Предлагается для ознакомления и обсуждения материал о российских немцах в СССР и в Германии. Под российским немцами понимаются те граждане, которые себя идентифицировали как немцы, чьи предки в подавляющем большинстве переселились в Российскую империю в 18-19 вв. Формальным отражением такой самоидентификации служила обычно запись в паспорте. С конца 1920-х гг. их потомков стали обозначать в Союзе ССР идеологическим термином ╚советские немцы╩, хотя в зарубежной немецкоязычной литературе продолжал использоваться термин ╚российские немцы╩. С начала 1990-х гг. последнее обозначение находит все большее распространение как Überbegriff для обозначения всех региональных групп немецкого населения, проживающего в странах СНГ (сибирские, казахстанские, киргизские, уральские, украинские, закавказские и иные немцы).
ЧАСТЬ 1.
ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ РОССИЙСКИХ НЕМЦЕВ ПОСЛЕ 1941 ГОДА И ЕЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
Во внутренней политике Советского Союза, начиная со второй половины тридцатых годов, наметился поворот от репрессий по классовым признакам к преследованиям определенных национальностей и этнических групп, в отношении которых возникали подозрения в их лояльности правящему режиму. Так, уже в 1936 г. осуществлялись насильственные переселения десятков тысяч поляков и немцев из пограничных областей Украины. В 1937 г. около 170 тыс. корейцев с Дальнего Востока были депортированы в Центральную Азию. Таким образом, массовые депортации военного и послевоенных годов несомненно опирались на приобретенный ╚опыт╩ мирного времени.
Ликвидация Автономной Советской Социалистической Республики Немцев Поволжья (АССР НП) и изгнание российских немцев из европейской части Союза ССР, приведшее к лишению их гражданских прав, диктовались не в последнюю очередь стремлением убрать малейшие препятствия на пути развертывания массивной германофобской пропаганды в средствах массовой коммуникации, в художественной литературе и исторических исследованиях. Основные действия властей во время войны и в первые послевоенные годы по отношению к немецкому населению сводились к следующему:
ЭКСПРОПРИАЦИЯ СОБСТВЕННОСТИ. Cоветское государство, начиная с момента своего существования, весьма вольно обращалось с частной и личной собственностью своих граждан. Изьятие, т.е. грабеж личного имущества и денежных вкладов (в сбербанках) частных лиц, а так же коллективной собственности немецких колхозов проводилось по образцу ранее проводимой политики раскулачивания. К ╚этнической экспроприации╩ необходимо также отнести значительную часть государственной собственности, находящейся на территории Республики немцев Поволжья. Промышленные предприятия, объекты инфраструктуры, общественные здания и т.д. создавались при непосредственном участии немецких граждан. Это же относилось к финансовым средствам организаций и учереждений Республики Немцев Поволжья.
ШИРОКОМАСШТАБНАЯ РУРАЛИЗАЦИЯ. По отношению к немецкому населению это проявилось в форме насильственного переселения горожан в сельскую местность. К началу второй мировой войны около 20% немцев СССР проживало в городах. В ходе депортации они расселялись исключительно в сельской местности, в прописке в городах отказывалось. Только ограниченному числу лиц было разрешено проживать в районных центрах, МТС и поселках городского типа. При этом государство устранилось от ответственности за последствия депортаций, переложив затраты по приему и обеспечению выселенцев на плечи принимающих колхозов Казахстана и Сибири. Но в первую очередь проблемы биологического выживания стали заботой самих немцев.
МАССИРОВАННОЕ ОГРАНИЧЕНИЕ В ПРАВАХ. Для ╚советских╩ немцев существовали запреты на занимание руководящей или ответственной должности, практиковались отказы в приеме на работу в качестве квалифицированного рабочего или специалиста. Невозможно было поступить или продолжить обучение в вузах или техникумах, использовать родной язык в общественной и культурной жизни. Одновременно удалялись из армии офицеры и солдаты и запрещался призыв немцев в боевые подразделения. Германофобские действия против советских граждан немецкой национальности и попытки разжигания национальной вражды не вели к применению соответствующих статей уголовного кодекса.
ТОТАЛЬНАЯ МОБИЛИЗАЦИЯ В ЛАГЕРЯ ПРИНУДИТЕЛЬНОГО ТРУДА. В трудовые лагеря было направлено подавляющее большинство немецких мужчин призывных возрастов, независимо от партийности, занимаемой должности, состояния здоровья и пр. Бронь и отсрочки от призыва на них практически не распространялась. Массовая мобилизация немецких женщин в трудовую армию по линии Министерства обороны, в том числе многодетных матерей, и распространение на них ответственности как на военнослужащих Красной Армии является уникальным случаем не только для советских вооруженных сил, но и, пожалуй, в европейской военной истории нового и новейшего времени.
ДЕЛИГИТИМАЦИЯ, ДИСКРЕДИТАЦИЯ И ЛИКВИДАЦИЯ национальной партийно-государственной и интеллектуальной элиты. Все без исключения бывшие партийные и советские работники, хозяйственные руководители, депутаты Верховного Совета СССР, РСФСР и АССР Немцев Поволжья, профессора и доценты, инженеры, офицеры, писатели, учителя и др. были сняты с должностей, уволены с работы, высланы из мест их проживания и расселены, как правило, в сельской местности. В течение 1942 года они были направлены в трудовые лагеря. Там многие из них были осуждены Особым Совещанием при НКВД СССР и лагерными судами к многолетнему тюремному заключению или приговорены к расстрелу. Так, на строительстве Челябинского металлургического завода в 1942-43 гг. только по двум коллективным делам было частично расстреляно, частично осуждено практически все руководство кантона (района) Краснояр (АССР НП) численностью 38 человек. По другому процессу в 1944-46 годах было осуждено руководство немецкой автономии во главе с депутатом ВС СССР и РСФСР, председателем СНК Немреспублики Александром Гекманом. После ликвидации или перепрофилирования всех культурных учереждений, прежде всего в поволжской республике, как-то немецких театров, музеев, институтов и техникумов, республиканских центральных и районных газет, архивов и библиотек тысячи служащих, специалистов, учителей, деятелей национальной культуры и искусства были обречены на профессиональную деградацию и вынуждены были заниматься неквалифицированным физическим трудом на колхозных полях и промышленных стройках.
ГЕРМАНОФОБИЯ. Правящий режим, находясь под серьезной угрозой своему существованию, одним из направлений в своей пропаганде сделал ставку на возбуждение антинемецких настроений, давая простор самым низменным ксенофобским инстинктам. Если в первые месяцы войны шла речь еще об антифашистской агитации и пропаганде, то с конца 1941 г. стала превалировать антинемецкая направленность в средствах массовой информации. Так как при этом осознанно не делалось различий между германскими и советскими немцами, то последние фактически превратились в объект шовинистических выпадов со стороны окружающего населения, взвинченного гибелью близких и массированной пропагандой о ╚немецких зверствах╩.
В рамках общего процесса либерализации после смерти Сталина правящее руководство во главе с Никитой Хрущевым отошло от наиболее одиозных форм национальной дискриминации. Послевоенная интеграция ╚граждан немецкой национальности╩ в советское общество виделась партийным и советским начальникам почти исключительно через производственную сферу. В сфере трудовых отношений, а также использования базовых социальных гарантий, таких как медицинское обслуживание или школьное образование, они в наименьшей степени подвергались ограничениям по национальным признакам. Однако практически никаких усилий не предпринималось для создания условий по развитию национальной культуры. На пути повышения социально-профессионального статуса немцам, как правило, чинились препятствия. Следует отметить, что административно-командная система продемонстрировала определенную гибкость, дав возможность отдельным лояльным и ассимилированным немцам получить высшее образование и сделать карьеру. Экономическое благосостояние немцев практически не отличалось от положения других национальностей.
Однако половинчатость реабилитации и, главное, отказ в восстановлении административно-территориальной автономии ставило немецкое население в заведомо неравноправное положение по сравнению с другими народами: подавляющее число национальных институтов в федерации советского типа (обучение и делопроизводство на родном языке, учереждения культуры и искусства, научные институты гуманитарного профиля и пр.) были жестко ╚привязаны╩ к той или иной форме территориальной автономии. Советские народы обладали различными политическими статусами. Титульные нации союзных республик наделялись широкими правами в сфере применения родного языка, развития национальной культуры, в том числе ее профессиональных форм (литература, театр, живопись, кино, музыка и т.д.), обладали преимуществом в получении высшего образование и занятия престижных должностей в пределах своих территорий. Меньшими возможностями располагали народы автономных республик, еще меньше автономных областей и округов. На самой низкой ступени этой иерархической системы стояли ╚безтерриториальные╩ этносы. С этой точки зрения Советский Союз представлял собой особый тип этносословного общества. Для российских немцев фатальным стало даже не столько отсутствие, сколько факт отказа в восстановлении автономии. Последнее однозначно воспринималось партийно-советскими органами на местах и окружающим населением как свидетельство их ╚вины╩ со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями.
В результате последовательно проводимой государственной политики немецкое национальное меньшинство пережило глубокую трансформацию, которую в таких масштабах и формах не испытал с 1940-х годов, пожалуй, ни один из других народов СССР. Насильственное переселение и тотальная мобилизация в трудовые лагеря еще больше усилили тенденцию ПРОЛЕТАРИЗАЦИИ этноса. Из прежде крепко привязанного к своей земле немецкие крестьянина или самостоятельного ремесленника-предпренимателя советская власть сделала настоящего пролетария с полнейшим отсутствием собственности и исторических корней в каком-либо месте проживания в СССР. Этим в определенной мере объясняется большая миграционная подвижность немецкого насления после снятия с комендантского надзора в начале 1956 г. вплоть до настоящего времени.
Следствием репрессивной и дискриминационной политики стала ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ДЕГРАДАЦИЯ данного народа. Стоит только сравнить социально-профессиональную структуру и образовательный уровень немцев с соответствующими показателями других народов СССР по переписи 1939 и, к примеру, 1979 года. В послевоенные годы у немцев отмечается непропорционально высокая доля лиц, занятых физическим трудом и незначительное представительство в большинстве сфер интеллектуальной и административной деятельности. Неудивительно, что такого рода статистические сведения не публиковались и тщательно скрывались.
В третьих, самым негативным образом сказалось тяжелое МОРАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ДАВЛЕНИЕ как на представителей нации, развязавшей войну против Советского Союза. С теле- и киноэкранов, со страниц книг, газет и журналов, на официальных мероприятиях и многочисленных встречах с ветеранами войны, в личных контактах выкристаллизовывался в основном негативный образ Германии и немцев. Этот психологический дискомфорт усиливался вследствии информационной блокады в отношении истории и культуры ╚советских╩ немцев; их юридическая и политическая реабилитация последовательно замалчивалась. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 29 августа 1964, по которому немцы были политически реабилитированы, не был опубликован в широкой печати; даже в узкоспециализированных научных исследованиях его предпочитали не упоминать. Неудивительно, что именно на ╚своих╩ немцев обществом перекладывалась часть вины за совершенные гитлеровской Германией преступления в отношении советских народов. И это несмотря на то, что во времена Хрущева все т.н. шпионы и диверсанты, проходившие по многочисленным политическим делам, были реабилитированы, в том числе и бывшиее руководство АССР НП. Таким образом, высшим партийным и государственным органам уже к концу пятидесятых годов была ясна полнейшая надуманность предъявленных обвинений.
Половинчатость реабилитации постоянно подпитывала СОМНЕНИЕ В ИХ ЛОЯЛЬНОСТИ, вольно или невольно подводила к мысли о наличии их тайных симпатий к (Западной) Германии. Немалую роль при этом играла насаждавшаяся с 30-х годов подозрительность, порой даже враждебность к иностранцам. Формы этой советской ксенофобии распространялись и на советских граждан, имеющих родственников или контакты за границей, к приверженцам католической или протестанской веры, на этнические группы, чья историческая родина находилась за пределами страны. Подозрительным было и владение немецким, единственным из всех языков народов СССР, который имел широкое распространение в западном мире. Владение им обеспечивало потенциальную возможность доступа к альтернативным и неофициальным источникам информации.

ЧАСТЬ 2.
РЕАКЦИИ НЕМЕЦКОГО НАСЕЛЕНИЯ НА ДИСКРИМИНАЦИОННУЮ ПОЛИТИКУ
В целом можно отметить, что после сняти с комендантского учета в 1955-56 годах и формального уравнения в правах с остальным населением Союза СССР произошел естественный процесс расслоения данной этнической группы. На этот раз не по региональному или конфессиональному признаку, как в дореволюционное время, а по степени реагирования на проводимую политику властей, приспособления к существующим общественно-политическим реалиям и выбранной стратегии выживания В этом отношении внутри немецкого меньшинства выделялось несколько групп, одну из которых можно назвать ОППОЗИЦИОНЕРАМИ. Эти люди весьма критически относились к существующему общественно-политическому строю, более или менее активно отвергали институты советской власти и т.н. соцалистический образ жизни и коммунистическую мораль. Их основной жизненной целью являлась эмиграция в Германию и Канаду (для части немцев меннонитского вероисповедания). В значительной мере это были потомки причерноморских немцев, которых в начале войны не успели депортировать по причине быстро продвинувшегося фронта. Оказавшись под оккупацией, они были в 1944-45 гг. эвакуированы на Запад и приняты в германское подданство. Сталинское руководство не признало их нового правового состояния и добилось от союзников, чтобы эта категория переселенцев продолжала считаться советскими гражданами. Большинство из них √ около 200 тыс. человек - было ╚репатриировано╩ и пополнило ряды немецких спецпереселенцев на Востоке страны.
Кроме большинства репатриантов, их потомков и породненных с ними других региональных групп немцев, к оппозиционерам можно причислить значительную часть депортированных из Грузии и Азербайджана закавказских швабов, до 1941 г. наиболее зажиточной и развитой в национально-культурном и образовательном отношении субэтнической группы немцев-колонистов. Сюда же относилось немалое число приверженцев меннонитского вероучения, имевших многочисленных родственников за границей, прежде всего в Канаде, а так же в США и некоторых латиноамериканских государствах, в которые меннониты мигрировали начиная с 1870- х и вплоть до конца 1920-х годов. После снятия комендантского надзора эти потенциальные эмигранты сконцентрировались прежде всего в Таджикистане (сюда в 1945-46 гг репатрианты направлялись из побежденного Третьего Рейха), Киргизии и Казахстане. В последнем они проживали относительно компактно в южных и центральных областях и составляли, по некоторым оценкам, от 10 до 20% от общей численности немецкого населения республики.
Оппозиционеров отличала этническая однородность, хорошее знание родного языка, земляческая солидарность, приверженность национальным обычаям, повышенная религиозность, неприятие советских реалий и коммунистической идеологии. Почти все они могли привести длинный список близких и дальних родственников, умерших от голода, расстрелянных или сгинувших в ГУЛАГе уже в 1920-е √ 30-е годы, не говоря уже о репрессиях более поздних времен. К перспективе восстановления или создания немецкой территориальной автономии относились в своей массе сугубо отрицательно, т.к. полагали, что от этого суть тоталитарного режима для них нисколько бы не изменилась. В послесталинскую эпоху эти люди подвергалась пропагандистским атакам средств массовой информации и изощренным преследованиям со стороны КГБ. Отличаясь слабым политическим конформизмом, эти критически настроенные немцы имели, естественно, весьма малые шансы для получения высшего образования и профессионального роста. В 1960-е - 80-е годы именно ╚оппозиционеры╩ составляли подавляющее большинство переселенцев в ФРГ.
Вторую группу, составлявшую примерно от половины до двух третей общей численности немецкого населения Казахстана, можно назвать ТРАДИЦИОНАЛИСТАМИ. Таковой являлась национально ориентированная часть этноса, примирившаяся с создавшимся положением и прилагавшая основные усилия на создание ╚нормальной╩ жизни и достижения экономического благополучия. Их отличительной чертой можно назвать умеренный политический конформизм, т.к. к партийной или административной карьере они активно не стремились, но становились членами партии ради должностей, если таковые по их квалификационным или профессиональным качествам им предлагались. В семейном кругу традиционалисты старались использовать немецкий язык и поддерживать национальный колорит. Люди пожилого возраста нередко становились прихожанами католических, лютеранских и протестанских общин. Гордились т.н. ╚немецкими╩ достоинствами: стремлением к порядку и чистоте, пунктуальностью, ответственностью за порученное дело, организованностью, мастеровитостью, умением обходиться с техникой.
К числу традиционалистов можно отнести в первую очередь жителей старожильческих немецких сел Северного Казахстана/Сибири и большинство выходцев из Поволжья и других регионов европейской части Российской Федерации. В профессиональном аспекте превалировали лица c квалифицированными рабочими и инженерно-техническими специальностями. Они, как правило, высоко ценились коллегами по работе и особенно непосредственным начальством. Из их среды рекрутировались производственно-технические кадры и функционеры нижнего, реже среднего звена управления: мастера, председатели колхозов и директора совхозов, начальники цехов и ремонтных мастерских, ведущие специалисты небольших и средних предприятий, заведующие в школах...
В своем большинстве традиционалисты не добивались от властей восстановления национальной республики, да и к самой идее относилась неоднозначно: одни опасались ╚добровольно-принудительного╩ переселения в автономию, потери с таким трудом налаженного быта, своими руками построенного дома, хорошо оплачиваемого рабочего места и т.д. Другие под влиянием обостряющейся межэтнической конкуренции, особенно в ╚азиатских╩ республиках, и предчувствуя грядущие межнациональные конфликты, а также под влиянием ностальгических воспоминаний о жизни в бывшей поволжской республике, склонялись к осторожной поддержке требований о национальной территории. К ним примыкали оставшиеся в живых бывшие функционеры из АССР НП или лица, получившие там образование, и мечтавшие о восстановлении ╚ленинских╩ норм и принципов национальной политики. Традиционалисты составляли основную массу национального движения ╚Возрождение╩ и выезд в Германию для большинства из них в период существования Советского Союза был неактуален. После провала попыток восстановления республики на Волге эта часть ╚советских╩ немцев вплоть до середины 90-х годов составляла подавляющее большинство в эмиграционном потоке.
В количественном отношении наиболее малочисленную группу √ по нашим оценкам от 5 до 10% - составляли т.н. ИНТЕГРИРОВАННЫЕ немцы (ИНТЕГРАТИСТЫ). В ментальном, культурном, языковом, профессиональном отношении и родственными узами они были прочно инкорпорированы в советское общество и русскую культуру. Несмотря на фактически полный отрыв от национального языка и народной культуры, они осознавали себя немцами. Большинство из них дисперсно проживало в городах, реже в сельской местности и занималось преимущественно квалифицированным умственным трудом: учителя, библиотекари, врачи, инженеры, научные работники, преподаватели вузов, лица твоческих профессий и т.д. Политический конформизм зачастую уживался у них с интересом к прошлому и настоящему своего народа, с внутренним протестом против неравноправного политического и культурно-языкового положения немцев в СССР и, в частности, в Казахстане. Многим из них неоднократно указывалось на пределы их профессионального, служебного и административного роста, виной чему был ╚пятый пункт╩. Особое место занимала немногочисленная национальная интеллигенция: писатели, журналисты немецких газет, артисты Немецкого театра, преподаватели и учителя немецкого языка как родного. С каждым годом число владеющих родным языком непрерывно уменьшалась и в воссоздании автономного образования эта категория лиц интеллектуального труда видела единственный шанс остановить этот процесс, повысить функциональность и престижность немецкого языка, тем самым обеспечив свое профессиональное будущее.
Интегратисты активно выступали за предоставление немцам административной территории в рамках Союза ССР, чтобы таким образом повысить политический статус этноса и стать ╚титульным╩ народом. При этом они бы получили возможность на равных конкурировать с остальными коренными советскими народами в образовательной и кадровой политике, в деле лоббирования ╚советско╩немецких интересов в Центре через государственные институты. Они составляли, как правило, руководящий состав и актив национальных организаций и центров, возникших в конце восьмидесятых годов. Показателен здесь состав первой учередительной конференции ╚Всесоюзного общества советских немцев ╚Возрождение╩, состоявшейся в марте 1989 года: из 135 участников было 53 члена КПСС. Еще более разительным было социальное положение собравшихся: подавляющее большинство в 84 человека составляли служащие, из них 12 (!) с научными степенями. Эти советские интеллигенты оценивали достаточно реалистично свою конкуррентноспособность и языковую компетентность на рынке труда ФРГ, поэтому призывы к восстановлению АССР НП нашли среди них наибольший отклик. Нередко многонациональный состав семьи, как собственной, так и детей/внуков дополнительно приводил к тому, что по крайней мере до ликвидации Советского Союза предпочтение отдавалось переселению в воссозданную Немецкую Автономную Республику в пределах России, а не туманным перспективам вживания в германское общество, которое в культурном отношении было им во многом чуждое.
Наконец, группа АССИМИЛИРОВАВШИХСЯ немцев представляла собой полную противоположность оппозиционерам. Стремясь избежать для себя и своих детей последствий ╚каиновой╩ печати как лиц немецкой национальности, а также морально-психологического прессинга, эти люди осознанно дистанцировались от своих соплеменников. Во время выдачи удостоверений личности после снятия с учета в 1955 г. под тем или иным предлогом они записывались, зачастую за взятки, под чужой фамилией или заносили в паспорт иную национальность. Другие ориентировались на межнациональные браки, воспитывали детей в лоне русского языка и советской культуры, записывали их под фамилией и национальностью инноэтничного брачного партнера. Своей национальности или происхождением родителей, бабушек и дедушек они стыдились и это тщательно скрывали. С немецкими родственниками старались поддерживать минимальные контакты. К середине 1980-х годов в Казахстане не менее пятой части этноса можно было, пожалуй, отнести к ╚немцам╩ только по паспорту; численность же представителей других национальностей с немецкими корнями не поддается количественной оценке.
Ассимилянты отличались повышенным политическим конформизмом, активно стремились стать членами КПСС, ориентировались на заключение межнациональных браков и практически ничем не выделялись из среднестатистических русских/советских людей. Честолюбивым лицам из их среды ╚Система╩, как правило, не мешала в деле получения образования и продвижения по служебной лестнице. Примером может служить карьера профессионального чекиста, генерала Владимира Крючкова, председателя КГБ СССР в 1988-91 гг., у которого бабушка была поволжской немкой (сей генеалогический факт до момента распада СССР генерал, естественно, не афишировал). Немало видных советских ученых, музыкантов и других представителей творческой интеллигенции имели немецких предков, о которых они сами или их биографы, как правило, замалчивали или же пытались прикрыть ссылками на мифические скандинавские или прибалтийские корни. В основном из среды ассимилянтов первого поколения с еще ╚германскими╩ фамилиями осознанно выбирались т.н. образцовые немцы, которые становились членами ЦК Компартии Казахстана, депутатами Верховных Советов республики и СССР, Героями социалистического труда, назначались на немногочисленные для немцев выделенные престижные посты и должности. На их примере разоблачались ╚идеологические диверсии╩ Запада о якобы неравноправном положении немецкого национального меньшинства в Советском Союзе.
В радикально изменившихся общественно-политических условиях, возникших вследствии дискредитации коммунистических и социалистических идей, ликвидации СССР и образования новых суверенных государств, у этой группы наблюдается т.н. ╚этнический реннесанс╩. Немало бывших ассимилянтов проявляют повышенный интерес к генеалогическим изысканиям, восстанавливают контакты с прежде нежелательными родственниками, стремятся юридически оформить свое новое этническое самосознание. С середины 1990-х годов эта категория ╚немцев╩ начинает составлять заметную часть переселенцев на историческую родину.

ЧАСТЬ 3.
РОССИЙСКИЕ НЕМЦЫ В ГЕРМАНИИ
Миграционное поведение переселенцев в значительной мере детерминировано историческим опытом проживания в Советском Союзе. Они стремятся жить рядом со своими родственниками, земляками или единоверцами, ориентируются на семейно-родственные контакты и поддержку. Это несомненно помогает в первый, наиболее сложный период пребывания в Германии. С другой стороны, концентрация в русскоязычной среде сдерживает полноценную интеграцию в новое общество. Государственные социальные гарантии в определенном смысле провоцируют такую ситуацию, позволяя вновь прибывшим оставаться в родной среде, не мотивируя их на переселение в те регионы страны, где имеется больше шансов получить работу. Сплоченность и взаимопомощь локальных групп российских немцев, относительно прочные семейно-бытовые узы на фоне почти полной ╚атомизации╩ германского общества нередко вызывают непонимание, а порой и неприязнь местного населения.
При всей важности юридического равноправия скорость реального ╚вживания╩ в германское общество зависит от многих факторов. При этом определяющее значение играет опыт социализации на прежней родине. До конца 80-х годов проблематика ╚поздних переселенцев╩ из СССР находилась на периферии интересов германского общества. Немаловажную роль при этом играло то обстоятельство, что большинство эмигрантов прибывало из группы т.н. ОППОЗИЦИОНЕРОВ. Хорошее знание родного языка, моноэтничность, преобладание рабочих профессий, поддержка полностью интегрированных родственников, проживающих в данной стране с середины сороковых годов, религиозность (членами церковных общин состояло большинство взрослых и молодежи) в сочетании с сильной позитивной мотивацией и относительно небольшой численностью√ от 5 до 20 тыс. переселенцев в год - позволило им успешно освоиться на исторической родине.
Гораздо сложнее сложилась ситуация у таких групп российских немцев как ТРАДИЦИОНАЛИСТЫ И ИНТЕГРАТИСТЫ. В большинстве своем они приняли решение о переселении на родину предков вследствии разочарования ходом экономических и политических реформ, провозглашенных перестройкой. На их наивные надежды по поводу восстановления Немецкой автономной республики в Поволжье отрезвляюще подействовало массированное сопротивление государственно-партийной бюрократии и местного населения. Эта категория переселенцев из стран СНГ столкнулась со значительными трудностями как объективного, так и субъективного порядка. Объединение Германии потребовало наряду со значительными финансовыми затратами значительных усилий по интеграции многомиллионного населения вновь воссоединенных земель, выросших и воспитанных при авторитарном строе. Крах социалистического лагеря и открытие границ привело к массовому наплыву в Германию мигрантов со всех частей света. Только из Казахстана по линии немецких переселенцев ежегодно прибывало от 114 тыс. (1992 г.) до 122 тыс. (1994 г.) человек.
Недостаточное, порой на уровне архаического диалекта, владение немецким языком, отсутствие спроса на рынка труда таких массовых профессий как, к примеру, механизаторы или агрономы, неполное признание институтских дипломов, резкое падение для многих социально-профессионального статуса, депрессивное состояние иноэтничных супругов, ситуация разделенных семей, непривычный для недавних сельких жителей урбанистический стиль жизни и масса других факторов привели к значительным психологическим, экономическим и социальным проблемам на новой родине. В наибольшей сложности оказалась переселенческая молодежь, не успевшая еще всерьез столкнуться с кланово-коррумпированной действительностью (в Казахстане и др. восточных респ.), остро переживающая разрыв привычного круга общения. Однако в целом позитивная этническая ориентация и активная установка на трудовую деятельность, подкрепляемая отсутствием каких-либо реальных перспектив в странах СНГ, позволяет надеяться на постепенную адаптацию этой категории переселенцев к новой стране проживания в течение жизни одного поколения.
Со второй половины 90-х годов в потоке переселенцев, направляющихся в Германию, последовательно возрастает удельный вес т.н. АССИМИЛЯНТОВ. Эта категория людей приняла решение на эмиграцию в решающей степени из-за недовольства своим экономическим и социальным положением, наступившим после распада Советского Союза. Не имея цели вживания в глубоко чуждую им немецкую культуру, не обладая даже минимальными знаниями языка, не преодолев социалистических установок и взглядов, они, как правило, сильно разочарованы западногерманской действительностью и ностальгируют по прежней стране проживания и ╚золотым╩ застойным временам. Для них характерно реэмиграционное настроение, сдерживаемое только соображениями жилищного и материального порядка. Молодые люди из этой среды, не получив в своей семье реальных жизненных и национальных ориентиров, нередко ведут асоциальный образ жизни или становятся на криминальный путь. Видимо, потребуется смена нескольких поколений, чтобы потомки этой группы переселенцев стали полноценными членами немецкого общества.
РОССИЙСКИЕ НЕМЦЫ приносят с собой в Германию реальный опыт социализации в многонациональном, мультикультурном и поликонфессиональном обществе. Учет этого жизненного опыта может помочь политикам, государственным институтам, религиозным организациям, многочисленным объединениям по поддержке беженцев более трезво подойти к вопросам межкультурного диалога и иммиграционной политики. В целом немецкое общество с его стремлением к патернализму и инфантилизмом правящей элиты может только выиграть от притока людей, закаленных в деле выживания в неблагоприятных исторических и социально-политических условиях и ориентированных в своем большинстве на всеохватывающую интеграцию и позитивную идентификацию со своей исторической родиной.

При всей важности юридического равноправия скорость реального ╚вживания╩ в германское общество зависит от многих факторов.
+++++++++++++++
Три раза прочел это предложение, но не понял смысла. Как Вы это понимаете?

#4