Луч надежды (Воспоминание о Франции 1992-93)
Вероятно, в нашей жизни произошли большие перемены. 22 октября мы познакомились с человеком, который много сделал для нас. Это Michel Artuchkoff. Он француз русского происхождения. Отец - бывший белорус, после войны оставшийся на территории Франции. Живет сейчас в городе Dole недалеко от Dijon. Я с ним немного поговорил по телефону, по-русски. Мимиль, так зовут нашего нового знакомого по-корсикански, плохо говорит по-русски, но пытается его выучить. Пытается читать литературу о России, о ее истории и культуре. С увлечением смотрит телевизионные передачи о России. Отличный музыкант, воспитанный на музыке Bob Dilan. Сейчас, к сожалению, безработный. Имеет много друзей. В первый день нашего знакомства ему наши координаты сообщили его друзья, так как слава о нас расползлась в этом регионе Корсики, он привез нам много хорошей еды, пиво. Мы долго беседовали, пели песни. К вечеру он уехал на своем стареньком Renault 12.
На следующий день я с Петом решили съездить к венгру на счет работы по ремонту дома. Отошли от нашего жилища совсем немного и повстречали Мимиля. Он должен был ехать в Bastia в департамент по безработице.
Сначала по дороге мы заехали к другу Мимиля Доминику. Он построил дом за полтора миллиона франков. Работает в мастерской по ремонту обуви. Дом-сказка с оригинальным решением. Сразу с порога маленький вестибюль потом огромная гостиная в два этажа с верандой прямо в гостиной кухня. Спальня и все остальное отделены от общих помещений. Потолок в гостиной отштукатурен, и для декорации, деревянные балки на потолке отделаны темным лаком. Красиво, современно и экономично. Немного побеседовали о жизни за чашечкой кофе.
Потом поехали к Мимилю домой, он живет в селении San Nicolao в горах. Дороги горные, это прекрасно. Ширина всего метра четыре-пять. Слева стена метров сто, справа пропасть метров триста. Нет никаких ограждений. Французы за рулем виртуозы. Они пьют без перерыва и свободно ездят после этого по таким дорогам на машине.
Горы очень красивые, высотой примерно в тысячи две. Я думаю полазить по ним в выходные, если не будет работы. Природа похожа на Крым или Кавказ. Дом Мимиля практически на самой вершине. Недалеко великолепный горный водопад, скалы, пропасти. Много каштанов, мандариновые и ореховые плантации.
В доме у Мимиля, как у холостяка. Жена, немка Вера, ушла. Есть дети - Наташа и Ваня. Живут у матери, но часто приходят в гости. Дом состоит из трех небольших метров по восемь помещений: кухня, спальня и зал. В спальне много музыкальной аппаратуры: различные гитары, синтезаторы, усилители и тому подобное. Пока Мимиль принимал душ и переодевался, мы “насиловали“ стоголосый синтезатор - неплохая штука.
Через час мы были уже в Bastia. Мы ждали Мимиля в машине, пока он бегал по инстанциям. Ему дали брошюру о рабочих местах по всей Корсике. Теперь его задача созваниваться, договариваться ездить на Randeveous. Может, где-нибудь и возьмут.
После Bastia мы поехали узнавать по фермам его друзей и знакомых на счет работы для нас. Кстати, здесь на Корсике каждая двадцатая машина с немецкими номерами. По слухам, самый главный патрон в этой части Корсики немецкий барон из Латвии. Сбежал в свое время сюда. Имеет здесь много земли с плантациями и фермы при них. Мы заехали на одну такую ферму. Нас встретил типичный ганс. Это был внук или сын патрона. На ферме уже работали люди. Нас угостили самогоном из киви. Приятный вкус, около 60% алкоголя и совсем не сивуха по нашим понятиям.
После заехали еще на одну ферму, где жили американка с мужем-арабом и двое их детей. Симпатичная женщина лет сорока с длинными каштановыми волосами и совершенно непонятным американским произношением, теперь я вижу разницу в произношении между английским и американским языками и понял, почему одни не понимают других. Она встретила нас, сидя в ванне и выглядывая в окно. С Мимилем мы общаемся на английском языке. Он его знает весьма неплохо.
После окончания банной процедуры хозяйка вышла к нам. Как и везде сегодня мы посидели. Выпили бутылочку вина с орехами. Попели песни под гитару. Я – наши, они - французские и американские. У американки великолепная гитара. Поговорили о проблемах нашей жизни, страны. Коснулись темы работы. Может что-то будет, но это решает ее муж, а его не было дома.
Было уже темно, около шести часов вечера. Мы поехали к нашему лагерю, предварительно заехав в супермарше. Мимиль сказал, что воровать в марше опасно - все в видеокамерах. Он пригласил всех нас к себе домой. Мы с радостью согласились. Приготовили ужин - макароны с сыром и томатной подливой с шампиньонами, вино. Вскоре приехали его друзья. Мы пили вино, пели песни. Сначала всякого рода популярные.
На Корсике сильно развито чувство независимости. Корсиканские сепаратисты борются за независимость Корсики от Франции. Часто террористическими методами, взрывая бомбы и убивая неподходящих политиков. Мы видели последствие одной такой разборки по-корсикански. На Корсике есть свой корсиканский язык, культура, песни. На каждом заборе, доме написаны призывы Corsica Nazione.
Потом я взял в руки бас-гитару, Мимиль - двенадцати струнную, а его друг шестиструнную. Корсиканец был солистом, он часто выступает с концертами по местному телевидению, и мы пели песни Bob Dilan. Кстати песня “партизанские отряды занимали города...“ – национальная песня Корсики, ее национального движения.
Друзья Мимиля тоже безработные, но в отличие от Мимиля не ищут работу. Корсиканец не запятнает своих рук работой. Лучше жить на пособие по безработице, чем горбатиться, сказал нам корсиканец. Мимиль добавил: корсиканец или бандит или политик.
Дело было к ночи. Корсиканец достал гашиш. И все курили косяки с профессиональным искусством сделанные корсиканцем. Не курил один я, так как я не курю не только эту гадость, а вообще не курю. У наших уже после первых затяжек “ехала крыша“. Мы пили вино и играли до семи часов утра. Это было прекрасно. Уже совсем к утру, на улице было уже светло, мы легли спать.
Проснулись около двенадцати. Помылись, постирались. Раз в месяц горячая вода это тоже сказка. Потом поехали к нам в вигвам. По дороге заехали к другу Мимиля в гончарную мастерскую. Опять нас пригласили выпить. Я пил вино, все остальные Pastis. Его пьют, сильно разбавив водой со льдом. Жена гончара понимает по-английски, и мы опять застряли на три часа.
Приехали в наш вигвам около девяти часов вечера. Заехали предварительно в супермарше. Мимиль купил немного продуктов себе, к нему сегодня приезжают дети, и немного для нас.
Как хорошо спалось сегодня ночью. Тихая ночь без ветра. Мы чистые, побритые и даже бетонный пол казался мне не такой жесткий. Уже привык. Дома буду спать на полу, на коврике. Это, конечно, шутка.
Сегодня утром приехала американка и сказала, что с понедельника для меня и Пета будет какая то работа. Наконец. Это здорово, что мы нашли или нас нашли Мимиль и его друзья. У нас будет работа!
Carvione 25.10.92
. Вот такие мемуарные рассказы интересно читать.
Мы уже два дня работаем. Очищали территорию от колючих насаждений под корень. К сожалению, на правой руке от кирки заработал себе здоровенный мозоль. Почва здесь каменная, горная. И все руки в царапинах. Природа неописуемая. Рядом горный водопад и русло подсохшей горной речки. Много зелени, террасы. Сегодня едем на сборку орехов. До обеда стирались. Спим в палатке. Еду готовим и моемся в амбаре. Здесь что-то типа хижины Робинсона. Экзотика. Сколько платить будут, пока не знаем, и как долго работать будем, тоже толком не знаем.
Отношение к нам со стороны хозяев: муж алжирец, жена американка, дети - мальчик лет десяти и девочка лет шести - французы, хорошее. Он и она великолепно говорят по-английски, скорее по-американски. Я приспособился. Набираю запас слов. Нехватка скорее грамматических правил, но меня тоже понимают.
Сегодня работа только после обеда. Надеялись, поедем валить лес на дрова к одному немцу. Здесь есть один немец из восточных - скульптор по дереву. Сбежал из объединенной Германии. Говорит, Коль платит мало. Учится говорить по-французски. Как я уже упоминал здесь вообще много немцев. Говорят, что главный патрон здесь тоже немец. Очень много машин с немецкими номерами. И все вокруг работают на немца. Вот оккупант! После обеда едем на орехи и ночуем у Мимиля. Что будет дальше, покажет будущее.
Англичане, как уехали в Bastia за деньгами, так и с концами. Наверное, поехали убирать цветы на континент. Значит, должны вернуться только в начале ноября.
Carvione 28.10.92
Работа на орехах не так сложна и тяжела, как на винограде. Но и не из легких. Ищем в траве орехи, сортируем гнилые и хорошие, а потом руками до последней травинки пропалываем территорию. Рядом с нашей плантацией частная территория - заброшенный сад усаженный большими неухоженными апельсиновыми деревьями, на которой пасется стадо огромных розовых свиней. И я в который раз убеждаюсь, что они, в противоположность известной поговорке, весьма четко разбираются в апельсинах. Живем у Мимиля, так как плантация в пяти минутах от его дома. Все ничего, да без приключений нам никак нельзя...
Когда два дня назад работали на территории у алжирца, я так сильно вспотел, что промокли не только рубашка до воротника, а все остальное тоже, даже джинсы. От этого или не от этого пока не знаю, но на моей заднице вчера в районе ремня вскочило красное горячее размером с яйцо пятно. Сегодня до обеда опять интенсивно работал, короче, это пятно вздулось и очень болит. Может аллергия на что-либо, может быть, укус какого-нибудь насекомого или простуда, но вещь неприятная. По словам Пета, так как только он может видеть это пятно, а я нет, потому что зеркало в туалете закреплено довольно высоко, оно, то есть пятно, наполнено как бы воздухом и имеет очень тонкую кожу, но разрывов нет. Ночь пересплю, а там посмотрим.
San Nicolao 29.10.92
Сегодня, наконец, увидел этот пузырь и обалдел. Желтого цвета, размером в диаметре сантиметра три и высотой около одного. Но резкая боль прошла, так что могу даже сидеть, оперевшись на стенку или лежать, не очень напрягаясь. Пятно напоминает ожег от ядовитой травы или укус какого ни будь насекомого.
Работаем, как и прежде, на орехах. Денег пока нет и не знаем, сколько и когда они будут. Набрали уже около семидесяти килограммов. Будет ли работа на следующей неделе, не знаем. Антон и Серж вместе с Мимилем работают у Доминика. В день Доминик платит им по двести франков каждому к тому же их кормят самыми экзотическими фруктами: бананами, ананасами, киви, апельсинами, клементинами, орехами, виноградом и тому подобным. Пробовали они уже около двадцати сортов сыров. Во Франции, по мнению Мимиля, около пятисот различных сыров. Не жизнь, а сказка! У меня с Пэтом пока одна неизвестность. Завтра суббота. Мы работаем. Мимиль обещал работу по три-пять дней до начала большого сбора фруктов. Главное, у нас пока есть какая никакая работа и думаю, будет дальше.
San Nicolao 30.10.92
Вот уже и ноябрь. Смотрели телепередачу по французскому телевидению о России. Там уже идет снег. Здесь на Корсике самый холодный месяц февраль, но снег бывает раз в десять лет, да и то ночью. Сейчас здесь тепло, около двадцати градусов. Работаем пока на орехах. Орехов уже мало. Денег пока нет вообще. Когда заплатит нам работодатель-араб нам неизвестно, но работы осталось максимум на полтора дня.
Болячка постепенно проходит, но болит и чешется. Пузырь лопнул. Работаю, хожу, сплю в спортивных штанах, так как в джинсах ремень сразу давит на болячку, да и тяжело в них.
Наши друзья Антон и Серж по прежнему работают у Доминика. Их кормят. Им платят. Мы попросили у них денег в долг. Они отказались, дав нам рекомендацию, чтобы мы сдавали часики по лимону. У Пета осталось пять часов на черный день. Так что усиленного питания не получается. Четыреста грамм макарон на двоих в день и чай. Но с голоду не умрем.
Из окна и с гор прекрасный вид на долину и на море, на острова Эльба и Монте Кристо. На Эльбе был в ссылке Наполеон. Здесь на Корсике его очень уважают и почитают, считая национальным героем. Именно он ввел закон о том, что табак и спиртное на Корсике намного дешевле, чем на континенте. Этот закон действует до сих пор.
Часто думаю о доме, о семье. Особенно на работе, так как работа не дает мозгу перенапрягаться. Мысленно говорю со своими родными и близкими. Мечтаю. Лишь бы у них все было хорошо, а я уж постараюсь.
San Nicolao 3.11.92
Кошмар. Как я не старался, но все-таки я заболел, да так тяжело, что думаю, концы отдам. В четверг под вечер температура подскочила под сорок и тело колотило все до последней прожилки. Не ел, не пил, не спал всю ночь. Утром Мимиль дал аспирин. Температура то сорок, то падает до тридцати восьми, то в жар бросает, то от холода колотит и боль, ужасная боль в суставах, так что ходить не могу, нет сил и голова как волчок, кружится. На второй день тоже не ел весь день. Почти не спал. Третий день температура сорок. Колотит, ломка в суставах, голова раскалывается, глаза болят в любом положении, есть не могу. Мимиль и его друзья думают, что у меня малярия или меня укусил кокой-то ядовитый паук, а этой гадости здесь хватает, особенно на ореховых плантациях.
У Мимиля семь лет назад тоже была малярия. Лечение от нее очень простое – сорок пять дней уколы антибиотиков, а так как я без визы, то в двенадцать часов домой. Вот думаю, подарок будет.
На следующий день было чуть лучше. Эль, так зовут араба, приехал в обед посмотреть на меня. У меня температура тридцать восемь, но очень болят глаза и голова. Он отвез меня к какому то знакомому врачу. У меня ни денег, ни страховки, ничего. Врач дал мне лекарства. Выписал рецепт и счет на сто франков. Эль, спасибо ему за это, заплатил за меня.
С тех пор прошло уже два дня. Я вроде здоров, но чувствую, что очень, как никогда, слаб. Очень похудел, так как почти неделю ничего не ел. За время болезни из меня вышло огромное количество воды. Но ничего, завтра снова на работу, горбатиться на капиталиста.
За время болезни, а это ровно неделя, я столько передумал и столько мне виделось. Как мне было плохо! Я молился Богу, у Мимиля в зале висит маленькая русская иконка, что бы не сдохнуть в этом чужом малярийном краю, так и не воплотив свою маленькую мечту. И Бог вроде меня услышал. Недаром я родился в рубашке, как говорит моя мама.
По общим разговорам, в последнее время я не очень принимал участие в общих посиделках, я понял, что Мимиль собирается в марте-апреле попутешествовать по России. Значит, поедем, вероятно, домой в месте.
Эль обещал заплатить нам по сто пятьдесят франков в день, но денег пока не дал. Это может и лучше, сохраннее будут.
San Nicolao 11.11.92
Работаю уже третий день. Болезнь прошла без следа, но ужасная слабость в теле, часто кружится голова. Сегодня ел авокадо. Красивое название, но совершенно безвкусный, на мой взгляд, плод. Его едят, поливая соком лимона. Мимиль ест, ему нравится. Из нашей компании этот чужеземный плод не нравится никому.
На попе, где был пузырь, теперь розовая кожа. Не болит, не чешется, ничего. Что это было, не знает никто.
Сегодня Эль обещал дать деньги. Мы собираемся съездить или сходить к нему домой. Там осталась палатка, а в палатки две мои куртки. Рядом с палаткой в большом полиэтиленовом мешке мои вещи, сумка и рюкзак. Вчера по телефону Эль сказал Мимилю, что палатка упала. Шли дожди и что с моими вещами, я не знаю.
San Nicolao 14.11.92
Сегодня выходной, но мы работаем. Правда, на себя. Мимиль нашел старый, кем-то брошенный, микроавтобус “Mercedes“ с немецкими номерами. Сколько лет он здесь стоит, неизвестно, но явно давно. Внутри ничего еще, но снаружи все почти сгнило. Требуется капитальный ремонт. Хотя мотор, по оценкам специалиста по машинам Сержа, нормальный. Наша задача до марта его привести в порядок, зарегистрировать, и будет на чем ехать домой.
А так вроде начались однообразные, монотонные дни. Работаем на орехах. Эль так и не приехал. Так что денег пока нет. Вещи... тоже не знаю что с ними.
San Nicolao 15.11.92
Наконец, Эль выплатил нам деньги, но, к сожалению, не столько, на сколько мы рассчитывали. Вышло меньше, чем по сто франков в день. Хотя договаривались на сто пятьдесят. Так что после раздачи всех долгов, а я должен был Пету двадцать пять Deutschmark за дорогу от Freiburg до Lyon, это около восьмидесяти пяти франков, за покупки в магазине моя доля была шестьдесят пять франков, и Сержу двадцать восемь франков.
Я работал всего тринадцать дней, так как болел, и вышло всего на всего чистыми чуть более тысячи франков, это около двухсот долларов USA. Серж и Антон продолжают работать у Доминика. Получают чистыми как и прежде, двести франков в день. Да и вроде поговаривают об отъезде домой. Я с Петом вроде пока не собираюсь. Пет только отработал долг за деньги, которые он взял там, в Латвии у “узколобых“ друганов. Нам нужны деньги! А они будут, если будет работа, а ее нет. Мы уже три дня безработные. Правда, Эль обещал на следующей неделе работу на киви, но только на один день.
Сегодня чинил видеомагнитофон JVC, притащенный Мимилем от своих друзей. В нем сломался блок питания. Для меня пустяк. Но без аппаратуры, без схем, без деталей это не выход. По словам аборигенов-корсиканцев несколько месяцев можно ждать ремонта какой-нибудь электронной вещицы. Нет специалистов, деталей и т.д. Один ремонт в среднем стоит около трехсот франков. Так что меняй предохранители и греби бабки. Но это конечно фантазии. Здесь нам не светит работа по специальности. Наш интеллект не нужен здесь никому, да и наши руки вообщем все чаще тоже. Так что можно мечтать о работе у кого-нибудь, за какие ни будь двести франков в день.
Если Мимиль не против нашего пребывания в его хоромах, мы хотели бы остаться до марта-апреля.
Наконец, мы добрались до Эля, до моих вещей. Они хоть и лежали в целлофановом мешке, но в мешке была большая дыра. Лошади потоптались по моим сумкам. У Аля, так зовут Эля на Корсике, появились две дикие лошади. Они свалили нашу палатку, в которой были две мои куртки, но, к счастью, куртки не пострадали. Зато то, что было в сумке и рюкзаке, изрядно подгнило и покрылось в очередной раз плесенью. Особенно одна моя рубашка, майка и брюки. А вот шерстяной свитер совсем не пострадал.
Я все постирал, включая сумку и рюкзак, и теперь они все как новые, сухие, не пахнут, хотя следы черной плесени кое-где остались.
Единственное, я не мылся уже три недели, хотя после болезни потел каждый час. От меня пахнет, как от последнего столба. Но у Мимиля кончился газовый баллон, а горячая вода подается через газовую горелку. Мыться в холодной воде не хочется, тем более отопления в доме нет. Стены, потолок, и пол все сделано из камня, так что в доме и днем холодно как в склепе.
Каждый день жду письма. Я написал письмо еще 28 октября и ответ должен уже быть, если жена получила письмо, ведь прошло уже двадцать дней. Ух, как было бы хорошо получить письмо из дома! Каждый день заглядываю в почтовый ящик, но письма только Мимилю. Настроение поганое, работы нет, денег тоже нет, хотя бы письмо из дома пришло.
Кстати, если нас поймает полиция без визы, без разрешения на работу, то у патрона, который возьмет нас на работу, могут быть неприятности. Штраф до миллиона франков, а нас отправят домой по этапу, так как с нас взять нечего. А это полный крах. Мимиль в последнее время тоже стал больше бояться. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Все чаще думаю о семье, о доме, о будущем. Без работы дурацкое состояние.
San Nicolao 19.11.92
Психология людей весьма изменчива. Чем отличается русский человек от француза? Для русского человека гость может быть и не самое главное в жизни, но он гость! Русский человек ради иностранного гостя может сделать и отдать многое. Вероятно, потому что были проблемы с поездками за границу, железный занавес, холодная война. Мало иностранцев посещало СССР. Иностранец, вот просто так рядом с тобой без кегебешников и политруков, был в диковинку. Да, у русских есть черта национализма, расизма, шовинизма, но и огромного гостеприимства.
Здесь, во Франции, отношение совершенно противоположное. Четкое разделение на своих и чужих. На верху этой пирамиды, конечно же, истинные французы, потом ниже все те французы, у которых кровь смешана с чужеземцами, еще ниже алжирцы, марокканцы и другие представители арабского мира, далее восточный блок и уже в самом конце такие русские, как мы. Это отношение было на континенте, к сожалению, это отношение появилось и здесь со стороны Мимиля.
Не знаю, чем мы ему так насолили. Толи его душит жаба, что мы засранцы-иностранцы хотим заработать много денег, хотя по их понятиям все, что мы здесь заработали, это не столь большой капитал. Но не у всех они есть. Поначалу Мимиль настраивался на том, что мы работаем до марта, а потом едем на том старом Mercedes домой. Он звонил, искал нам работу, договаривался с друзьями насчет нас. Теперь, по неизвестным для нас причинам, проявляет к нам довольно сильную антипатию, особенно когда много выпьет или обкурится гашишем.
Его поведение по отношению к нам пока непонятно. Как говорит поговорка, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Его слова сводятся вообщем к одному: “Почему я должен что-то для вас делать, искать работу - это ваши проблемы. Почему вы должны иметь деньги, а я нет? Почему вы хотите жить лучше, чем я? Не забывайте пирамиду - сначала корсиканцы, потом я - наполовину француз, на половину русский, а вы уж за албанцами или еще позже, тем более, что вы нелегально в стране, без бумаг, визы. Из-за вас у меня не будет проблем, а у вас они будут. Вам надо срочно ехать домой. Там все изменится к лучшему. Работы нет. Я не буду искать вам ничего. Вы больше проедите, чем заработаете. Я не хочу, чтобы вы у меня отбирали мою работу, у меня свои проблемы с бывшей женой, с детьми...“ и так далее и тому подобное. Причем уже открытым текстом на английском языке с довольно неприятным выражением лица.
San Nicolao 24.11.92
Вроде наши проблемы на ближайшие три-четыре дня разрешены, что будет потом, не знаю. Мы решили больше не ждать помощи от Мимиля и сами спустились на счет работы из San Nicolao в долину к Аля. Это где-то около восьми километров по дороге. Порядка двух часов пешком. В последнее время я с Петом часто ходим пешком по крутым дорогам здешнего края. Аль сказал, что даст нам работу на два-четыре дня. Мы думаем потом просить еще любую работу на любых условиях. У нас нет выбора, так как Мимиль отказался нам помогать в поисках работы.
Мимиль вчера приезжал к нам. Мы живем сейчас у Аля. Мне было интересно увидеть его реакцию на случившееся. Что было в его душе, я не знаю. Он долго говорил с Алем. О чем? Естественно, тоже не знаю.
Спим мы в коморке, а не в палатке, как в прошлый раз. Вообщем, типичная хижина Робинзона Крузо, как я уже писал. Там же готовим еду. У Аля здесь небольшая газовая плитка. Аля хранит лесные орехи здесь же, в этой коморке-полуподвале, так что весь пол засыпан на просушку орехами.
Сегодня ночью было очень тепло. Я с Петом спим на одной кровати, которая расположена как бы на втором этаже этой хижины. Кровать, вероятно без дна, с очень толстым и мягким матрацем. Ощущения, что спишь в чемодане, так как она такая мягкая, что ты просто складываешься.
Мы с Петом первую ночь практически не спали. Я дремал в очень поверхностном сне, в воспоминаниях о доме. Такое состояние было, как будто я приехал домой, и только когда открываешь глаза, включается сознание, и ты осознаешь, что ты не дома, а черт знает где.
Сегодня работали на территории у Аля. Весь день разгребали и просеивали через железную кровать-сетку перегнивший компост-чернозем. Весь день с лопатой и тачкой. Но мышцы уже не болят, привыкли к тяжелой физической работе.
Вчера вечером мы ушли пешком от Аля к Мимилю. Поели, взяли кое-какие вещи, продукты и опять пошли пешком к Аля, так как он сказал, что работа около его дома и ездить за нами к Мимилю он не может. Он очень занят и мы должны к вечеру прийти к нему и ночевать в коморке. Благо он нас встретил на полпути и подвез.
У Аля в каморке есть весы. Он взвешивает на них орехи и всякую всячину. Я вчера взвесился. Мой вес на сегодняшний момент составил семьдесят пять килограммов. Это большой прогресс в смысле похудения, я сбросил более пятнадцати килограммов с момента наших скитаний по заграницам. И неизвестно, что еще будет дальше с моим весом, так как едим мы мало, в основном вареную пищу, макароны, каши. Часто обжираемся, а по-другому и не скажешь, фруктами, в основном цитрусовыми, прямо с деревьев на близлежащих плантациях. Абсолютно не едим жареное и мясо. Вся одежда моя висит на мне, как на вешалке.
В который раз у нас произошел весьма неприятный случай. Антон потерял бумажник со всеми деньгами, бумагами и заграничным паспортом. В воскресенье он у него еще был. Он ходит с ним весь день в кожаной куртке. Причем достать его очень трудно. Он толстый и очень плотно сидит в кармане. И только ночью он снимает куртку и вешает ее на вешалку в прихожей.
В тот день мы ходили за орехами для себя. Может, он его там потерял, хотя вероятность этого, по моему, равна нулю. У Мимиля дверь в квартире на ночь не закрывается. Может, кто-то из его друзей заходил, но надо знать, где именно лежит бумажник, да и Горби-ду, это собака Мимиля, залаяла бы. Нет, это тоже не реально. Кто-то вытащил из наших, не хочется верить, но это самое вероятное. На кого я думаю... Пусть это останется при мне. Естественно теперь ехать домой Антон с Сержем не могут, а они уже собирались.
Мимиль отреагировал на случившееся довольно спокойно, сказав, что здесь советский паспорт ни кому не нужен, и паспорт, вероятно, вернут через пару дней. Деньги вряд ли. Эти проблемы его сильно не волнуют, это наши проблемы. Он чист и у него проблем с полицией не будет. Он спросит у своих друзей о паспорте. Паспорт должен обязательно найтись. Но каково Антону?
Антон лет пять назад залетел в КГБ. Сидел потом в камере. Его полгода пытали. В итоге отпустили. Из-за чего это произошло, он не рассказывает, но очень волнуется, когда вспоминает. Говорит, что не переживет повторно то, что было. Мы его успокаиваем, говорим, что КГБ уже не такой как был раньше, да и проблема не та, что была ранее. Но он очень переживает, места себе не находит. Это конечно, неприятно. Я даже не представляю, что было бы, случись такое со мной.
Серж и Антон до окончания работ живут пока у Мимиля, то есть до конца этой недели, а далее не знаю, что будет с ними. Да и с нами.
Даже не хочется думать о следующей неделе. Погода сейчас теплая, около двадцати градусов тепла. Как у нас в конце сентября, но спать в палатке уже холодно. Мы с Петом решили, в крайнем случае, поедем в Marseille в ночлежку и будем искать работу уже в городе. По-моему, лучше искать ее здесь у Аля, или еще у какого-нибудь патрона. Жизнь покажет. Должно же когда-то и мне повезти. Трудностей и так хватает.
San Nicolao 25.11.92
Из-за паспортной проблемы разразилась буря. Естественно, ни паспорта, ни денег пока не нашли. Мимиль, вероятно его компания сильно поднакачала, решил, что украли его мы, то есть я или Пет. Но все по порядку...
Мы отработали у Аля три дня. Просеяли землю, убрали территорию. Не всю, конечно, на это ушло бы дней двадцать. Аля обещал нам по сто пятьдесят франков за день. Мы были ужасно рады. Работу на следующей неделе не обещал и вообще, на третий день настроение у него было подавленное. Но мы работали на совесть! Успокаивало то, что нет поблизости Мимиля с его бредовыми разговорами. Даже возвращаться в хибару к Мимилю не хотелось.
Уже решили поговорить с Аля, о том, что если у него есть работа, но затруднение с выплатой денег, мы могли бы работать в долг. Но разговор не состоялся. Он вернулся к шести часам вечера. Мы закончили работу около четырех. Два часа наводили порядок в каморке, собирали вещи, немного поужинали. Аля обещал нас подвезти. Но приехал Мимиль. Они о чем-то переговорили. После этого зашли к нам в каморку. Аля заплатил нам по двести пятьдесят франков за каждый день, чего мы совсем не ожидали, и сказал, что работы на следующей неделе не будет и впоследствии тоже. Наш разговор отпал сам собой. Мы попрощались, и Аля ушел.
Тут, все, от чего мы отдыхали последние три дня, опять началось. Мимиль переменился в лице. Мы сели в машину к Мимилю, решив заехать в супермарше, и Мимиль включился. Всю дорогу он твердил одно и тоже, что мы негодяи, что на Корсике такое не пройдет, что только мы могли это сделать, что за двадцать лет, которые он живет на Корсике, у него жили около двух тысяч человек и таких проблем не было ни с одним. Он сказал, что, вероятно, пойдет в полицию и нам тогда хана.
Я молчал и только слушал. Во мне все закипало, как будто в меня вливали кипящее масло. Меня начало трясти в гневе. Пет кое-что тоже понял из разговора. Тихими вечерами, за кружкой горячего чая с лимоном, который рос прямо под дверью нашей каморки, мы с ним довольно усиленно занимались английским. Мы заскочили в супермарше и остались на пару минут без навязчивого Мимиля. Я рассказал весь разговор Пету.
После марше мы поехали, скорее, поползли, домой к Мимилю, так как Мимиль продолжал разговор на повышенных тонах, абсолютно не обращая внимания на дорогу. Я не выдержал и перебил болтовню Мимиля. Мне было трудно говорить. Чувство гнева за незаслуженное обвинение переполняло меня. Я пытался объяснить ему, что я на такое бы никогда бы не пошел. Это ниже моих персональных качеств, что я учитель, интеллигентный человек с высшим образованием, и таким способом заработанные деньги мне не нужны. Чтобы мне всю жизнь потом каяться, что Бог, я его здесь часто вспоминаю, за это преступника и так покарает. Что по приезде домой я дам ему, и всей его компании, все свои вещи и пусть меня досконально обыщут. У меня нет ни денег, ни паспорта. Если это только не провокация, так как часть вещей оставалась у Мимиля.
Приехав в дом к Мимилю, разговор был продолжен. Я еще раз заявил, что на такое преступление не пойду. Из разговора с нашими компаньонами, Антоном и Сержем, мы почувствовали, что они тоже считают нас ворами. Барьер между нами все время увеличивался. А Пета, так как он ничего не мог сказать в ответ, говорившему по-английски Мимилю, вообще считали самым главным преступником. Он тоже закипал, как и я.
Мимиль опять переключился на свои взаимоотношения с друзьями, бывшей женой. Хотя из разговора я понял, что друзей, в нашем понимании этого слова, у него нет, а есть товарищи и компаньоны. Все отношения между ними построены по принципу “ты мне я тебе“, нет ничего бескорыстного. Если я с тебя что-то могу взять, значит, ты мне нужен, и наоборот. Его очень удивляла ситуация, что мы с Пэтом отдельно от Сержа и Антона. Хотя не буду повторяться, кто все это начал.
Разговор продолжался далеко за полночь, хотя тона спали до минорных. И где доказательства, что это мы сделали. Как будто мы не понимаем этой проблемы с паспортом. Что проблемы это наши общие, мы все здесь без визы нелегально и лишние проблемы нам не нужны. Вообщем, ночью было о чем подумать.
Сегодня утром, так как у нас закончилась работа, мы с Петом еще спали, когда все ушли, и у нас до обеда было время отдохнуть от этих проблем. В обед приехал Мимиль. Опять затянулся разговор. Мы пытались убедить его, что нам эти криминальные деньги не нужны, так же как и эти проблемы. Что проблемы эти наши общие. Все знали, где хранят деньги Пет, я, Серж и Антон и сколько их у нас. У Сержа, Антона и Пета еще оставалось много часов. Были вопросы о нашей дальнейшей судьбе.
Мы решили ехать, если не найдем здесь работу, в Marseille. Искать там работу. У нас нет выбора. У меня сейчас сто долларов в заначке и тысяча семьсот франков в кармане, это приблизительно всего четыреста долларов. Дорога назад выйдет по минимуму долларов сто, долги, хотя и без процентов, но отдай. И что остается на светлое будущее? Вообщем я почти по нулям!
Чем черт не шутит, должен же я все-таки когда-нибудь подняться и осуществить свою мечту - жить нормально! Вроде бы мы и убедили Мимиля. Вроде бы он и остыл и сменил свое бредовое мнение о нас. Может быть понял, не горячась, наши проблемы. Мы ведь так похожи в наших проблемах и вряд ли бы захотели подняться на чьих-то костях, принижая и уничтожая друг друга. Заработать нормальным трудом деньги, ведь это нормально.
Настроение, правда, у всех на отъезд. Серж и Антон собираются работать еще две недели. Да, до марта-апреля еще три-четыре месяца. Но как подумаешь, что уже три месяца позади, а в кармане - только на обратную дорогу.
Сейчас события меняются каждый час. Неизвестно, что будет вечером, что за настроение, что за очередная тема, что вообще будет вечером, и будет ли он вообще - вечер.
San Nicolao 28.11.92
Хочу выразить тебе отдельное уважение, за такой художественный слог.
Если ты говоришь, что это всё без последующей корректировки, то ты прям талант, впору издаваться !
В пору моей бурной молодости, я тоже много чего пережил, и было дело, хотел что-то типа мемуаров написать. Думал, ок, буду писать, пока есть вдохновение. Прочитав же потом то, что наваял, ужаснулся, обилию повторяющихся слов и выражений, словам "паразитам" и вообще, невыразительности всего написанного.
У тебя же - готовый материал для издания мемуаров. 
