Воскресенье, числа не помню, лето на дворе.
Меня разбудила рыдающая Гусик. В рань свинячью разбудила, между прочим. Плачет и орет: ╚У тебя лопата есть?╩. Я обрадовалась и говорю: ╚Ой, Гусик, неужто ты наконец-то мужа прибила?╩. ╚Нет, - рыдает √ Сашка в командировке, а у меня Тузик от передоза умер!╩. Тут и я уж проснулась окончательно и захныкала: ╚Гусева, сколько раз тебе было говорено √ не давай собаке кокаин!╩. Оказалось потом, что Тузик не от кокаина помер. Он лапу поранил, его Гусь к первопопавшемуся ветеринару повезла, а тот дал Тузику наркозу √ что он, дурак, что ли, бодрствующей кавказской овчарке лапу лечить. Но перемудрил, с перепугу до фига дряни какой-то вколол, Тузик по дороге домой и помер.
До ужина закапывали Тузика на даче. Плакали. Ночевать поехали ко мне.

Понедельник, который после воскресенья. Теплое такое лето.
Утром сидели в тоске. На работу не поехали √ надо хату отмывать. Посреди ночи без объявления войны границы моей квартиры пересек приехавший из Берлина Вовка. Гусик уже спала. Вовка водки хлопнул и стал орать, что я Гусика люблю больше, чем его, и явно с ней трахаюсь. После чего:
1.Бросил на пол трехлитровую банку меда.
2.Сверху бросил все, что нашел на кухне. Качественно, с душой бросил, посуды у меня теперь нет.
3.Сверху, выкрикивая какие-то слова про вегетарианство, бросил все мои шубы √ и не лень было их из шкафа извлекать. Тщательно потоптался по ним.
4.Побросал меня в ванну и полил холодной водой из душа. Хорошо, не из унитаза.
5.Вылил на мед, а так же на прилипшие к нему осколки и прилипшие к осколкам шубы два ведра воды. Пиздец шубам. Придется до зимы успеть замуж метнуться, а то на мою нынешнюю зарплату не то чтобы там шубу, а даже трусов приличных не купишь.
6.Кстати, о трусах. Порвал на молекулы все мое нижнее белье.
7.Порвал мой любимый свитер. Аргументировал это тем, что ранее свитер принадлежал моему бывшему мужу. Причем порвал прямо на мне.
8.Сходил в подъезд и выбросил в мусоропровод Гусевский мобильник, после чего почистил ботинки е╦ же белым пиджаком.
Я все это время страшно веселилась и развлекалась. От наблюдения за гибелью все новых и новых предметов периодически отвлекали звонки разбуженных соседей. Весь дом проснулся, кроме Гусевой. Но это даже хорошо, что Гусева не проснулась и защищать мое имущество не полезла, потому что лопату мы с дачи забрали. А Вовин труп мне без надобности. И так весь пол Бог знает в чем. Потом мне все это надоело, я дала Вове еще водки, пощечину и он упал спать.
Тут я разбудила Гусеву, сообщить ей о гибели мобильного и белого пиджака. Гусева флегматично отнеслась к произошедшему и говорит: ╚Тащи тогда, что ли, пепельницу, хоть покурим╩. Но целых пепельниц в доме не оказалось. Нашли черепок покрупнее. Оторвали от пола. Покурили. Выкинули Вовины сумки в окно. Пущай бомжи в немецких тряпках походят. Спать.
С утра выяснилось, что Вова после моей пощечины ни фига не слышит на левое ухо и у него выпал зуб. Не пропали, видать, навыки проникающие удары наносить. Обиженный Вова отвалил.
Весь день и весь вечер отдирали квартиру от меда и осколков. Вернее, мыла в основном Гусева, потому что:
1.Звонил Вова. Кричал, что я дура и плебейка.
2.Звонил Вова. Кричал, что я богиня и не видать ему без меня Просветления, как Гусевой своего мобильника.
3.Звонила мама. Напомнила мне, что я свинья неблагодарная.
4.Звонил бывший муж. Напомнил мне, что я свинья неблагодарная.
Немного похрюкала. С горя села придумывать вечный двигатель. Придумала. Закончившая когда-то мехмат Гусева сказала, что такое дерьмо нарисовано в ╚Занимательной механике для малышей╩. Потом:
5.Звонил Вова, угрожал приехать и переспать с Гусем у меня на глазах.
6. Звонили из института. Сказали, что если я срочно не сдам зачет доценту Сиромахе, то меня отчислят. Вежливо поинтересовалась половой принадлежностью доцента Сиромахи, ни одной лекции которого я так и не посетила, с целью облегчения его идентификации на кафедре. Сиромаха оказалась женщиной. Плохо.
7.Звонили с работы, выясняли, где это нас с Гусевой черти носят.
8.Звонил Вова, обещал сделать для меня все, что я захочу. Попросила пока не звонить. Он опять обещал трахнуть Гусеву и еще кого-нибудь. В качестве кого-нибудь мною был порекомендовано выкопать покойного Тузика. Собачке нашей уже все равно, а Вове приятно, может, будет.
Тут Гусю меня жалко стало, и она телефон отключила. Продолжили мыть пол. Порезались все к чертовой матери. Когда становилось грустно √ смотрели на мое порванное белье и хохотали. У белья такой славный вид, будто его не рвали, а по меньшей мере грызли. Метнулись в поликлинику, купили больничные на неделю. Попили чайку. Пошли спать.

такая фишка..

такая фишка..