Вход на сайт
Бросала ли тебя когда-нибудь женщина , друг ?
NEW 10.03.06 11:37
Бросала ли тебя когда-нибудь женщина, друг?
Помнишь ли, как тебе было больно?
Несмотря на твои уверения в том, что на такие мелочи тебе плевать и на все попытки показаться мат╦рым циником и пофигистом, который вообще-то всегда САМ бросает баб, я уверен, что ты помнишь. Ведь здесь и предательство, и чувство собственной несостоятельности, и холодная кислота ревности (е╦ больше всего). И горькое чувство удивл╦нной покинутости, словно у тел╦нка, который мирно посасывал т╦плое вымя, а ему обухом промеж беззащитных шелковистых ушей. Телятинка нежная.
Ты просыпаешься на мокрой подушке, и стыд, стыд, ведь мужчины вроде бы не плачут.
Пытаешься извести, выскоблить е╦ образ из себя, но на этой стадии это под силу только героину. Проблема лишь в том, что у этого замечательного лекарства есть одно маленькое побочное действие: за полтора года переделывает человека в полноценное насекомое. Которому, справедливости ради надо отметить, действительно по барабану на всех баб планеты. Но насекомые долго не живут.
Ты напиваешься до поцелуев е╦ фотографий.
Следующая стадия деструктивна: ты эти фотографии рв╦шь.
Оставляешь только детскую, в смутной надежде на то, что так будет легче простить.
Тебя мучит желание увидеть е╦, объясниться (хотя объяснялись уже тУчеву пирамиду раз), но тот факт, что ушла она не просто в простительную пустоту, а к другому, делает предполагаемую встречу с ней социально опасной, потому что вдруг она прид╦т с ним, а в тюрьму неохота.
Звонки твои невменяемы и истеричны, ты сам себе противен, потому что понимаешь, что выглядишь дрожащим, шмыгающим слабаком, а так хочется быть сильным.
А как бы поступил сильный человек, ставший вдруг ненужным на ярко освещ╦нной сцене?
Удушил бы (привет, Отелло, психованный ниггер) подлую предательницу? Спятил бы, дико хохоча, и плюнул в морду суфл╦ра? Завыл бы в софиты? Дуэль, дуэль? Нет, не то┘
Переместился бы в уютные сумерки зрительного зала, и наблюдал, что же будет дальше.
Ведь это так интересно и познавательно. Позволяет глубже постигнуть природу человека, потому что на себе е╦ не всегда познаешь √ сидя в мешке трудно судить о его цвете.
Некоторые эпизоды представления болезненны, но ничего. Финал окупит. Главное досмотреть.
Вот, значит, она. Она, на которую невозможно спокойно смотреть, потому что помнишь каждую┘ Так, стоп. Эмоций не нужно √ они мешают наблюдать. Это просто баба.
Вот, значит баба, а вот он. Е╦ новый.
Идут, держась за руки, он сдержанно шутит, она сме╦тся, прямо как с тобой когда-то. Походка, как всегда, обнаруживает в ней богиню.
Даже пот╦ртые джинсы на ней те же, с невидимыми уже следами твоего семени, это тогда, в отеле┘ Стоп! Не вспоминать. Низзя.
У них вс╦ только начинается, милая, почти безупречная стадия. Она да╦т ему по нарастающей: вс╦ чаще и изощр╦ннее, балует.
Не нравится видеть их секс? Нет уж, ты смотри. Когда сл╦зы уйдут из твоих глаз, ты присмотришься и увидишь, что да╦т она ему примерно так же, как давала когда-то тебе, и даже с одним, тускло радующим тебя различием √ не глотает.
Он имеет е╦ то остервенело, то лениво. На это почти невозможно смотреть, но ты должен, чтобы исцелиться.
╚Целуйся с ней, гусар, в этих губах не раз бывал мой славный друг, целуйся, стараясь не думать об этом╩ на данном этапе оста╦тся спасаться вот такими низменными мыслями.
Она по╦т по утрам, и это, пожалуй, самое невыносимое, - она счастлива.
Это самая болезненная часть спектакля, и к счастью она подходит к концу. В силу вступает следующая стадия (как раз та, на которой она тебя бросила).
Он начинает изменять ей, но делает это незаметно, а тебе и жаль е╦, и нет. Больше хочется набить ему фейс, потому что те две дуры, которых он матросит, не то что некрасивее √ вообще непонятно, как на них может что-то, кроме взгляда гинеколога, подняться.
Проходит полгода, и наблюдать становиться вс╦ легче. Легче, оттого, что, во-первых, привык, а во-вторых, свежесть и новизна в их отношениях прошла, и постепенно подползает поз╦вывающая бытовуха.
Он, погадив, забывает про освежитель, и она, зайдя в туалет после него, брезгливо зажимает нос. Ты улыбаешься. Дыши полной грудью, принцеса, ведь это любовь твоя так пахнет.
Борщ, приготовленный ею, пересолен, а он дико хотел есть, швыряет ложку на стол, и уходит в Мак Дональдс.
Она, ловко мастурбирующая в ванной, потому что он перебрал катанки и в силу недопустимого качества (и уж тем более количества) алкоголя в крови временно утратил общесоциальные (не мог даже ходить) функции и эрекцию.
Он поднимает трубку назойливо звонящего телефона и слышит оттуда: ╚Э, сющай, Надэжду пазавы╩.
Убираешь хендик в карман и с любопытством созерцаешь. Шум, крик, гам, рамсят. Ай-ай, нехорошо.
Она задерживается на работе, приходит вдрызг пьяная. Снова скандал, летает посуда и вещи, он из последних сил сдерживается, чтобы не ударить е╦, потом вс╦-таки не выдерживает, и бь╦т. Не кулаком, но так, что она кубарем летит в пятый угол. Ты невольно сжимаешь подлокотники кресла. Хочется тоже выйти на сцену, и немного поучаствовать. Взорвать ему физиономию, например. За то, что поднял руку на ту, на которую ты и голос-то повысить не смел. Но ты всего лишь зритель, да и то нелегальный, так что роскошь такую себе позволить не можешь. Сиди тел╦нок и смотри.
Она, пошатываясь, вста╦т, шипит ╚пааадонак╩, снова падает. Непонятно, то ли это нокдаун у не╦, то ли по синьке. Он испуганно бросается к ней. Склоняется. Со звучным мясным шлепком она наотмашь хлещет его по лицу. Какое-то время они уморительно дерутся. Ну как дерутся √ он ловит е╦ беспокойные руки, которые пытаются вцепиться ему в голову. Вс╦ (думаешь ты), такая гордая натура, как она, побоев не простит. Теперь точно расстанутся.
Но тут он размашисто рв╦т на ней платье, и у них вспыхивает свирепый примирительный секс, когда в каждой хлещущей фрикции одновременно и месть и сладость, и зачатие и удар ножом.
Не расстались. А ты-то думал, что знаешь е╦?
Вот она слегка с пузом, варит вермишельку на кухне. Не по╦т. На соседней конфорке что-то ожило и вскипело, она шепчет: ╚про рот╩. Он поднимает глаза от газеты и спокойно говорит: ╚Ещ╦ раз услышу √ получишь в дыню╩. ╚А тебе, значит, можно матом ругаться?╩. ╚Баба √ это другое╩- замечает он весомо, и хоть тут ты с ним полностью согласен.
Пельмешки, носки, степенные прогулки в парке. Котлеты альдивские(покупные), ночнушка, телевизор. Микроволнуха, бигуди, растянутые семейники, чаты. И вс╦.
И вс╦ у них вроде бы хорошо, но как-то пронзительно скучно, скучно. Эмоции остывают, краски выцветают. Даже имеет он е╦ уже в удобно отлаженных, ненапряж╦нных позициях.
Тебе уже не хочется досматривать, и так понятно, что будет дальше:
┘утомительно стандартная свадьба (туфелька с шампанским, две драки, блюющий с балкона тесть, брательник , обрюхативший подругу, неутешительное сведение баланса пропитого и подаренного).
┘вот он встречает е╦, бледненькую, из роддома, а дальше совсем неинтересно. Ты невольно дремлешь в кресле, просыпаясь только от их ссор, а потом и от ссор этих просыпаться переста╦шь, поскольку из бурных драйвовых постановок они трансформировались в вялотекущую вражду с бл╦клыми вспышками взаимных обвинений и убийственным молчанием как главным козырем.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась┘ Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно √ просто баба.
Внешнее очарование театральных мистификаций обернулось само против себя, а яркая концовка, которая, как режисс╦рский ход, может и спасла бы спектакль, непременно включала бы в себя элемент трагедии, а этого (по-крайней мере ей) ты не желаешь. Пусть жив╦т как хочет, учит блоки самозащиты, потому что при е╦ гоноре и его нетерпимости пятый угол искать она будет часто. Пусть, их дело.
Выходишь на улицу из темноты и духоты чужой жизни. Стираешь номер е╦ телефона из одной памяти, затем из другой. Вс╦, нет такого номера. Свободен. Время широким языком вс╦-таки способно зализать любую рану. Главное √ не ипануться в самом начале.
А дома, из детской е╦ фотографии (где она в белой панамке сидит на корточках, шаловливо высунув кончик языка) складываешь кривой самол╦тик, запускаешь его с балкона и наблюдаешь, как он по сужающейся спирали улетает вниз, в лужу, в никуда.
_____________
Помнишь ли, как тебе было больно?
Несмотря на твои уверения в том, что на такие мелочи тебе плевать и на все попытки показаться мат╦рым циником и пофигистом, который вообще-то всегда САМ бросает баб, я уверен, что ты помнишь. Ведь здесь и предательство, и чувство собственной несостоятельности, и холодная кислота ревности (е╦ больше всего). И горькое чувство удивл╦нной покинутости, словно у тел╦нка, который мирно посасывал т╦плое вымя, а ему обухом промеж беззащитных шелковистых ушей. Телятинка нежная.
Ты просыпаешься на мокрой подушке, и стыд, стыд, ведь мужчины вроде бы не плачут.
Пытаешься извести, выскоблить е╦ образ из себя, но на этой стадии это под силу только героину. Проблема лишь в том, что у этого замечательного лекарства есть одно маленькое побочное действие: за полтора года переделывает человека в полноценное насекомое. Которому, справедливости ради надо отметить, действительно по барабану на всех баб планеты. Но насекомые долго не живут.
Ты напиваешься до поцелуев е╦ фотографий.
Следующая стадия деструктивна: ты эти фотографии рв╦шь.
Оставляешь только детскую, в смутной надежде на то, что так будет легче простить.
Тебя мучит желание увидеть е╦, объясниться (хотя объяснялись уже тУчеву пирамиду раз), но тот факт, что ушла она не просто в простительную пустоту, а к другому, делает предполагаемую встречу с ней социально опасной, потому что вдруг она прид╦т с ним, а в тюрьму неохота.
Звонки твои невменяемы и истеричны, ты сам себе противен, потому что понимаешь, что выглядишь дрожащим, шмыгающим слабаком, а так хочется быть сильным.
А как бы поступил сильный человек, ставший вдруг ненужным на ярко освещ╦нной сцене?
Удушил бы (привет, Отелло, психованный ниггер) подлую предательницу? Спятил бы, дико хохоча, и плюнул в морду суфл╦ра? Завыл бы в софиты? Дуэль, дуэль? Нет, не то┘
Переместился бы в уютные сумерки зрительного зала, и наблюдал, что же будет дальше.
Ведь это так интересно и познавательно. Позволяет глубже постигнуть природу человека, потому что на себе е╦ не всегда познаешь √ сидя в мешке трудно судить о его цвете.
Некоторые эпизоды представления болезненны, но ничего. Финал окупит. Главное досмотреть.
Вот, значит, она. Она, на которую невозможно спокойно смотреть, потому что помнишь каждую┘ Так, стоп. Эмоций не нужно √ они мешают наблюдать. Это просто баба.
Вот, значит баба, а вот он. Е╦ новый.
Идут, держась за руки, он сдержанно шутит, она сме╦тся, прямо как с тобой когда-то. Походка, как всегда, обнаруживает в ней богиню.
Даже пот╦ртые джинсы на ней те же, с невидимыми уже следами твоего семени, это тогда, в отеле┘ Стоп! Не вспоминать. Низзя.
У них вс╦ только начинается, милая, почти безупречная стадия. Она да╦т ему по нарастающей: вс╦ чаще и изощр╦ннее, балует.
Не нравится видеть их секс? Нет уж, ты смотри. Когда сл╦зы уйдут из твоих глаз, ты присмотришься и увидишь, что да╦т она ему примерно так же, как давала когда-то тебе, и даже с одним, тускло радующим тебя различием √ не глотает.
Он имеет е╦ то остервенело, то лениво. На это почти невозможно смотреть, но ты должен, чтобы исцелиться.
╚Целуйся с ней, гусар, в этих губах не раз бывал мой славный друг, целуйся, стараясь не думать об этом╩ на данном этапе оста╦тся спасаться вот такими низменными мыслями.
Она по╦т по утрам, и это, пожалуй, самое невыносимое, - она счастлива.
Это самая болезненная часть спектакля, и к счастью она подходит к концу. В силу вступает следующая стадия (как раз та, на которой она тебя бросила).
Он начинает изменять ей, но делает это незаметно, а тебе и жаль е╦, и нет. Больше хочется набить ему фейс, потому что те две дуры, которых он матросит, не то что некрасивее √ вообще непонятно, как на них может что-то, кроме взгляда гинеколога, подняться.
Проходит полгода, и наблюдать становиться вс╦ легче. Легче, оттого, что, во-первых, привык, а во-вторых, свежесть и новизна в их отношениях прошла, и постепенно подползает поз╦вывающая бытовуха.
Он, погадив, забывает про освежитель, и она, зайдя в туалет после него, брезгливо зажимает нос. Ты улыбаешься. Дыши полной грудью, принцеса, ведь это любовь твоя так пахнет.
Борщ, приготовленный ею, пересолен, а он дико хотел есть, швыряет ложку на стол, и уходит в Мак Дональдс.
Она, ловко мастурбирующая в ванной, потому что он перебрал катанки и в силу недопустимого качества (и уж тем более количества) алкоголя в крови временно утратил общесоциальные (не мог даже ходить) функции и эрекцию.
Он поднимает трубку назойливо звонящего телефона и слышит оттуда: ╚Э, сющай, Надэжду пазавы╩.
Убираешь хендик в карман и с любопытством созерцаешь. Шум, крик, гам, рамсят. Ай-ай, нехорошо.
Она задерживается на работе, приходит вдрызг пьяная. Снова скандал, летает посуда и вещи, он из последних сил сдерживается, чтобы не ударить е╦, потом вс╦-таки не выдерживает, и бь╦т. Не кулаком, но так, что она кубарем летит в пятый угол. Ты невольно сжимаешь подлокотники кресла. Хочется тоже выйти на сцену, и немного поучаствовать. Взорвать ему физиономию, например. За то, что поднял руку на ту, на которую ты и голос-то повысить не смел. Но ты всего лишь зритель, да и то нелегальный, так что роскошь такую себе позволить не можешь. Сиди тел╦нок и смотри.
Она, пошатываясь, вста╦т, шипит ╚пааадонак╩, снова падает. Непонятно, то ли это нокдаун у не╦, то ли по синьке. Он испуганно бросается к ней. Склоняется. Со звучным мясным шлепком она наотмашь хлещет его по лицу. Какое-то время они уморительно дерутся. Ну как дерутся √ он ловит е╦ беспокойные руки, которые пытаются вцепиться ему в голову. Вс╦ (думаешь ты), такая гордая натура, как она, побоев не простит. Теперь точно расстанутся.
Но тут он размашисто рв╦т на ней платье, и у них вспыхивает свирепый примирительный секс, когда в каждой хлещущей фрикции одновременно и месть и сладость, и зачатие и удар ножом.
Не расстались. А ты-то думал, что знаешь е╦?
Вот она слегка с пузом, варит вермишельку на кухне. Не по╦т. На соседней конфорке что-то ожило и вскипело, она шепчет: ╚про рот╩. Он поднимает глаза от газеты и спокойно говорит: ╚Ещ╦ раз услышу √ получишь в дыню╩. ╚А тебе, значит, можно матом ругаться?╩. ╚Баба √ это другое╩- замечает он весомо, и хоть тут ты с ним полностью согласен.
Пельмешки, носки, степенные прогулки в парке. Котлеты альдивские(покупные), ночнушка, телевизор. Микроволнуха, бигуди, растянутые семейники, чаты. И вс╦.
И вс╦ у них вроде бы хорошо, но как-то пронзительно скучно, скучно. Эмоции остывают, краски выцветают. Даже имеет он е╦ уже в удобно отлаженных, ненапряж╦нных позициях.
Тебе уже не хочется досматривать, и так понятно, что будет дальше:
┘утомительно стандартная свадьба (туфелька с шампанским, две драки, блюющий с балкона тесть, брательник , обрюхативший подругу, неутешительное сведение баланса пропитого и подаренного).
┘вот он встречает е╦, бледненькую, из роддома, а дальше совсем неинтересно. Ты невольно дремлешь в кресле, просыпаясь только от их ссор, а потом и от ссор этих просыпаться переста╦шь, поскольку из бурных драйвовых постановок они трансформировались в вялотекущую вражду с бл╦клыми вспышками взаимных обвинений и убийственным молчанием как главным козырем.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась┘ Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно √ просто баба.
Внешнее очарование театральных мистификаций обернулось само против себя, а яркая концовка, которая, как режисс╦рский ход, может и спасла бы спектакль, непременно включала бы в себя элемент трагедии, а этого (по-крайней мере ей) ты не желаешь. Пусть жив╦т как хочет, учит блоки самозащиты, потому что при е╦ гоноре и его нетерпимости пятый угол искать она будет часто. Пусть, их дело.
Выходишь на улицу из темноты и духоты чужой жизни. Стираешь номер е╦ телефона из одной памяти, затем из другой. Вс╦, нет такого номера. Свободен. Время широким языком вс╦-таки способно зализать любую рану. Главное √ не ипануться в самом начале.
А дома, из детской е╦ фотографии (где она в белой панамке сидит на корточках, шаловливо высунув кончик языка) складываешь кривой самол╦тик, запускаешь его с балкона и наблюдаешь, как он по сужающейся спирали улетает вниз, в лужу, в никуда.
_____________
И по стилю изложения в том числе.
NEW 10.03.06 17:10
в ответ грустный Сашка 10.03.06 11:37
Замечательно! Особенно притягивает неожиданная диспозиция рассказчика-автора, находящеося одновременно и внутри сюжета и вне его и обращающегося в своем монологе и вовнутрь, к самому себе, и к абстрактно-эфемерному читателю где-то вдалеке, за горизонтом событий. Очень хороший рассказ.
NEW 10.03.06 19:15
Бросали - и не единожды... Но суметь в таком небольшом тексте показать - выраженный столь любимым мною афоризмом Леца: "В действительности всё обстоит несколько иначе, чем на самом деле"- механизм уничтожающей (освобождающей?) релятивизации
Мо-ло-дец, парень, просто молодец!
В ответ на:
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась┘ Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно √ просто баба.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась┘ Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно √ просто баба.
Мо-ло-дец, парень, просто молодец!
NEW 12.03.06 14:15
...Редко встречается здесь что-либо стоящее. Я не поленился, с трудом перечитал твой первый рассказ: жидкая манная каша с лирическим повидлом. Между двумя рассказами, с интервалом в 4 месяца, дистанция огромного размера: просто поразительный, невообразимый скачок от посредственной болтовни к добротной прозе, хирургически точной и поэтому местами откровенно циничной.( Следует предположить, что страдание обостряет художественный интеллект, ведь не случайно - а это общеизвестный факт- заболевание сифилисом приводило у многих творческих людей к наиболее ярким проявлениям их одарённости.)
Что такое вообще хвалёная "любовь к женщине"? - C возрастом неизбежно снижается потенция, включается рассудок, и начинаешь спрашивать самого себя по восходящей : " А что такое "любовь к Родине", что такое пресловутая "любовь к жизни"?"
Несколько дней тому назад я посмотрел первый из 6 обещанных сюжетов ВВС о насекомых. (Такие съёмки насекомых стали возможны, благодаря появлению новой кинотехники.) Насекомые первыми, выйдя из моря, завоевали сушу, и являются её хозяевами. И если б даже люди исчезли с лица Земли, то в жизни насекомых ничего бы не изменилось. Меня поразила история о совокуплении двух тысяченожек. Они похожи на гусениц и двуполы, т.е. каждая особь является и самцом и самкой. Когда один (одна?) из них созревает к совокуплению, то начинает выделять запах, привлекающий партнёра. Так вот, эти два гада-гермафродита поспешно шмыгнули друг за дружкой на дерево и начали сладострастно свиваться на ветке в один жгут, а потом , сплетённые, вдруг отчаянно свалились с ветки вниз головами, повиснув в воздухе на длинной, толстой, выпущенной ими белой нити. Я решил, что этим "танцем живота на канате" всё и закончится - и ошибся: вот тут-то и произошло нечто совершенно фантастическое! Они начали выпускать свои половые органы, расположенные возле головы(!), которые становились всё больше и больше, и , достигнув размеров в половину самого тела гусениц, начали тоже сплетаться в такой же жгут, превратившийся в правильный шар под куполом(!), словно комнатный светильник повис на ветке, и тут произошёл обмен спермиями, т.е. каждый оплодотворил своего партнёра, после чего, разомкнув объятья, один(одна) из них удовлетворённо шмякнул(ся)(ась) на землю(ненужное зачеркнуть) Каково?!
Я созерцал эту "фиесту любви" как завороженный, испытывая какое-то отвращение и безотчётный страх, как-будто я наблюдал за марсианами.- А мы кто? Зачем мы здесь? Только для того, чтобы воспроизвести себе подобных?
У почитаемого мною Борхеса в "Трёх версиях предательства Иуды" есть весьма любопытное примечание, относящееся к вымышленному герою рассказа, теологу Рунебергу:
*"Эуклидис да Кунья в книге, Рунебергу неизвестной, замечает, что для ереси-
арха из Канудуса, Антониу Консельеру, добродетель была "почти нечистивостью".
Аргентинский читатель тут вспомнит аналогичные пассажи в произведениях Альма-
фуэрте. В символистском журнале "Шю инсегель" Рунеберг опубликовал трудоемкую
описательную поэму "Потаенные воды"; в первых строфах излагаются события бур-
ного дня; в последних описан случайно найденный ледяной пруд; поэт дает по-
нять, что существование этих безмолвных вод умеряет наши бессмысленные метания
и в какой-то мере их дозволяет и искупает. Поэма заканчивается так: "Воды в
лесу блаженны; а нам дозволено быть злыми и страдать".
Во многих древних культах и религиях половой акт относится к ритуалу священодействия. Может быть, мы, в отличие от насекомых, совокупляясь и страдая - а наслаждение неизбежно сопряжено со страданием (не буду развивать эту тему... ) - бессознательно молимся, заклиная свой страх перед смертью и уповая на милость Божью?
Уход женщины можно пережить, а вот если нас Господь покинул...
Что такое вообще хвалёная "любовь к женщине"? - C возрастом неизбежно снижается потенция, включается рассудок, и начинаешь спрашивать самого себя по восходящей : " А что такое "любовь к Родине", что такое пресловутая "любовь к жизни"?"
Несколько дней тому назад я посмотрел первый из 6 обещанных сюжетов ВВС о насекомых. (Такие съёмки насекомых стали возможны, благодаря появлению новой кинотехники.) Насекомые первыми, выйдя из моря, завоевали сушу, и являются её хозяевами. И если б даже люди исчезли с лица Земли, то в жизни насекомых ничего бы не изменилось. Меня поразила история о совокуплении двух тысяченожек. Они похожи на гусениц и двуполы, т.е. каждая особь является и самцом и самкой. Когда один (одна?) из них созревает к совокуплению, то начинает выделять запах, привлекающий партнёра. Так вот, эти два гада-гермафродита поспешно шмыгнули друг за дружкой на дерево и начали сладострастно свиваться на ветке в один жгут, а потом , сплетённые, вдруг отчаянно свалились с ветки вниз головами, повиснув в воздухе на длинной, толстой, выпущенной ими белой нити. Я решил, что этим "танцем живота на канате" всё и закончится - и ошибся: вот тут-то и произошло нечто совершенно фантастическое! Они начали выпускать свои половые органы, расположенные возле головы(!), которые становились всё больше и больше, и , достигнув размеров в половину самого тела гусениц, начали тоже сплетаться в такой же жгут, превратившийся в правильный шар под куполом(!), словно комнатный светильник повис на ветке, и тут произошёл обмен спермиями, т.е. каждый оплодотворил своего партнёра, после чего, разомкнув объятья, один(одна) из них удовлетворённо шмякнул(ся)(ась) на землю(ненужное зачеркнуть) Каково?!
Я созерцал эту "фиесту любви" как завороженный, испытывая какое-то отвращение и безотчётный страх, как-будто я наблюдал за марсианами.- А мы кто? Зачем мы здесь? Только для того, чтобы воспроизвести себе подобных?
У почитаемого мною Борхеса в "Трёх версиях предательства Иуды" есть весьма любопытное примечание, относящееся к вымышленному герою рассказа, теологу Рунебергу:
*"Эуклидис да Кунья в книге, Рунебергу неизвестной, замечает, что для ереси-
арха из Канудуса, Антониу Консельеру, добродетель была "почти нечистивостью".
Аргентинский читатель тут вспомнит аналогичные пассажи в произведениях Альма-
фуэрте. В символистском журнале "Шю инсегель" Рунеберг опубликовал трудоемкую
описательную поэму "Потаенные воды"; в первых строфах излагаются события бур-
ного дня; в последних описан случайно найденный ледяной пруд; поэт дает по-
нять, что существование этих безмолвных вод умеряет наши бессмысленные метания
и в какой-то мере их дозволяет и искупает. Поэма заканчивается так: "Воды в
лесу блаженны; а нам дозволено быть злыми и страдать".
Во многих древних культах и религиях половой акт относится к ритуалу священодействия. Может быть, мы, в отличие от насекомых, совокупляясь и страдая - а наслаждение неизбежно сопряжено со страданием (не буду развивать эту тему... ) - бессознательно молимся, заклиная свой страх перед смертью и уповая на милость Божью?
Уход женщины можно пережить, а вот если нас Господь покинул...
NEW 13.03.06 15:54
Почему-то на душе, после прочтения Вашего рассказа, такая грусть.
И что самое интересное, жалко не главного героя, а женщину, его покинувшую.
Больно и за неё и за него, и за то, что в жизни vсё так жестоко, и что люди до сих пор не научились прощать drug drugu ошибкi
И что самое интересное, жалко не главного героя, а женщину, его покинувшую.
Больно и за неё и за него, и за то, что в жизни vсё так жестоко, и что люди до сих пор не научились прощать drug drugu ошибкi
