, всё это лишь часть гораздо большего узора. Он медленно провёл рукой по резному столу из чёрного дерева и произнёс,
Символы не умирают. Они только ждут, когда человек снова научится видеть.

Эти слова, простые и звучащие, как древнее пророчество, впитались в воздух.
Ночь вступала в свои права. Где-то в саду загудел ветер, колыхая ветви пальм, а вдалеке, за стенами дворца, песок начинал петь свою бесконечную песнь, низкую, гулкую, как дыхание земли.

Мы понимали, завтра начнётся путь. Не просто географический, а путь сквозь время.
За мозаикой и пыльными пластами истории стояло нечто большее, тайна, оставленная предками, возможно, не людям, а самому будущему.

Пески мерцали вдалеке, будто гигантское море, зовя к себе.

И в этот миг я почувствовал, экспедиция уже началась..........
Не во внешнем мире, а внутри, где память о древних символах жила с самого рождения.

Шейх, величественный и молчаливый, проявил щедрое гостеприимство, пригласив нас в одну из своих резиденций, оазис тишины, скрытый среди песков, где стены хранят прохладу и тайну.

Дворцы шейха были подобны миражам, возведённым на стыке роскоши и тишины вечности. В их стенах дремала сама история, застывшая в золоте инкрустаций, в мерцании фонтанов, в шелесте лёгких занавесей, что колыхались под дыханием невидимого ветра. Казалось, каждый зал был отдельным миром, сотканным из света, камня и ароматов восточных благовоний.

Мы погружались в эту атмосферу, словно в прозрачный сон.
В нишах сияли древние вазы, в которых отражались отблески ночных ламп, и казалось, будто внутри них живёт огонь, остаток былого пламени цивилизаций, давно ушедших под пески. Мозаичные полы, продолжение тех, что мы видели в руинах, образовывали замысловатые орнаменты, переплетая линии прошлого и настоящего. Каждый узор, каждый изгиб орнамента будто шептал о великом замысле, незримом, но ощутимом всем существом.

Воздух был пропитан тёплыми пряными нотами, смесью розового масла, шафрана и ладана. Где-то далеко в коридорах звучала музыка, тихие аккорды струн, словно воспоминания о другой эпохе, о времени, когда человек ещё не забыл говорить со звёздами.

И среди этой пышности, почти неземной, появлялись Дивы, женщины, чья красота казалась сотканной из света и тени. Их движения были медленными, словно они не ходили, а скользили по мраморным плитам, не оставляя следов. В их взглядах читалась древняя мудрость и некая едва уловимая грусть, как у тех, кто знает тайну времени и цену желания.

И, быть может, именно в этом и заключался замысел шейха, удержать нас здесь, в своём зачарованном мире, где реальность растворялась в наслаждении, а любая мысль о предстоящем пути превращалась в зыбкий мираж. Ведь в этих стенах исчезало само понятие времени, день сменял ночь, а ночь, утро, не оставляя границ между сном и явью.

Но где-то в глубине сознания, сквозь шелест золотых занавесов и шёпот фонтанов, звучал тихий зов пустыни.
Он был подобен дыханию древней земли, напоминанию о том, что за пределами дворцов, за сиянием драгоценных залов, ждёт нечто большее. Не золото, не наслаждение, а истина, вырезанная на камне и утаённая под слоями песка.

И я понимал, все эти дивные чары, не преграда, а испытание.
Только тот, кто устоит перед блеском роскоши, сможет увидеть истинный свет, скрытый в простоте.