Млин, никак не могу успокоиться... и решила тебе написать, одно из моих любимых произведений:
Качался старый дом, в хорал слогая скрипы,
и нас, как отпевал, отскрипывал хорал.
Но чуял, дом-скрипун, что медленно и скрытно
в н╦м умирала ты и я в н╦м умирал.
"Постойте умирать!" - звучало в ржанье с луга,
в протяжном вое псов и сосенной волшбе,
но умирали мы навеки друг для друга,
а это вс╦ равно что умирать вообще.
А как хотелось жить! По соснам дятел чокал,
и бегал ╦ж ручной в усадебных грибах,
и ночь плыла, как п╦с, косматый, мокрый, ч╦рный,
кувшинкою речной держа звезду в зубах.
Дышала мгла в окно малиною сырою,
а за моей спиной - вс╦ видела спина! -
с платоновскою ФРО, как с найденной сестрою,
измученная мной, любимая спала.
Я думал о топом несовершенстве браков,
о подлости всех нас - предателей, врунов:
ведь я тебя любил, как сорок тысяч братьев,
и я тебя губил, как столько же врагов.
Да, стала ты другой. Твой злой прищур нещаден,
насмешки над людьми горьки и солоны.
Но кто же, как не мы, любимх превращает
в таких, каких любить уже не в силах мы?
Какая же цена ораторскому жару,
когда, расшвырян вдрызг по сценам и клише,
хотел я счастье дать всему земному шару,
а дать его не смог - одной живой душе?!
Да, умирали мы, но что-то мне мешало
уверовать в тво╦, в мо╦ небыти╦.
Любовь ещ╦ была. Любовь ещ╦ дышала
на зеркальце в руках у слабых уст е╦.
Качался старый дом, скрипел среди крапивы
и выдержку свою нам предлагал взаймы.
В н╦м умирали мы, но были ещ╦ живы.
Ещ╦ любили мы, и. значит, были мы.
Когда-нибудь потом (не дай мне Бог, не дай мне!),
когда я разлюблю, когда и впрямь умру,
то будет плоть моя, ехидничая втайне,
"Ты жив!" мне по ночам наш╦птывать в жару.
Но в суете страстей, печально поздний умник,
внезапно я пойму, что голос плоти лжив,
и так себе скажу: " Я разлюбил. Я умер.
Когда-то я любил. Когда-то я был жив".
(Е. Евтушенко)
* лови момент*

"Лови момент"