Я глаз твоих, прости совсем не помню.
Я глаз прости совсем твоих не помню,
лишь губы помню те, что целовал.
Летит во тьме, мой скорый поезд в полночь,
а мне всё снится маленький вокзал.
Летит во тьме, сквозь годы и ошибки,
и листопад уже не за горой.
Увы, но жизнь не даст второй попытки,
той мимолётной встречи нам с тобой.
Вагон качнулся, простучав на стыках,
случайная попутчица прощай.
Но ты обняв меня не отпускала,
шептала тихо, милый приезжай.
Эх, молодость, пора дурных желаний,
полгода после армии гулял.
В чужих квартирах, да в соседской бане,
свою любовь на похоть разменял.
Потом опомнился, но было уже поздно,
письмо послал, вернулось мне назад.
На нём стоял казённый синий штемпель,
с пометкой ниже, выбыл адресат.
Я глаз
прости, совсем твоих не помню,
лишь губы помню те, что целовал.
Летит во тьме, мой скорый поезд в полночь,
а мне всё снится, маленький вокзал.
Летит во тьме, сквозь годы и ошибки,
всё поперёк, а надо бы повдоль.
Увы, но жизнь не делает нам скидки,
и в знаменатели, поставит просто ноль.
Сколько ж можно, и что им всем надо,
Синяки на плече от приклада.
Синяки на плече и не только,
Сколько ж можно, ну сколько же, сколько.
Лезут пьяной толпой, оголтело,
Сердце в клочья, разорвано тело.
Сердце в клочья, душа обмирает,
То ли сон, то ли явь, кто там знает.
Перепутано всё, не отмыться,
По ночам Русь холщёвая снится.
Перелески поля и дороги,
Перебитые руки и ноги.
Арамейские свитки, скрижали,
Наших снова в ущёлье прижали.
Перезвон колоколен набатом,
Дух победы, хмельной в сорокпятом.
Думал ль кто, что потом доведётся,
Как аукнется, так отзовётся.
Отзовётся, и в синие дали,
Журавли навсегда улетали.
Забирая врагов и друзей,
Не деля на холопов, князей.
Уровняв, примирив, не деля,
Тех, кто
сбоку, и кто у руля.
Сколько ж можно, и что нам всем надо,
Синяки на плече от приклада.
Синяки на плече и не только,
Сколько ж можно, ну сколько же, сколько.
Жаль, что люди не птицы,
им летать, не дано.
Прилетел бы синицей,
под твоё вновь окно.
Под окно, где осталась,
наша прошлая жизнь.
Птица в небе металась,
разбиваясь вся в пыль.
Пыль ложится на стены,
и на голову мне,
перерезаны вены,
в нашей общей судьбе...
