А я тоже мечтаю о Лондоне...
Лондон купил мое сердце всего за несколько камуфляжных крон этих старых как мир деревьев. Впрочем, я стала какая-то припадочная: прямо с утра на выставке, посреди всей тусовки и умопомрачительных арт-объектов на меня накатило что-то вроде синдрома потерянного рая. Как будто еще вчера я жила полноцветной широкоэкранной жизнью, и вдруг на тебе, стою прозрачная как призрак, и толпа течет сквозь меня; все самые интересные вещи в мире происходят без моего участия, миру вообще плевать, есть я или нет. Мое красное платье и мой красный рот кричат только о моем отсутствии, а вот этот человек, с которым я пришла, он уносится вдруг за тысячу световых лет от меня, находясь как будто совсем рядом. И близость, которая совсем недавно была такой явной, понятной и настоящей, оплывает и трескается, как льдинка в горячей воде, скалится химерой, отрицает саму себя. Как случилось, что мы оказались здесь вдвоем, в белом выставочном свете, отчужденные и горькие, мы должны быть на разных берегах, нет, на разных планетах, глухие к словам, слепые к слезам друг друга. Я слоняюсь от картины к картине, потерянная, подвывающая, но вот крокодил пожирает двуглавую лебедь, спруты, великаны, татуированные свиньи, и даже кто-то здоровается, кофе в крошечном стаканчике, и вот уже улеглось.
А болезненная заостренность чувств не уходит; улицы полны запахами и звуками, особенно запахами; улицы пахнут кислой побелкой, зеленью, фритюром, чужими духами и чужими туманами, сырым кирпичом и копотью. Одну за другой мы посещаем две экспозиции Мэтью Барни, - о нет, этот бвай не выглядит здоровым, он больной на всю голову, он каплет повсюду китовым жиром, у него внутри киты и киты и подгнившие сатиры, душащие друг друга в объятьях, и ласковые белые меха, политые скользким пластиком. А у меня совершенно некстати соски готовы проткнуть пуловер, и жесткий ремешок сумки обжигает грудь. Я сажусь в парке на холодную каменную скамью, чтобы выкурить сигарету, и с удивлением разминаю в пальцах можжевеловую ягоду. Ягода кажется мне абсолютно непристойной, ярко-красная, мягкая, с черной сердцевиной, оставляющая на пальцах водянистую слизь.