Яков Есепкин

Палимпсесты

Изборник Летиции

Девятый фрагмент

Нощно станут пасхалы каждить,

Обведут соваянья кармины,

Что и цветию юд изводить,

Несть им витые кровью жасмины.

Млечный август щедрые столы

Накрывает, чаруйся, Вифлеем,

Суремою ль святили углы,

В коих всенощно, всенощно тлеем.

Налиенны вишневой армой

Пировые, где мы и во сущем

Предстоим – всяк с порфирной каймой

На челе и о воске тлеющем.

Пятнадцатый фрагмент

Ах, изборник Летиции ал,

Дышат кровию нашей страницы,

Се и сами в божницах зеркал,

Се витые каймами стольницы.

Бал теней, подливайте вино,

Пусть царевен тоска не снедает,

Нас встречают Моцарт и Гуно,

Нас чудесная ночь ожидает.

Восхотят, яко свечки, пылать

Феи снов, цвет лияше на мрамор,

И тогда, и тогда – исполать

Прекричим со язминовых камор.

Двадцать седьмой фрагмент

Желть всемлечные выбьет цвета,

Упиемся червицею вишен,

Туне ль нощи арма солита,

Всяк успенный и будет ли слышен.

Аще рамена воски свели,

Что харитам в патине томиться,

Кто со яствами пира, вели,

Чтоб оне перестали глумиться.

Но пасхалы текут и текут

Во мраморные тусклые нети,

И юродицы нас волокут

По аурной сиреневой цвети.

У Клитемнестры

Третий фрагмент

На серветках узорных тлеют

Барвы свеч, диаментные течи,

Чахнет хвоя, рапсоды пеют,

Мы в плену у торжественной речи.

Лейте, лейте, менады, скорей

Хладный брют, голубые араки

Во фарфор, сколь эпирских царей

Увивают беленой сумраки.

Пусть юдицы о неге шелков

Траур носят и ею мелятся,

И, златяше свечами альков,

Плачут миррой, засим веселятся.

Одиннадцатый фрагмент

Хвое тусклой -- сребристая мгла,

Бархат свеч, ледяное мерцанье,

Антикварные боги стола,

Длите мирры и яств созерцанье.

Фей одесная мчит карусель,

Герцогинь ли, всенощно пеющих,

Иль царевен, меловых досель,

Брют из амфор холодных лиющих.

К ним склонимся, емины тая

И вино, и алмазные волки

Будут чуять юдиц остия,

Превиенные в темные шелки.

Тридцать второй фрагмент

Вновь сангины царевен темней

Свеч вифанских и емин у Марфы,

Ягомостей, бежавших теней,

Оры кутают в черные шарфы.

Где юдицы на пышных балах

Траур носят во снах Клитемнестры,

Мы с звездами о бледных челах

Предстоим, ах, молчите, оркестры.

Блещет хвоя иль тлятся шары

Золотыя, пусть щедро фиады

Воск лиют из ночной мишуры

И огнями червленые яды.

Яков Есепкин

Палимпсесты

Камерное молчание

Второй фрагмент

Пудры тусклые, локоны дев

И нафабренных ведьм перманенты,

Се пиры, их ли с неб оглядев,

Расточат ангелки диаменты.

Шелк совьется, лакеи уснут,

Станут мертвые плакать царевны,

И юродные к окнам прильнут

Венцианским, сех муки испевны.

Нас оплачут хотя бы во снах

Злые феи музык, где лепиры

Сеней райских тлеют в пламенах,

Озлачавших всенощные пиры.

Тринадцатый фрагмент

Ангел неба, летай высоко,

Отхлебнем золотого рейнвейна

Из амфор, чтоб кружиться легко,

Яко чайки, над водами Рейна.

Эти волны быстры и темны,

По две к Лете спешат, набегая,

Мы ль подобья граненой волны,

Миррой плачем, ей оды слагая.

И томительно выси горят,

В коих Ангел летит со Звездою,

И две мертвые чайки парят

Над незвездною млечной водою.

Девятнадцатый фрагмент

Хладность млечную кровью одной

Лишь сотмим – пусть гиад утешают

Нощно хоры теней, в ледяной

Свеч обрамнице пусть и ветшают.

Нас к Гекате слепые кроты

Уводили, пили мы отравы,

А и были камены пусты,

А юродные истинно правы.

И начинет гореть на столах

Мирра ночи со воском эфирным,

Где о наших каморных челах

Морок обручем тлеет порфирным.

Двадцать четвертый фрагмент

О свечницах Гиадам вести

И урочно беседы ночные,

Оглашать ли – кого не спасти,

Пить белены еще ледяные.

Виты барвой тенета ночей

И увиты мы черной каймою,

Во обрамниках темных свечей

Пироваем с Гекатой самою.

Лишь одне ангелочки белы

В сем роскошестве нетей возвестных,

И манят нас из тягостной мглы

Всечадящих брегов неизвестных.

Двадцать седьмой фрагмент

Терпсихора балетки дарит

Юным дивам, влюбленным в порфирность,

Как она и чудесно горит,

А химерам ли суща эфирность.

Царской оперы столь высока,

Крыша мира на ярусы ниже,

Во кровавом резье ангелка

Чая, станем хоть к небесем ближе.

И алеются дивно, гляни,

Фижмы граций на млечной целине,

И тлеют хоровые огни,

Где лишь волки бегут по лепнине.

Тридцатый фрагмент

И еще небы цветь прелиют,

И еще сладкогласы гиады,

Нас чудесною миррой виют,

Ночь нежна и пьяны вертограды.

Яд в лафитниках паки незрим,

Яства дивны и хлебы всепышны,

Мы с Эребом одесно царим

И вдыхаем оцветники Вишны.

Это сон лишь, томительный плен

Сна мирского, о коем увились

Чада цветию черных белен,

Чтоб во мраморе ангели бились.

Тридцать девятый фрагмент

В мертвом золоте сводность палат

И становится желтым златое,

Чтили нас Вифлеем и Элат,

Ан Вселенная – место пустое.

Ночники сеннаарских цветниц

Ловят чадры июльских расцветок,

Нежный мелос асийских цевниц

Тихо льется на фижмы серветок.

И царевны порфировых нег

Вновь бегут, аще мгла пировает,

Где лишь слотный пиитерский снег

Наши рамена желтью свивает.

У Гекаты

Первый фрагмент

Алигъери, небесность взерцай,

Нашу черную с кровью небесность,

И любовь аонид восклицай,

Им урочна однем бессловесность.

Но еще хоть в томительном сне

Мы застелим цветами кровати,

Прекричим о хлебах и вине

И во барве начнем пировати.

И тогда к нам слетят ангелки

Тронно чествовать неб именины,

Чтоб сокрасить, зане высоки,

Этой цветью кровавой лепнины.

Тринадцатый фрагмент

Аще одницы ночи бледны,

Сколь без нас оды мира неполны,

Вей, Урания, дев ложесны

Звездным шелком, се – млечные волны.

Пусть биются и плещут у врат

Дивных царств, и харит устрашают,

И венечья, к карату карат,

Золотых меловниц украшают.

Станет чаша Грааля темнеть

И вишневою мглой преливаться,

Мы тогда и начнем пламенеть

О шелках и звездами свиваться.

Семнадцатый фрагмент

Источили обсиды кроты,

Черный мрамор, собитый звездами,

Гоев ночи украсит щиты,

Пусть июльскими бредят садами.

Ах, равно, лишь под морок тенет

Их воидем, чтоб ночью упиться,

Нас заклятье колодниц минет,

Нам одесно дадут искупиться.

И превидите в нощном огне,

Всечарующем тусклые сады,

Как мраморность чадит на вине,

Как его нам подносят фиады.

Тридцать шестой фрагмент

Млечных сеней одесность пьянит

Фей Гекаты и спящих царевен,

Всяк юродный Вифанию мнит,

Сам Аид то всевесел, то гневен.

Во парчу и яркие шелка

Уберут бледных пленников царства,

Чернь, вижди, и юдоль высока,

И великие наши мытарства.

И Господе заставит в оклад

Неб цетрары под шелком червонным,

Яко ангели слоту рулад

Чают с воском пиров благовонным.

Пятьдесят седьмой фрагмент

Золотыя цевницы поют,

А не бал, но веселую тризну

Чинно правя, менады виют

Цветью тусклую нашу старизну.

Апронахи сие тяжелы,

Яко грозное смерти молчанье,

Оглядим со обрамниц столы,

Се кивоты, а се и прощанье.

Ах, сумрак еще тлится ночной,

Ах, еще мглу пеют меловницы,

Где и пали мы – с желтью свечной,

Выливая порфирность в цветницы.

• Дорогие читатели! Произведения Якова Есепкина изданы в России, США, Канаде, их можно приобрести в Интернете и элитарных книжных магазинах мира. Сейчас к изданию подготовлены книги «Сонник для Корделии», «Ars», «Эфемериды». Знакомьтесь с творчеством культового автора.
• Изданные книги Якова Есепкина: «Lacrimosa», «Космополис архаики» (первая и вторая части), «Порфирность», «Кривичские лотосы», «Траур по Клитемнестре», «Вакханки в серебре», «Хождения и пиры», «На смерть Цины».

Яков Есепкин

Палимпсесты

Кровь и воск

Тринадцатый фрагмент

Свечи красные нощно затлим,

Пусть царевны рисуют сангины,

Аще томных юдиц веселим,

Аще с нами лишь холод ангины.

Ах, не будут, не будут оне

Днесь шампанское пить и рейнвейны,

Совиваться в эйлатском огне,

Яко феи пиров темновейны.

Оглянемся и узрим – следят

Вновь за нами из морочных камор

И бисквитные халы ядят,

Воск червовый лияше на мрамор.

Двадцать пятый фрагмент

Темноокие феи пиров

Нас влекут к нимфоманкам и хвое,

Заточая в серебро шаров

Юных граций о млечном конвое.

Пламень тьмы антикварной, гори,

Огнь чудесный, легко возвивайся

И бессмертие юнам дари,

И эфирностью звезд упивайся.

Яд прельют иудицы на хлеб,

Торты черною миррой и вишней

Отслоят, чтоб властители неб

Пели гимн этой муке давнишней.

Сорок первый фрагмент

Торты дивные мускус взовьют

И арому никейскую, чая

Белых фей и весталок, снуют

Кои нощно, томясь и скучая.

Шелки черные их ли милы,

Цвет граната ль всемлечный охладен,

Ах, красавицы пира белы,

Затрапезный диавол неладен.

Славить будут вакханки престол

Неотмирный и хмель благовонный,

И тогда мы воссядем за стол,

Кровь лия на атрамент червонный.

Торты для Снегурочек

Третий фрагмент

Мрак парчовых гирлянд ссеребрим

Воском ночи, огонем зефирным,

А и мы ли чудесно горим,

Совиваясь мерцаньем эфирным.

Яд тийады в бисквитницы льют,

Им гризетки легко прекословят

И меж черных фарфоров снуют,

Для Снегурочек торты готовят.

Бархат мил диканчанкам пиров,

Гои дев учат славской кадрили –

Заточенных во трути шаров,

Кои юдицы нам и дарили.

Семнадцатый фрагмент

Святки медленно тают, волхвы

Со Звездою эйлатские свечи

Лишь претлят, на хлебницах канвы

Разлиются и черные течи.

Яко ужины эти влекут

Спящих фей и успенных царевен,

Полны битые кубки цикут,

Юдиц пир новолетен и древен.

Эвмениды шелками свили,

Как удавками, перси юнеток,

Лядвий мел и всезрят короли

В мертвых течах серебро монеток.

Двадцать девятый фрагмент

И лафитники мглой налием,

И пиры золотые преславим,

Ах, чаруй див белых, Вифлеем,

Их ли холодность миррой оплавим.

Под чудесною немы Звездой

Царствий млечных весталки и жрицы,

Диаментной увиты слюдой

И огнем ханукальным царицы.

Со алмазами феи тлеют,

Чая в снах антикварные яды,

Лишь очнутся – и воск излиют

В пировое начинье тийяды.

Сорок первый фрагмент

Мнемосина, чаруйся, чаруй

Юных див золотыми шелками,

Их воспомни, одесно пируй

С прелюбившими ночь ангелками.

И царевны еще веселы,

Жгут фарфор всеигристым шампанским,

Вновь ломятся у Тийи столы,

Мгле грозить сапогом ли гишпанским.

Ах, откупорим тьму и опять

Заточимся о елочном снеге,

И меловницы будут пеять

Снова нам во рождественской неге.