Любимое.Для души.
Можно я приду к тебе во сне?
По другому, видимо, нельзя
Можно я напомню о себе?
Каплями осеннего дождя
Осторожно, робко, не дыша
Нежно прикоснусь к твоей щеке
Пусть плывут минуты не спеша
По ночной, таинственной реке
Сон, как дождь — придёт, не на беду
И уйдёт — уныло, морося…
Можно я во сне к тебе приду?
По другому, мне уже нельзя
Хочешь? Я приду к тебе во сне?
И сотру все цифры на часах
Хочешь? Я напомню о себе
Зажигая звёзды в небесах
Пусть застынет время, как стекло
И сомкнётся вечностью во мгле
Спи Родная, всё, что утекло
Всё равно останется во мне
Сон, как дождь — придёт, не на беду
И уйдёт — уныло, морося…
Можно я во сне к тебе приду?
По другому, мне уже нельзя
Михаил Шитов
Смоктуновский всю жизнь скрывал правду о себе. Никто не предполагал, что все сыгранные им роли замешаны на чудовищном личном горе…
Он играл гениев и неврастеников, говорил, что его характер сформировали пережитые страдания, считал себя типичным порождением своего времени. «Я – актер космического масштаба», – говорил Смоктуновский. При этом умудрялся быть человеком скромным и скандальным одновременно. Перед камерой в работе над картиной порой робко шептал слова, а в жизни устраивал шумные драки с мордобоем и битьем тарелок, выясняя отношения с любовником первой жены.
Внешность аристократа – крестьянское происхождение – сломанная судьба – еврейская фамилия. Говорили, что он – обласканный властями, успешный советский артист. Но никто не предполагал даже, что все сыгранные им роли замешаны на чудовищном личном горе…
На самом деле его фамилия Смоктунович. Писал в анкетах, что белорус, но обманывал. Смоктуновский происходит из семьи польских евреев, его прадед был сослан в Сибирь за участие в польском восстании 1863 года. Родился актер в селе Татьяновка Томской области. Потом семья переехала в Красноярск, где так сильно голодала, что в пятилетнем возрасте его и брата родители просто выгнали из дома – не могли прокормить. Его приютила и воспитала тетка. Воровал на рынке, чтобы выжить. Брат Иннокентия вскоре умер…
Учился Смоктуновский плохо, оставался на второй год. После школы мобилизовали и сразу отправили на фронт – в самый ад – на Курскую дугу. Уже через несколько месяцев Иннокентий Смоктуновский оказался в… фашистском плену.
Рассказывая позже об этом времени своей жизни, актер говорил, что всегда чувствовал, что его кто-то защищает. Он верил в чудеса. Уверял, что ни разу, побывав в самом пекле войны, не был ранен.
«Когда я был на фронте, рядом со мной падали и умирали люди, а я жив… Я ведь тогда еще не успел сыграть ни Мышкина, ни Гамлета, ни Чайковского – ничего! Судьба меня хранила».
Рукой провидения он считал и то, что его, сбежавшего от фашистов, умирающего от истощения мальчишку, пустили в дом, спасли, выходили в крестьянской избе совершенно чужие ему люди, которых нашел и отблагодарил после войны.
Он был замкнутым и тревожным. В юности актером быть и не мечтал даже. Приятель поступил в студию при Красноярском драмтеатре, и он пошел за компанию. Профессию, которая стала делом жизни, получал с 1945 по 1946 год, вернее, всего 3 месяца – потом его выгнали за драку с формулировкой «Противопоставил себя коллективу». Сразу же «обнаружились» факты его пребывания в плену. И тогда он сам себя сослал в Норильск. Уехал туда, рассуждая так: дальше, чем этот город-лагерь, ссылать некуда. Именно тогда он и поменял фамилию Смоктунович на Смоктуновский.
Ему предлагали фамилию Славянин – не согласился. В Норильске он узнал, что такое гомосексуализм (среди зэков были люди с нетрадиционной ориентацией).
На Севере Смоктуновский заболел цингой и лишился всех зубов. Чтобы спасти жизнь, уехал из города и год работал дворником. Потом поступил в сталинградский театр, женился в первый раз.
сю первую половину жизни – юность, молодость – он страдал. От голода и нищеты, от неразделенной любви (первая жена Римма Быкова изменила ему и вскоре оставила), от непонимания окружающих, от неприятия и насмешек коллег. Он дрался, замыкался в себе, учился выживать и, несмотря ни на что, верил в лучшее будущее.
В 1955 году Смоктуновский едет в Москву. Его никто не ждет и не зовет туда. Живет у друзей, пытается найти работу в театре – не берут. Ночует в подъездах на подоконниках. В одном лыжном костюме слоняется неделю на улице – люди, у которых он остановился, уехали в отпуск и не оставили ключей.
И тогда произошло чудо. Он любил его вспоминать: «Как хорошо жить, до удивления хорошо просто жить, дышать, видеть. Я есть, я буду, потому что пришла она».
Смоктуновский встретился со своей будущей женой – Суламифью в Ленкоме. Она работала костюмершей. «Я тогда впервые увидел ее… Тоненькая, серьезная, с копной удивительных тяжелых волос. Шла не торопясь, как если бы сходила с долгой-долгой лестницы, а там всего-то было три ступеньки, вниз. Она сошла с них, поравнялась со мной и молча, спокойно глядела на меня. Взгляд ее ничего не выспрашивал, да, пожалуй, и не говорил… но вся она, особенно когда спускалась, да и сейчас, стоя прямо и спокойно передо мной, вроде говорила: «Я пришла!» Ну вот поди ж узнай, что именно этот хрупкий человек, только что сошедший ко мне, но успевший однако уже продемонстрировать некоторые черты своего характера, подарит мне детей, станет частью моей жизни – меня самого».
С этой встречи его жизнь стала другой. У него появились дом, работа, дети – Филипп и Маша. Будущая супруга – 28-летняя Суламифь имела много друзей в столичной артистической среде. Она ни разу не была замужем и не торопилась. Была счастлива и самодостаточна. Смоктуновского представили Ивану Пырьеву, который распорядился пристроить актера в Театр-студию киноактера.
И вот тогда появились настоящие роли. Мышкин в БДТ у Георгия Товстоногова, благородный жулик у Рязанова в «Берегись автомобиля». В амплуа Смоктуновского – Гамлет, Чайковский, Моцарт, Бах… В великих он видел смешное и, по сути, играл в кино и на сцене самого себя. Появились почитатели и завистники.
– Папа мне рассказывал, что некоторые коллеги писали на него доносы то ли в Госкино, то ли в Союз кинематографистов, – рассказывал сын Смоктуновского Филипп. – Так они, как им казалось, защищали интересы советского искусства.
Смоктуновский был актером, нарушающим все правила и совместившим все противоречия. Великим юродивым, своим в доску и не от мира сего. Барином и крепостным. Может, и не советским, но родным.
«Он привлекает тем, что в нём горит какой-то внутренний свет, я иначе это не могу назвать. Он поражает меня загадочностью своего творческого процесса — его нельзя объяснить. С ним нельзя работать, как с другими актёрами, его нельзя подчинить логикой, ему надо дать жить…»
Григорий Козинцев
Автор — Дмитрий Быков
Мой сладкий дождь ручьём воспоминаний
Пролился от небес до той земли,
Где я в плену несказанных признаний
Застыла как кораблик на мели…
Куда мне плыть? Иссохлись океаны…
Романтика в реальность превратясь,
Не затянула ноющие раны…
От чистого дождя рождалась грязь…
И сладкие июньские дождинки
Не звали сердце в прошлое уже…
Встречали их солёные слезинки,
Что капали тихонько там – в душе…
И стаи слёз невидимым потоком
От боли очищали сердце вновь…
Ни словом, ни мечтами, ни намёком –
Я больше не надеюсь на любовь…
Наверно, стала старше и мудрее…
И… «Лучше уж никак, чем как-нибудь…»
А завтра землю солнышко согреет…
И новый день покажет новый путь…
А капли, словно прошлых дней сюжеты
Мелькали, приглашая в то кино,
В котором даже в титрах места нету…
Мой сладкий дождь весь день стучал в окно…
Ирина Самарина-Лабиринт
В безумном мире выжить тяжело.
Не ссучиться, не сдаться, не пропасть.
У каждого в душе есть свой надлом...
Не каждого прогнёт под страхом власть.
Не каждый поднимается с колен,
Упав на дно от слабости своей.
У каждого в душе есть личный плен
Из непрощённых в гордости людей...
В безумном мире выжить тяжело,
Не растеряв желанье просто жить.
Не все рассветы видят за окном,
Включив по жизни робота режим.
А жизнь летит, как будто снежный ком,
Сбивая с ног, ломая, и снося.
Но если сохранить ты душу смог,
То оживёшь пятьсот тревог спустя.
И расцветёшь сквозь войны, зависть, зло,
Под звон ручья нагрянувшей весны.
В безумном мире выжить тяжело,
Здоровым быть, когда вокруг больны...
Ирина Самарина-Лабиринт, 2024
Если ты не кровожаден,
Не желаешь красных пятен
На истории, на сердце,
И в умах простых людей,
Значит, ты пренеприятен,
Болен, нерукопожатен
Среди тех, кто хочет греться
В лаве подлости своей...
Если мира ты желаешь,
И убийства осуждаешь,
Не находишь оправданья –
Жизнь решившим отобрать,
Значит, к свету подстрекаешь
И ослепших озаряешь…
Не простят они старанья,
Захотят тебя убрать,
Как болящую занозу,
Восхитительную прозу,
От которой жизнь не будет
Прежней больше никогда.
И посыплются угрозы.
И напишутся доносы,
И заявят, и осудят
Предводители вреда!
Только ты не смей сдаваться
Стаду, что спешит мараться
О смертей невинных горе
И о слёзы матерей!
Самозванцы, тунеядцы
Света белого боятся.
Повторение историй
Бедной Родины моей,
Где становятся герои –
Палачом, врагом, изгоем.
А предатели-убийцы
В высший ранг возведены.
Бог поможет, всё устроит.
Истина над болью взмоет.
И пушок у зла на рыльце –
Сгинет, как оскал войны...
Ирина Самарина-Лабиринт, 2023
В оконный узенький проём
Суровый ветер скалится.
Знай, всё, что было не твоё –
Отсохнет и отвалится...
Приятелей фальшивый круг,
Любовь ненастоящая.
И зацветёт весенний луг.
Исчезнут дни пропащие.
И сердце песню запоёт.
Душа заулыбается!
А всё, что было не твоё –
Отсохнет и отвалится!
Скажи спасибо небесам
За сортировку верную.
Здесь каждый выбирает сам –
Быть светом или стервою!
Бог зря уроков не даёт.
Он для тебя старается.
А всё, что было не твоё –
Отсохнет и отвалится.
Пройдёт, отпустит, отболит.
И сердцу суть откроется,
Кто был с тобой, кто делал вид,
И зависть в ком удвоится...
А снег печали заметёт
И скоро всё наладится!
А всё, что было не твоё –
Отсохнет и отвалится.
Ирина Самарина-Лабиринт, 2024
Ничего не может повториться,
Кроме ощущения весны!
И опять в душе запели птицы.
И уже утерян повод ныть…
Радоваться хочется рассвету,
Необъятной неба синеве.
Приговор зиме и пропуск в лето
У весны в цветастом рукаве…
Зазвенела быстрыми ручьями,
Зацвела подснежником в лесах.
У неё корзинка с чудесами
И улыбка счастья на устах…
Вдохновлять умеет и влюбляться.
Для людей она пример во всём…
Сквозь асфальт цветами прорываться –
Этот путь мы в жизни все пройдём…
И застыв у дома на мгновенье,
На её любуясь красоту,
Наслаждаюсь воздухом весенним,
Новостей хороших только жду…
Ничего не помню о печали…
Я беру пример с весны моей.
Зря меня от счастья отлучали.
Нераздельно солнце от лучей!
У весны ирисы на ресницах.
Ей мечты и бабочки верны…
Ничего не может повториться,
Кроме ощущения весны!
Ирина Самарина-Лабиринт
Сползают стрелки у циферблата.
Они не знают, куда идти...
А я мечтала давно когда-то,
Как будет в мае сирень цвести.
Угрюмы лица, глаза печальны.
Бежали люди от горя прочь.
Разбилось счастье, мечты и планы,
Жена без мужа, без папы дочь...
Слова пустые, они не лечат,
Но лечит сердца родного стук.
И у иконы не гаснут свечи...
Живи за павших, живи, мой друг!
Напьются боли Иуды слуги,
Договорятся, хихикнут зло.
Лишь отголоски весны в округе
Слегка напомнят, как всё цвело,
Благоухало и расцветало,
Рождались семьи, искрился смех.
Но революций кровавых жало
Решило плесень поднять наверх...
Сегодня время застыло в шоке.
Но есть надежда на новый день.
Преодолеем судьбы уроки,
Пройдёмся в парке, вдохнём сирень...
Ирина Самарина-Лабиринт
С одним прощеньем – на одну морщину меньше.
Не нужно крема и уколов красоты.
И вроде много на земле мужчин и женщин,
Но очень мало и любви, и доброты…
И почему-то вновь оценивают люди
По этикеткам, по достатку, ярлыкам.
Не глядя в душу, друг о друге грубо судят.
И только слёзы тихо льются по щекам.
Но отпускать, прощать душой необходимо.
Не все способны сострадать и понимать.
И лучше думать о своих родных, любимых,
Чем обижаться на других и обижать.
И лучше просто замечать лучи заката,
Любить восходы, шелест листьев, блеск луны.
И понимать, что каждый в чём-то виноватый,
И приходить к тому, кому в беде нужны.
И не считать шагов ответных постоянно,
Не ждать поклонов, благодарности, а жить!
Лечить любовью вечно ноющие раны.
И каждым днём, как днём последним, дорожить!
С одной обидой – на одну морщину больше.
Душа стареет преждевременно, увы.
Как любит летний дождь берёзовую рощу,
Так те, кто любят безусловно, те правы!
Ирина Самарина-Лабиринт
А поздняя любовь - она безгрешная,
Ведь мы не телом любим, а душой.
Она надёжная, а не поспешная,
Согрета ожиданьем и мечтой.
А поздняя любовь такая сладкая,
Как будто мёдом залиты уста.
Дорога у неё прямая, гладкая,
И словно вновь всё - с чистого листа!
Но поздняя любовь дана не каждому…
Тот счастлив, кто сумел её познать.
Она - награда самому отважному,
Не побоялся кто её принять.
Любовь годам никак не подчиняется,
Запретов никаких на чувства нет.
Лишь ярче с каждым годом разгорается
Зажжённый сердцем негасимый свет!
назад
список