Заметки про нашего мальчика

8.

Мы никогда не стремились уехать из страны. Муж, его родители - все они были патриотами Молдовы, считали, что лучше места нет на Земле. Решились, когда на глазах все стало разваливаться. Особенно свекор мой меня в свое время поразил, он-то об эмиграции вообще слышать не хотел, они со свекровью родились и всю жизнь прожили в Кишиневе, у них родной язык - румынский. Когда начались беспорядки в Нагорном Карабахе, я им сказала, что это первая ласточка, скоро и в Молдове будет то же самое. Свекор возражал: "Да никогда такого не будет, я всю жизнь с молдаванами бок о бок прожил, нашла, кого сравнивать - молдаван с азербайджанцами! Ещё скажи, что и до резни дело дойдет!" А в конце говорил: "Ну, когда мы уже наконец уедем? Чего мы ждем?" Молдова в то время была - как пороховая бочка, это потом все более или менее устаканилось, а в девяносто первом на улицу вечером было страшно выйти - стреляли, и под окнами стреляли, и демонстрации эти ужасные устраивали, типа теперешних американских с Флойдом: тоже по улицам гробы таскали, не золотые, правда, а простые... И главным лозунгом было: "Чемодан, вокзал, Россия!" И нам, хоть и не русским, но русскоязычным, тоже ясно давали понять, что нам тут не место. Многие тогда уехали в Россию, а нам-то куда было ехать? Либо в Израиль, либо в Америку. Израиль был доступен в любой момент, но туда не хотелось, все чужое - климат, арабы, религия... Америку надо было ждать (мы были в списке на воссоединение семей, уехавшие туда Лёвины родственники нас в эти списки внесли). Счастье еще, что появилась и третья возможность - Германия, я за это немцам очень благодарна.

С Германией все решилось на удивление гладко и быстро. Летом 91-го мы подали заявление на эмиграцию, в июне 92-го получили приглашение, вернее, разрешение на въезд в Германию (точно не помню, как эта бумажка называлась). Самое удивительное - приглашение в Германию и приглашение на интервью в американское посольство в Москве мы получили чуть ли не в один день. Тут перед нами встал вопрос: что выбрать - Америку или Германию?

Про Германию мы не знали ровным счетом ничего - ну, если не считать впечатлений Левы о студенческой поездке двадцатилетней давности в Берлин и Дрезден по соглашению об обмене студентами между СССР и ГДР. Интернета не было, из родственников - только семья Лёвиной двоюродной сестры в Берлине. Правда, они эмигрировали не официально, а просто остались, приехав по турпутевке из Израиля, язык учили самостоятельно, жили сначала у друга, а со временем нашли работу, получили вид на жительство, сняли квартиру... Это совсем не наш случай.

Про Америку знали многое - от друзей и родственников. Но Америка пугала больше. Сначала надо ехать на интервью и пройти его. Нас семеро, и трое из нас - старики, им за семьдесят, моя мама и моя свекровь - психически нездоровые люди. У мамы - депрессии, у свекрови - сильнейший склероз, кто там знает, чего они могут наговорить на интервью. Да еще и ребенок, который на собеседовании может ляпнуть, что ему в голову взбредет, с нашего Вовика станется. Может, конечно, обойдется, поимеют снисхождение к возрасту интервьюеры, а если нет? Зря только таскать такую ораву в Москву, пристраивать их где-то на ночлег на несколько ночей (одной ночью вряд ли получится обойтись). А Германия - вот она, и делать ничего не надо, все документы уже на руках, купи билеты на самолет во Франкфурт, поставь визы в загранпаспорта - и вперед! И свекор от Америки отговаривает: "Даже если пройдем интервью, потом же надо туда лететь через океан, а это - десять часов лету, не довезем мы маму, она панически боится самолета, и у нее головокружения, и спазмы сосудов, и сердце плохое, ой, не довезем! Опять же Германия - это Европа, тут привычнее, и землетрясений нет, и ураганов с тайфунами..."

В общем, взвесили мы все за и против, и выбрали Германию. И даже на интервью в американское посольство не поехали, хотя было интересно. Если бы можно было съездить втроем (нам с Левой и Мишей), да даже вчетвером - еще и с Вовиком, мы бы поехали из одного любопытства, а таскать туда пoжилых родителей - нет, овчинка выделки не стоит, мы же не изверги какие-то...

***
И трех месяцев не прошло, как мы уже жили в Германии. Поселили нас в Росбахе, который оказался глухой горной деревней на 200 дворов в Вестервальде, где не то что железнодорожной станции - даже и автобуса не было. За исключением школьного, который возил детей в соседний городок Hachenburg , в 12 км от Росбаха, где мы прожили почти год - до окончания языковых курсов..

С Мишей съездили во Франкфурт, записали его на языковые курсы от Отто-Бенеке, там сказали - ждать полгода, но посоветовали начинать учиться на обычных, а потом доучиваться у них. Так что Мише повезло: он проучился с нами 4 месяца на академических языковых курсах в Кобленце, а потом еще 8 месяцев на Отто-Бенековских, целый год язык учил.

Вове повезло меньше. Его сразу засунули в Hauptschule, мы же никакого понятия не имели о системе образования немецкой, о том, что есть и другие школы (реальшуле, гимназия), ничего не требовали. В хайме, где мы жили, было только два старшеклассника, оба они учились в Hauptschule, мы считали - это обычная практика. Ему и в Hauptschule было очень трудно, он же совсем не знал языка (в школе учил английский), даже у Эллочки-людоедки словарный запас был больше. Особенно тяжело было морально: он, считавший себя очень умным, почувствовал вдруг, что среди одноклассников он - дурак-дураком, ничегошеньки не понимает, хотя эти самые одноклассники были совсем слабенькими, особенно в точных науках. Вот тут он взялся за учебу всерьёз: завел словарики отдельные по всем предметам: по физике, химии, математике и т. д. (ему было 12 лет, он пошел в 8 класс) и учил слова, как одержимый. Способности к языкам у него, мы это знали, были очень средние. Приходилось много зубрить, он же хотел выучить язык как можно быстрее. С предметами он разобрался, с немецкой грамматикой тоже, не хватало обычных разговорных слов. Тогда он стал письменно переводить художественные книги с диалогами: у меня сохранились его тетради с переводами "Профессорских близнецов" (это такой роман-сага для подростков то ли в семи, то ли в восьми томах, он перевел письменно два тома) и "Десяти негритят" Агаты Кристи. Я спрашивала его: "Зачем нужны письменные переводы?", он отвечал: " Для точности. Мне ведь может показаться, что я понял, а на самом деле слово может значить что-то другое. В общем, чтобы не лениться лазать в словари".

Через полгода мы с Лёвой пришли к нему на родительское собрание Его учитель сказал нам:

- Я сразу понял, что ваш мальчик не для нашей школы.

- Сразу - это когда? - спросила я.

- После первого диктанта, - ответил учитель. - Он сделал в диктанте всего 15 ошибок.

- Что значит - всего? 15 ошибок - это же очень много! - ужаснулась я.

- Он писал диктант, не зная языка. Совсем. Дети в его классе, у которых немецкий - родной, делают в диктантах и по 30 ошибок. Вам надо перевести его в реальшуле . Мы дадим ему направление, аттестуем по всем предметам, кроме истории и немецкого. После реальшуле он сможет пойти, если захочет, в гимназию и сделать абитур. У нас в городе гимназии нет, но есть в соседнем городе, неподалеку, туда тоже ходит школьный автобус.

Я помню этот Zeugnis, где больше, чем по половине предметов у него были единицы, по английскому и изобразительному искусству - тройки, а по истории и немецкому стояли прочерки. Двоек не было вообще. Я боялась, что в реальшуле его отфутболят, предложат закончить восьмой класс в хауптшуле, но его взяли без разговоров, сразу. Со второго полугодия он уже пошел в другую школу.

Я очень тогда из-за этого перехода переживала, боялась моббинга - еще по молдавской школе знала, что это такое. В хауптшуле у Вовика были сплошные друзья-приятели, он им был не конкурент, он был не лучше остальных детей, скорей хуже, а кто знает, что ждет его в реальшуле? Но выбора не было: хауптшуле не давала никаких знаний. В реальшуле ситуация оказалась значительно сложней, поначалу ему там тоже пришлось бороться за место под солнцем, но он был уже научен горьким опытом и знал, как себя вести, чтобы не нарываться на конфликты. Зато там он приобрел неоценимые знания: он отшлифовал свой немецкий, научился писать сочинения на свободные темы, типа "Wilde Ehe - pro und contra" (я впадала в ступор от таких тем, ему же было только тринадцать, какиe там аргументы насчет Ehe вообще, тем более wilde), научился печатать (на электрической пишущей машинке) с дикой скоростью (у него сохранился Zeugniss, где удостоверяется, что он печатает со скоростью 256 знаков в минуту).

К началу следующего учебного года мы с мужем закончили языковые курсы, Лёва получил курсы по специальности от биржи труда в Кёльне, и мы покинули хайм - переехали в городок Альтенкирхен, где была железнодорожная станция. Перебраться сразу в Кёльн мы не могли - в паспортах стояла отметка о том, что местопребывание наше ограничено землёй Rheinland-Pfalz. Эту запись нам обещали вычеркнуть сразу, как только мы начнем работать и перестанем зависеть от государства. Курсы Лёва нашел сам, они были от фирмы Siemens, там надо было сдавать тест на профпригодность, мы сдали его оба, но АА не согласился оплачивать их нам обоим. Шеф АА сказал: выбирайте, кому учиться - или мужу, или жене. Когда вопрос так ставится, тут выбора нет, на курсы пошел Лёва. Мне АА предложил трехмесячные Orientirungskurse для женщин. Пришлось соглашаться, все же лучше чем ничего.

А Вовик в очередной раз поменял школу. Восьмой класс в реальшуле Hachenburg'a он закончил не блестяще, но уже с нормальными оценками, без троек и прочерков, и мы со спокойной совестью пошли с ним подавать документы в альтенкирхенскую реальшуле.

Девушка, которая принимала документы, сказала, что с такими оценками его и в гимназию возьмут, только надо будет французский досдать. Ну, или после окончания реальшуле пойти в гимназию, сделать абитур.

- А что с французским, если я пойду в гимназию после окончания реальшуле? - спросил Вова. - Его надо будет начинать с нуля?

Лишний язык, да еще и требующий таких усилий, его явно напрягал. Ему совсем не хотелось учить французский, когда с английским и немецким еще не всё гладко.

- Тогда французский учить вообще не придется, - успокоила его девушка. - Тот, кто не учил французский раньше, может взять на выбор латынь или испанский с нуля.

- Значит, буду заканчивать реальшуле, - решил Вова.

Спасибо, Линда! Всё, как я люблю - вот ПРО ЖИЗНЬ! и хорошим русским языком. Отдельное спасибо за пишущую машинку, а то я устала уже икать, когда мне в глаза тычут печатную.

Вот, кстати, да! Машинопись, пишущая машинка - это ведь точные кальки с немецкого: Maschinenschreiben, Schreibmaschine. Слово печатная тут вообще никаким боком, печатные машины - это типогрфское оборудование.

А у моей подружки мама работала в редакции и нас водила пару раз в типографию, там мы эти большие и огромные машины видели. Тогда ещё были линотипы, нам набрали и отлили каждой строчку с именем и фамилией, теперь можно было намазать чернилами и печатать на каком-нибудь блокнотике (девчачьем сокровище) "Дельтова Дельта" и "Эмилиндова Линда";-)))))

Заметки про нашего мальчика

9.

Девятый - десятый классы Вовик миновал без особых стрессов. У него даже завелись приятели, среди них выделялись Даниель и Александра. Думаю, в основе этой дружбы лежали корыстные интересы: и с мальчиком, и девочкой Вовик занимался математикой бесплатно. В Германии это редкость - Nachhilfe задаром. У Даниеля, увальня под метр восемьдесят с совершенно детским лицом, была масса пробелов начиная чуть ли не с четвертого класса, он не знал самых элементарных вещей. Вовик терпеливо его натаскивал, чтобы мальчик хотя бы Mittlere Reife получил и смог получить Ausbildung, на большее он не претендовал - хотел стать автомехаником. Александра была неглупой девочкой, собиралась сделать абитур, но очень боялась, что не потянет математику в гимназии, её Вовик старался избавить от страха, доказывая каждый раз, что она всё сможет. В реальшуле, в общем, были все темы, которые проходили в гимназии, разница была невелика, только в реальшуле это было поверхностное изучение, а в гимназии - более углубленное, вот с Александрой он и старался углубиться в программу.

С Даниелем всё получилось без проблем: он получил свою четверку по математике в атестате и Ausbildungsplatz в авторемонтной мастерской. Александра с Вовой поступили в гимназию. Там их была дюжина таких - после реальшуле, парочка даже после хауптшуле - те, кто не нашли аусбильдунга и решили просто пересидеть год в школе. В один из первых учебных дней Вова, придя из школы, рассказал, что на собрании их классный руководитель (учитель истории) сказал открытым текстом, обращаясь к новеньким: "Вы к нашей школе не имеете никакого отношения. То, что вы здесь, - просто недоразумение. Вы все - кандидаты на вылет. В двенадцатом классе вас уже не будет". Александра на перемене плакала. Вовик её успокоил, поклялся: "Я тебе обещаю - ты закончишь гимназию. Я буду тебе помогать." И таки помогал, вытянул. Только они двое из новичков и окончили гимназию, остальные сошли с дистанции. Классный руководитель оказался прав.

В гимназии наш ребенок наконец развернулся: участвовал в разных заочных олимпиадах - по математике, физике, программированию. И это при том, что времени у него было не так много - надо было учиться, чтобы получить приличный абитурцойгнис. Но он как-то умудрялся всё успевать. У него был хороший учитель физики, он его очень поддерживал, направлял. В соревнованиях "Jugend forscht" Вова даже попал в призеры, написав теоретическую работу по физике, к ней - прикладную программу, которая на основании этой теории строила графики атомных орбиталей на дисплее. Сейчас-то таким никого не удивишь, но тогда, в 90-х, это было очень впечатляюще. Получил в качестве прeмии какие-то деньги и практику в отделе программирования химического концерна BASF в Людвигсхафене, в каникулы там работал, жил в аспирантском общежитии, привез от них восторженную характеристику на трех листах - "образец характеристики для всех последующих поколений", как шутил мой муж.

Три года (с одиннадцатого по тринадцатый класс) он получал стипендию для одаренных детей - по 125 марок в месяц (представление на нее написали ещё в десятом классе, в реальшуле). И уже тогда подрабатывал программированием - делал небольшие программки для индивидуальных предпринимателей. Городок у нас был маленький, после победы в "Jugend forscht" его уже узнавали - местная газета посвятила ему большую статью с фотографией, к нему обращались. Денег он много не брал, так, 100-200 марок, не знал, что с ними делать, в те годы деньги его совершенно не интересовали, ему было просто интересно каждый раз пробовать что-то новое. Но пригодились: купил на них себе новый комп, когда поступил в университет.
***

Университет Вова выбрал, долго не раздумывая, Бонн устроил нас всех - близко от нас, туда идет поезд, можно ездить домой по мере надобности. Кёльн был бы еще лучше, но там не было информатики, а в Бонне была. В качестве второй специальности он выбрал ядерную физику. Мы все его отговаривали, лучше бы математику, меньше мороки, он же не собирается работать физиком, но поколебать его было трудно, если уж решил - всё. Со стипендией было не все ясно. Bafög ему не был положен (мой муж к тому времени уже нормально зарабатывал), но школа написала на него представление на стипендию от государственного фонда Stiftung des deutschen Volkes. Стипендий было мало - точно не помню, то ли 150, то ли 250, кандидатов много - 2500 человек со всей Германии. Самому туда бевербоваться было нельзя, инициатива должна была исходить от школы. Оценки у всех примерно одинаковые (от 1,0 до 1,3), выбирал сотрудник фонда по личному впечатлению. Детей разбили на 50 групп по 50 человек, каждый должен был сделать доклад в своей группе по теме, которую выбирал сам, причем тема эта не должна была иметь ничего общего с выбранной специальностью и быть интересной и понятной для остальных 49-ти участников группы, чтобы можно было дискутировать. Каждый авитуриент должен был продемонстрировать разносторонность интересов, доказать, что он не Fachidiot - есть у немцев такое слово, означающее зацикленность человека на чем-то одном, будучи полным профаном во всех остальных областях жизни и знаний. До начала работы группы никто не знал, какие темы у остальных претендентов на стипендию. Поэтому многие темы докладов перекликались и повторялись. Например, в Вовиной группе доклады о генетике были не меньше чем у десяти человек, с интересом слушали только первого, остальных - уже без всякого интереса: всё уже было обсуждено, спорить было не о чем. Сотрудник фонда в дискуссии участия не принимал, только слушал и сопоставлял.

Вова выбрал тему: "Одиноки ли мы во вселенной?", что сразу поставило его в выигрышное положение: как оказалось, такой больше ни у кого не было, дискуссия затянулась часа на два, и даже руководитель не выдержал, встрял с вопросом, типа, вот вы нам все аргументы за и против привели, а сами-то как считаете, молодой человек, есть ли еще где-то, кроме как на Земле, разумная жизнь во вселенной?

Доклады были недлинными, но вместе с разговорами выходило в день не больше семи докладов, так что действо это продолжалось не меньше недели, а то и больше. О результатах обещали сообщить письменно, получившим стипендию - в течение недели, не получившим - недели через две-три.

Вова считал, что у него шансы хорошие, его доклад - точно один из лучших, надеялся, и не без оснований, что стипендию он получит. Но ни через неделю, ни через две, ни даже через три никаких известий от фонда не пришло. Мы его успокаивали, говорили, что и без стипендии его прокормим, никаких проблем, но он был безутешен: деньги - ерунда, деньги у него и свои есть на первое время, он же заработал достаточно программированием, еще учась в школе, но стипендия - это же так престижно, как жаль, что она ему не досталась... И вдруг, через месяц, уже учась в университете, он наконец получил сообщение о том, что стипендия ему выделена! Сотрудник фонда извинялся за задержку с сообщением: якобы в его адрес вкралась ошибка, и письмо вернулось обратно к отправителю, где-то попутешествовав месяц. Как же он был счастлив, наш сын. Правда, оказалось, что денег там почти никаких и нет, одно название, а не стипендия (папа виноват, если б не папина зарплата, могло быть больше тысячи плюс Büchergeld, а так только Büchergeld 150 марок - это он говорил на полном серьёзе, ребенок, что с него взять), но это ерунда, фонд хорош тем, что он оплачивает и поездки - например, Летние академии где-нибудь в горах, поездки за границу для изучения иностранных языков, Auslandsemester и т. п. В общем, все оказалось прекрасно, жизнь хороша и жить хорошо!

Ура! Достойный отпрыск достойного семейства. От апельсинки - не осинка!

Да, мы тоже им гордились. Наконец-то его энергия была направлена в нужное русло, счастье-то какое! Это был еще, конечно, не конец истории, но шаг в правильном направлении.

Заметки про нашего мальчика

10.

Ни разу за всё время учебы он не попросил у нас денег. Жил в общежитии, тогда комната с душем в общежитии стоило немного — около 120 марок. Можно было взять и с собственной кухней, выходило вдвое дороже, но он и не хотел квартиру с кухней, говорил: "Если у меня и кухня будет своя, я никогда не обзаведусь друзьями, так и буду сидеть один, я себя знаю". А здесь кухня была общая, довольно большая — одна на 10 комнат. Так что друзьями он обзавелся довольно быстро: то, что он готовил, вызывало всеобщий интерес, никто такого не делал: оладушки, сырники, гречневую кашу... Кроме того, помогал всем желающим, у кого возникали проблемы с компьютером. Оставшихся от Kindergeld и Büchergeld двухсот пятидесяти марок хватало ему на скромную жизнь (одежду ему покупала я, дай ему волю, он бы ходил в отрепьях, в магазин его было не затащить). Но он ещё и подрабатывал понемногу. В отличие от Миши, который не гнушался никакой работы: работал и в итальянском кафе-мороженом, и в филармонии, снимался на телевидении (в массовке, в эпизодах "Gute Teiten, schlechte Zeiten", в передачах типа "Glücksrad" — в публике и т. д.), Вова подрабатывал исключительно программированием: сначала в Альтенкирхене - у него остались заказчики, и у моего шефа (я как раз нашла работу) тоже поучаствовал в парочке проектов, и Лёвиному шефу кое-что запрограммировал, а на втором курсе сделал какую-то программу для Хессенского телевидения, ему заплатили сразу несколько тысяч, так что он вообще перестал нуждаться в деньгах. Телевидение, к слову сказать, сразу предложило ему постоянную работу, он отказался: не время, надо уни закончить.

Летом после первого курса он поехал в Австрию, в горы - там была Летняя академия, после второго курса - в Англию (за счет фонда) - учить язык, английский у него был далёк от совершенства. Жил в семье университетского профессора. До обеда занимался с другими студентами, после - дома, с женой профессора, немолодой дамой, бывшей преподавательницей, которая очень много ему дала: и произношение поставила, и вообще - он стал свободно и правильно говорить и писать по-английски. Собирался поехать на год в Штаты. Потом, правда, передумал: год учебы заграницей не засчитывался, его надо было повторять, а этого ему делать категорически не хотелось, он хотел закончить уни за три года. И закончил. Споткнулся, правда, на экзамене по ядерной физике (слегка) — там была куча формул, выведенных эмпирическим путем, запомнить их было для него совершенно нереально, но от этой зубрежки он отбрыкался, и сдал физику тоже.

С первым рабочим местом ему повезло: университет Осло как раз искал аспирантов на проект, связанный с разработкой искусственного интеллекта, они прислали заявку в фонд, фонд переслал её Вове. Так наш ребенок попал в Осло. Работа была довольно интересная, пригодился его английский (норвежский он так и не выучил, хотя честно намеревался, - слишком мало практики было), платили очень неплохо по тем временам. Каждые две недели летал домой, в Кельн, кроме нас у него осталась здесь подружка, на которой он собирался со временем жениться. Тогда как раз на рынок вышли Billigflieger'ы, билеты на самолёт в Осло стоили в районе двадцатки - почти даром.

Два года он прожил в Осло. Диссертацию по результатам проекта не защитил — стало неинтересно. "И потом, — говорил он, — это же смешно: программист с докторской степенью... Вы таких видели? На фига программисту степень? Я лучше какой-нибудь проект интересный замучу". Проект он таки "замутил". Привез нам потом что-то типа списка из 100 лучших проектов в области IT по мнению какого-то компьютерного журнала. Мы с мужем список изучили: 99 - это были фирмы, в основном крупные, и лишь он один там был - просто человек, имя-фамилия. Очень этим гордился. "А деньги из этого извлечь можно? Заработать на этом можно?" — спросил папа. "Наверно, — ответил сын, — только я не знаю — как". В этот момент ему было не до того - аспирантура закончилась, надо было искать квартиру, работу. Жениться в конце концов. Что он и проделал с почти молниеносной быстротой: за три дня нашел квартиру, ещё за неделю — работу в Амстердаме в фирме TomTom, которая выпускала навигаторы (список компьютерного журнала оказался лучшей рекомендацией). Работать надо было удаленно, в Амстердам ездить раз в месяц. Свадьба отняла больше всего времени — детки хотели определённую дату. Но в конце концов и эту проблему решили.

Ну вау!

Спасибо, Таня! Вы честно дошли почти до конца, осталось совсем немного. Получилось вроде бы связно и последовательно.

Нет, до какого конца? У вас народу много, жизнь продолжается, ребята не шелупонь дворовая, а приличные евреи с интеллигентным хинтергрундом в не знаю скольки поколениях, они вам ещё много материалу подгонят. А в скольки поколениях, если не секрет?

Так что, я прямо вчуже горжусь, Линда, тьфу-тьфу-тьфу!

приличные евреи с интеллигентным хинтергрундом в не знаю скольки поколениях

Вот тут я вынуждена вас разочаровать, Таня. Мой дед по отцу был портным в Витебске, дед по маме - парикмахером в Себеже. Черта оседлости. Так что первым образованным человеком в моей семье был мой отец, выросший уже после революции. А у мужа среди предков - практически никакаких интеллигентов. Его дед по матери до 1940 года был коммивояжером, дед по отцу - владельцем обувной фабрики, которую потом, когда Бессарабия стала Советской, конфисковали, и мой свекор на ней работал - сначала просто рабочим, потом мастером. Простые люди, образования - 4 класса. Единственным образованным человеком в семье мужа была бабка со стороны матери - она работала провизором в аптеке.

Но это - совсем другая история. А я имела в виду конец истории про нашего не совсем обычного мальчика.

Почему разочаровать? При проклятых коммунистах так и было: кто мог, тот добивался всего. Несмотря на то, что мой еврейский дедушка был преподавателем, моя русская бабушка была рабочей крестьянского происхождения. Одна её дочь закончила техникум, другая институт. Послевоенные поколения - все с высшим образованием. Потому что даже у простых родителей образование и культура всегда писались большими буквами.

Всё так и есть, даже и возразить нечего...

А Вы хотели возражать;-)))?

А поговорить?

А то!

Заметки про нашего мальчика

11.

Денег на свадьбу Вова тоже не взял, хотя предлагали и мы, и родители будущей жены. Проблема была со свадебным платьем. Невеста никак не могла выбрать, искала что-то особенное. Когда нашла, мы ужаснулись обе: и я, и невестина мама. Оно стоило несколько тысяч, да еще подгонка по фигуре обошлась почти в тысячу. Я своё мнение держала при себе, мама невестки пыталась её увещевать:

- Ирочка, зачем такое дорогое, это же на один раз всего...

Маме она ответила:

- Не вы же его оплачиваете, а Вова.

Ну, хотела девочка , чтобы в этот день на ней было что-то шикарное, раз Вова не против - пусть платит. Она еще не поняла, что до свадьбы это, конечно, Вовины деньги, но после свадьбы-то - их общие... Платье это в чехле до сих пор висит в спальне у невесткиного отца (мать её уже умерла, трагический случай), ни в какой шкаф оно не лезет, продать его невозможно, а выкинуть жалко. Внучка Аня в 5 лет про него говорила: "Когда я буду жениться, надену мамино свадебное платье". Теперь уже поумнела и о мамином платье не мечтает.

Та же история была с квартирой, которую они сняли. Когда стали выбирать мебель, невестку всё время тянуло на что-то дорогое, солидное... Спальню хотела непременно итальянскую, очень массивную и при этом - вычурную, цену даже озвучивать не буду. Ребенок, что с неё взять... Тут я уже не выдержала, вмешалась, сказала:

- Зачем? Такая мебель не для молодых, и дело даже не в деньгах, хотя и в деньгах тоже, эта мебель - на всю оставшуюся жизнь, она вечная, но уверяю тебя - она надоест тебе уже через пару лет, а выбросить будет жалко. Квартира эта тоже временная, вы же захотите купить своё жильё, когда у вас будут дети, а эта мебель никуда не впишется, она слишком громоздкая.

Я старалась быть убедительной, потому что Вове было всё равно, он и не думал её переубеждать. В общем, в конце концов насчет спальни она согласилась, удалось уговорить её на более скромный вариант. Но жилую комнату она выбрала по своему вкусу: она напоминала мне музейную - и вишнёвым деревом, и атласной с цветами обивкой, ну, в общем, представляете - стиль ампир с поправкой на двадцать первый век. Когда они купили дом, спальню всё-таки взяли с собой, а жилую комнату просто отдали на какой-то мебельный склад.

В свадебное путешествие решили поехать в Канны. Забронировали номер в "Карлтоне". Вовик сразу поспешил меня успокоить, увидев, что я меняюсь в лице:

- Мама, не волнуйся, это не дорого: обычно у них одна ночь стоит в районе тысячи, но это ангебот: всего две тысячи (или две с половиной?) за неделю.И это в самый сезон - в июле!

Ну, конечно, это была большая скидка. Но - без полёта и трансфера, с какими-то дикими ценами на лежаки на отельном пляже, 25 евро в сутки, что ли... Из еды - только завтрак...

- Вова, - сказала я ему, - ты, конечно, не нищий, но и не миллионер. "Карлтон" - не для вас, это отель не для молодых, тем более - не для молодоженов. Вам там не понравится, помяни моё слово.

Он мне не поверил. "Карлтон" - это же так шикарно, там всё должно быть для удовлетворения клиентов. "Чем товар дороже, тем он лучше". Ему, по правде, было всё равно, а Ирочке должно было понравиться.

Когда они оттуда вернулись, Ира с возмущением рассказывала мне, как их достала отельная обслуга.

- У нас же медовый месяц! Мы вешаем табличку. "Не беспокоить!", а они нам по телефону звонят: "Когда мы можем к вам прийти с уборкой?" Вот гады! Мы отвечаем: "Когда мы выспимся и уйдём на пляж!" А они: "А поточнее нельзя?" Мы говорим: "Вечером нас не будет, мы в казино уйдем и табличку повесим - "Уберите!" Если не устраивает - не убирайте совсем!" Но они же чаевых ждут, как это не убирать? И вечно ночнушку на постели раскладывают. Куда я её ни засуну - найдут и поверх покрывала разложат. Не понимаю, какой в этом смысл?

А главная обида была - при отеле не было казино, хотя в проспекте стояло, что есть! Казино закрыли, а информацию забыли откорректировать. Пришлось им на ночь глядя идти в городское казино - невестка непременно хотела выгулять своё шикарное платье, купленное именно с этой целью. Сыну было всё равно: свой смокинг он уже выгулял - на свадьбе. На игру было запланировано 500 евро с намерением играть в рулетку, пока деньги не кончатся: если за час - уйдут через час, если удастся продержаться до полуночи - еще лучше. Играли до утра, а деньги всё никак не кончались, известное дело - новичкам всегда везёт, особенно если играть осторожно. В конце концов сын не выдержал, поставил весь остаток денег на какое-то число с намерением проиграть всё разом и наконец уйти - спать хотелось ужасно! Но - угадал! Они выиграли больше тысячи евро, так с выигрышем и ушли.

Забегая неперед-остановилась на 4-ой странице,хочу вам сказать -Спасибо!- за все ,что пишете. так интересно и классно,как будто я снова вернулась в мое детсво и юность,т.е.такой же интерсес в жизни.Продолжу позже,спасибо!

Линда, это моё лучшее чтение за последние дни!