Все написаное в 1992 - 1993 году без корректировки

Мне тогда было 27 лет, да и времена были другие....

Документальный дневник

Предисловие

Прошло более семи лет с тех событий, которые описаны в этом дневнике. В жизни произошли большие перемены. Дальнейшая судьба людей, встречающихся в этом дневнике, мне неизвестна. Я нашел другую Родину. В настоящее время у меня совершенно другое положение в обществе. Как это произошло - дело другого повествования.

В этом дневнике я описываю свои впечатления о Франции 1992-1993 года. О стране, о ее людях, о нравах и обычаях, о личных переживаниях с глубины самого “дна”, на котором я обитал все шесть месяцев прибывания в этой стране. Я не ставил для себя каких-либо комерческих целей при написании этих заметок. Это была просто отдушина, то единственное с чем я мог быть откровенным в той ситуации.

Эти записки - исключительно личные оценки событий. Сейчас я смотрю на эту страну с другой ступени и в другом ракурсе. Но что было, то было.

Многие молодые люди сломя голову пускаются в разного рода приключения в поисках лучшей жизни. Может быть мои воспоминания помогут им в их поисках, а может быть они остановят их от опрометчевого шага. Но что не делается, то делается к лучшему. Только Бог нам судья. Где найдешь, где потеряешь ...

А. Jambon

1999 г.

Франция! Франция... Страна как страна. Такое ощущение, что я на юге Крыма. Очень похожий пейзаж. Абсолютно не верится, что я на юге Франции под Avegnon, в городке Orange, и до Marseille чуть более ста километров. До Средиземного моря сто километров! Рядом Nice, Cannes, Monte Carlo, San Remo и куча других фантастических городов. Сейчас сентябрь - начало осени. Еда есть - ”рашен тушенка” и сухари. Мы уже неделю немытые, вонючие и не бритые. Погода жаркая, как летом в Сочи. Работы пока нет, но, думаю, будет. Денег, кроме заначки в сто долларов на очень черный день, так как черные уже были, нет. В общем - все по порядку.

Трястись в Икарусе трое суток - вещь утомительная, тем более, если на улице проливной дождь. Латышей прошли хорошо. У Литовцев стояли сутки. Варвары! Грабили! Сволочи! Это впечатление о проходе границы Литва-Польша. Но у нас была водка. Выходило в день на брата по две бутылки. Если бы не она, можно было бы свихнуться. У меня, кроме военной формы, ничего из “контрабанды” не было. У других в автобусе, кроме нашей компании, практически тоже. Мои компаньоны: Мишка, Пет, Антон и Серж, везли с собой на продажу более двухсот офицерских часов и различную советскую атрибутику. Весь автобус ехал или в поисках работы в Германию, или за тачками. Кто-то новички, такие как мы, кто-то уже с опытом. В Польше были одни сутки и то под проливным дождем. Так что я за два часа стоянки смог продать на базаре лишь две бутылки водки по два доллара за бутылку и на них покушать. С финансовой стороны остался при своих. Границу Польша-Германия прошли ночью весьма спокойно.

West Berlin произвел хорошее, стабильное впечатление. Чистота, изобилие. Хотя это изобилие не произвело на меня такого впечатления, как на Задорного в его юмореске с кефирами. Ведь так должно быть. Да, глаза разбегаются, товара не счесть, цены. Вот это капитализм. Я не стал переводить цены по курсу банка ”Parex” - рубли в марки. Это бесполезно. Если ”сортир” стоит сорок рублей, а гамбургер шестьсот рубчиков, это можно повеситься, а если ”сортир” - тридцать фенежек, а гамбургер - три марки, это нормально для страны, где минимальная зарплата десять - пятнадцать марок в час. Конечно, я не шиковал. Я не получаю две тысячи марок в месяц. Но к ценам относился спокойно. Реклама, витрины, летние кафе - это красиво. Особенно ночью.

Ночевали в студенческой гостинице. Туалетная бумага в сортире есть всегда и, кстати, везде, так же как и телефонные книги в телефонных будках.

Таких панков как на вокзале в West Berlin я пока еще не встречал. Это мрак. Свобода, вот люди, особенно молодежь, и бесятся, выражая тем самым протест. Только от этого не легче. К ним привыкли, и впечатление они производят только на таких туристов, как мы.

”Загнал” форму и значки за шестьдесят пять марок. Больше не дали, хотя я пытался торговаться. А те цены, что нам обещали в Риге: “один значок можно продать за одну марку“, только у продавцов, но у них разрешение на торговлю и огромный завал товаром. А загреметь в Германии в полицию я не хотел. Так что всего шестьдесят пять марок. Хотя по курсу ”Parex” это десять тысяч рублей. Ни фига себе подъем!

В общем, купил семье подарки на двадцать две марки, что бы не забывали мужа и отца. Пришлось разменять сто долларов на марки. Это не столь ошеломляющие цифры как на рубли, всего за один доллар одна марка и тридцать шесть фенешек.

Мы решили не возвращаться. Я думаю, это понятно. Мы ехали на Запад не с целью поглазеть на прелести капитализма, а подзаработать денег. Нам еще в Риге какие-то Мишкины друзья, которые живут где-то в Европе, обещали найти работу на три-четыре месяца в гаражах где-то в Голландии или в Бельгии. Уже в Германии Мишка звонил и выяснил, что что-то не получилось с этой затеей. Так что мы решили заняться поисками работы сами, а по-первости скинуть как можно дороже нашу контрабанду - офицерские часы и различную советскую атрибутику. В Berlin это оказалось довольно трудно, и мы решили попытать счастья где-нибудь на юго-востоке Германии. Так решил методом интуиции, то есть методом “научного тыка”, Мишка.

Нам подсказали адрес конторы, что-то типа студенческих автобусных перевозок. Это был мой первый экзамен по английскому, который я выдержал с честью, хотя башка гудела после весь день. Но билеты до Freiburg за шестьдесят марок у меня и моих компаньонов были.

Местный автобус, по сравнению с нашим Икарусом, сказка! На Западе такие автобусы, как был у нас сейчас, для бедных студентов. С таким туалетом, что и не снилось. В Икарусе тоже был туалет: вышел на улицу и пописал на колесо. Вообщем, ”совковый” сервис.

Короче, у меня такая ”сортирная тема” пошла. Я в Риге не мог просто пописать на забор. А в Berlin это можно. Подъезжает Mercedes. Выходит из него солидный мужчина в галстуке и при костюме и писает прямо на фонарный столб, а мы сидим на скамейке в десяти метрах от него. Правда, было уже два часа ночи. Мы ждали наш автобус на Freiburg. Он должен был быть в пять часов тридцать минут утра.

Уже в автобусе мы решили изменить наши планы и ехать во Францию на этом же автобусе, тем более, что он шел в Испанию до Barcelona через всю Францию. Это была, в общем, снова инициатива Мишки. Ему интуиция подсказывала, что во Франции еще не ступала нога нашего человека, и там мы скинем часики за бешеные деньги. Думали, опасаясь паспортного контроля, проскочить границу Германия-Франция ночью. Я переговорил с водителем, конечно на английском, и у нас уменьшилось валюты ровно на двадцать пять марок у каждого. Зато нас ждала Франция, Lyon. Ожидали переход границы, таможню, мягко говоря, неприятности, но так и не дождались. Нет границ в Европе! Это у нас, козлы, бесятся с границами. Делать им нечего. Тоже мне Европа сраная!

В Lyon прибыли в два часа ночи. Сон на вокзальном полу, на настоящем каменном вокзальном полу после таких моральных переживаний, не принес удовлетворения. Там многие так спят. Бомжуют. Так что мы не сильно отличались от остальных, развалившись в каком-то вокзальном тупике недалеко от телефонов-автоматов. Я был готов к этому, но это только начало приключения...

Lyon 11.09.92

У нас неприятности. Мы потерялись. Еще в Berlin за тысяча пятьсот рублей, какая ерунда, или одинадцать марок восемьдесят фенешек мы купили карту Франции. И уже в Lyon решили ехать в Avignon. Все отлично, но нехватало на билет десять франков. Продали, прямо здесь на вокзале, банку шпротов в масле. Мишка ”толканул” часы за пятьдесят франков одному продавцу часов и разной ерунды. И в разговоре тот сказал, что в Avignon мы их ”скинем” по сто пятьдесят франков. Я был против этой идеи. Лучше ехать искать работу, как было обговорено заранее. Тем более, что мы встретили парня-француза, он тоже спал на вокзале, отлично говорящего по-русски, по его словам, он выучил его в школе, и мы выяснили у него район, где идет сбор урожая - Orange. До Orange нам хватало. Это около трехсот километров на юг от Lyon всего сто тридцать франков. Нет, Мишка, а именно он все-таки инициатор поездки, снова настоял на своем - Avignon. Это около двадцати пяти километров южнее Orange.

Приехали. Жара, миллионеры, пейзажи - это класс! Архитектура в этом регионе грандиозная. Я такой еще не видел. Город-крепость, вырубленная в скале. Размеры ее огромные. Белый камень на сотни метров в высоту и в стороны. За семь часов пребывания в этом красивейшем городе не продали ни одних часов. Люди там отдыхают. Роскошные рестораны, музыка, дворцы и замки. Я такого еще не видел. И цены..., а у нас двадцать пять франков на всех.

На счет работы забежали поинтересоваться в магазин фруктов. Продавщица на ломаном английском сказала нам, что в настоящее время сбор урожая идет южнее Avignon в городке Cavaillon, всего двадцать три километра на юг.

Денег на дорогу у нас уже не было, а зайцем практически не проедешь. Так что, навесив на себя сумки, мы двинулись пешком в путь. Вечерело. У нас вскоре появилось новое выражение - сайгак. Это самые выносливые, которые могли пройти несколько километров без остановки, неся на себе весь багаж, а он довольно внушительный, животные.

Мы шли по обочине огромного многополосного шоссе и к двум часам ночи отошли от города километров на восемь. Началась борьба за выживание. Я никогда не спал в лесу под открытым небом. Это было впервые. Очень пригодилась теплая одежда. Погода здесь - как и на юге, днем тридцать пять градусов, а ночью опускается до десяти тепла. Спали, кто на голой земле, кто на сумках.

К одиннадцати часам утра благополучно проснулись все. Рядом был прекрасный яблоневый сад. Ночью мы остановились и заснули на частных плантациях, а на Западе это святое. Но кушать хочется. От соленой тушенки потрескались губы и чтобы выдавить ”пасту” - наше новое выражение требовалось немалых усилий. Болела задница. Нажравшись, а по-другому и не скажешь, яблок, мы вытащили багаж на трассу, и я стал голосовать, то есть тормозить машины. Я знал английский, теперь могу сказать, вполне совершенно. И чем дальше, тем лучше. На мою советскую майку навешали груду октябрятских и пионерских значков, а также медаль “Ветеран труда”. Так, чтобы я, как фонарь, был виден издалека. Несмотря на это, за шесть часов остановилось всего три машины, но нам они не подошли. Зато я приобрел великолепный детский мяч с Микки-Маусом. Люди щедрые бросают из машин, кто бычки и всякий мусор, а кто полезные и хорошие, на мой взгляд, вещи типа мяча. Франция - страна контрастов. Правда, Франции я практически не ощущал. Так, лесные озера под Ригой и все на государственном языке - французском.

Часов в шесть вечера, так как большого выбора не было, мы решили сайгачить дальше пешком. Я с Антоном, самые выносливые, рванулись вперед. А Миша, Серж и Пет плелись в обозе. Было довольно жарко, а воды в запасах у нас не было. Я решил постучаться в первый попавшийся дом и попросить воды. И тут случилось самое приятное до сих пор в моем путешествии.

На звонок открыл дверь мужчина. Я, из вежливости, которой у меня как у француза, сказал, что-то типа: ”Bonjour monsieur, Give me please water”. Француз замахал руками, поднес их к виску, издал звуки типа “пфу-пфу” и чего-то залопотал не по-нашему. Как оказалось позже, он принял меня за англичанина, это уже показатель знания языка, а у них многовековая вражда между народами, почти как у армян и азербайджанцев. Но воды налил полную бутылку. Я сказал ему: ”No, I’m Rusian, Gorbatshev, Elzin, Russia, Perestroika!”. После этого он заклокотал еще сильнее, тоже не по-нашему, но тон речи был более приятным. Оказывается, он впервые видел, живьем русского. Как позже оказалось - не он один. Я получил два литра воды. На этом мы и расстались.

Я навьючил на себя рюкзак и две сумки и мы, сайгаки, двинулись дальше в путь. Мы отошли метров на тридцать, как из дома выбежала довольно пухленькая девочка школьного возраста. Я ее видел в доме. Это была дочь хозяина. Я ей подарил два значка из нашей необъятной коллекции. И она с радостью, довольно быстро, убежала в дом. Мы отошли еще метров на тридцать, а двигались мы довольно медленно, не более одного километра в час, как из дома выбежал сам хозяин с дочерью и презентовали мне значок Avignon.

Мы проплелись еще метров пятьсот, как нас догнали на машине хозяин с дочкой. И, как я понял, предложили нам поужинать вместе с ними, объяснив, что потом хозяин отвезет нас на машине в Cavaillon. Все хорошо, жрать нормальную пищу мы хотели, тем более французскую, но оставались на дороге еще три сайгака. Мы решили пока они дойдут мы поедим и отдохнем, а мы имели на это право, так как разрыв между нами был как раз два километра, то есть около двух часов ходьбы. Потом загрузим вещи в машину и один из нас уедет в Cavaillon, а остальные налегке пойдут пешком.

Зайдя в дом, мы, как истинные джентльмены, поздоровались, и нас сразу пригласили к столу. Мы - интеллигентные люди, а не дикари, и поэтому попросили помыть руки. Ванная как ванная. Только свет, когда заходишь, включается автоматически. Неплохая система.

Хозяин говорил только по-французски, хозяйка тоже, а дочь, она училась в пятом классе, кроме французского немного знала английский - на уровне пятого класса. Но все мы - великолепные знатоки языка мимики и жестов. Хозяин ведь встретил меня тоже жестом, подумав, что я англичанин. Разговаривали о жизни, скорее махали руками. Кое-что писали. Девочка довольно значительно нам помогла в общении, обложившись словарями. Иногда возникали заминки. Словари были французско-английские. И она, когда не могла прочитать какое-нибудь слово, давала это сделать мне. В словаре около двадцати пяти тысяч слов. Когда понимания не было, мы переходили на язык жестов без словаря. Это язык природы. Со всеми можно договориться.

Мы ели помидоры, картофель фри (французы его едят руками), колбаски гриль свиные – “хрю”, и говяжьи – “му”. Это из словаря жестов и звуков. Пили вино - розовое и красное. Красное вино французы пьют каждый день, как воду. Я тоже, наверное, пил каждый день такое вино. Легкое, свежий сок, чуть-чуть алкоголя. Я вспомнил наше вино, которое мы покупали у нас в магазинах - кислятина, уксус. Пока мы ели и пили, они смотрели на нас, как мы едим, как ведем себя за столом, где наши руки, какие наши позы. На десерт пили кофе с водкой, так они называли для нас крепкие спиртные напитки. Пили коньяк “Наполеон”. Французы его пьют очень редко. Но время, отведенное нам на столь приятную встречу, заканчивалось. Пора было ехать.

Хозяин посадил нас в свою машину, и мы поехали по трассе в Cavaillon. Как мы боялись растеряться! Мы проехали уже десять километров, а наших сайгаков нигде не было. Мы въехали в Cavaillon. Чувство хуже среднего. Ночь. Темнота. Мы потерялись.

Но наши компаньоны ждали нас недалеко. Мы были снова вместе. Их тоже подвезли какие то машины, правда, без такого гостеприимства, как нас. Хозяйка собрала нам в дорогу хорошие рыбные консервы, салаты и бутылку красного вина. Я наградил хозяина медалью “Ветеран труда”. Кстати, у дочки была большая коллекция значков. Он дал нам свою визитную карточку. ”Если есть проблемы”, объяснил нам хозяин - ”звоните, и проблемы нет!”. В общем, ночь на свежем воздухе за огромным рекламным щитом под елками не показалась такой длинной и холодной.

Утром, побегав по Cavaillon, это оказалась небольшая уютная южная деревушка, мы выяснили, что работы здесь нет, а для туристов тем более. Короче - пролет. Мы решили вернуться в Orange, потому что, проезжая на поезде, мы видели там огромные поля неубранного винограда.

Первую машину тормознули так быстро, что Антон забыл свою куртку. В следующую машину сели вдвоем - я и Серж. Водитель говорил по-английски, и мы много разговаривали. Остались ловить машину Миша и Пет. Мы договорились встретиться у въезда в город, около знака Orange. Нам было точно известно, что Антона довезли только до поворота на Orange. Нас до другого поворота. Что с Мишей и Петом - неизвестно. Мы быстро, где-то в течение двух часов, поймали еще одну машину. Водитель оказался скульптором, немного говорящим по-английски. И мы благополучно, часам к пяти вечера, добрались до Orange. Но дорог на Orange три. И каждая друг от друга в трех-четырех километрах. К вечеру никто не приехал. Серж бегал на другие дороги. Никого. Мы опять потерялись!

Переночевали опять под открытым небом прямо на газоне возле въезда на автостраду. Слава Богу, не было дождя, зато дул ужасный ветер. Мы открыли зонтики и использовали их как щиты против ветра, так как палатки у нас не было. Но это был уже не сон.

С утра Серж опять пошел искать наших товарищей, а я остался караулить вещи и писать мемуары. Настроение, уже в который раз, пошло вниз. Тем более, что с работой пока проблемы, и по разговорам с теми, кто нас подвозил, это не так-то просто. Со многими странами Европы у Франции договор об обмене иностранными рабочими. Граждане этих стран могут приезжать работать во Франции по контракту. С Россией, а тем более с Латвией, такого договора нет. “По черному” берут на работу весьма неохотно, так это грозит хозяину большими штрафами, да и платят в таком случае немного. И шансы наши тают. А, не дай Бог, пойдут дожди? Еды хватит на месяц. С этим пока проблем нет. Есть, в крайнем случае, визитка гостеприимного француза. Ох, золотоискатели хреновы!

Если до двух часов не найдем наших сайгаков, пойдем искать работу. Если найдем, ох как бы этого хотелось, то тоже пойдем искать работу. Работа - это деньги, это наше спасение.

Orange 15.09.92

Очень хорошо 👍. И узнаваемо 👍

очень интересно читать. Не каждый на такое решится.

Меня как то уговорили друзья на стопом проехать. Ну, так себе удовольствие. И это нашей паре ещё везло. Последний кусок домой ехали с беглыми из Тамбова крутяками, они там с конкурентами не поделили. Обрезы для отстреливаться под сидухами. Но все четко, без гнили, чай не шестерки. А вот одному парню из нашей компашки пришлось несколько дней вдоль дороги идти, никто не брал, даже жучков в лесу ел. Мы потом годами ржали над этим случаем).

Мы опять нашлись! И вроде бы все пошло к лучшему. Нам предложили работу - уборку винограда, южнее Avignon в местечке Eyragues. Так что мы снова южнее Orange на семьдесят пять километров.

Но, так как у нас нет разрешения на работу, нас взял хозяин, его здесь все зовут Patron, на три недели всего за шестьсот франков в неделю. Дальше посмотрим. Главное закрепиться, а там пойдешь по рукам, как проститутка.

Спим в палатке. Это лучше, чем под открытым небом. Французы едят в основном два раза в день. А утром пьют только кофе. Обед, почти два часа, в полдень. Едят плотно, но без супа. Много сыра, мяса. Овощей свежих почти нет. Круглый день пьют красное вино. На ужин, часов в восемь вечера, едят густой суп с закуской. Вкус пищи необычный для нас. Сегодня, например, ели картофельный салат с яйцом, заправленный уксусом. Мы, то есть работники, больше пьем пиво. Когда начнется уборка, обещали молодое красное вино.

Работа должна начаться через пять дней в понедельник, а пока мы за то, что едим, убираем и расчищаем территорию вокруг дома хозяина. Облагораживаем и вскапываем деревья.

Меня ужалила оса. Я ждал последствий. Ничего не произошло. Аллергии на осиный яд у меня, слава Богу, нет, а то бы было бы представление с раздеванием, холодным потом, судорогами и всем остальным, что бывало, когда меня жалила пчела.

Не знаю как там все французы, но эти - народ довольно неряшливый, хотя живут довольно богато. Большая территория с садом, правда, захламленная и превращенная в свалку.

Немного о новых хозяевах и их территории. Земля ужасная. Камни, сплошные камни. Воды нет. Дожди будут только в декабре. Но, несмотря на это, бурная растительность, хотя и колючая. Эволюция. Как я уже писал, есть сад, живая ограда из деревьев наподобие голубой ели, но без иголок. У нас она тоже растет. Дом небольшой, одноэтажный. Очень много старой сельхозтехники в качестве декорации. Собака. Много машин: восемь или даже десять различных марок. Ездят на них все - от мала до велика. Семья: хозяин – Patron, весьма тихий человек, мать в роли кухарки, очень замученная женщина, трое взрослых сыновей, две девушки, может быть дочери, а может быть, невесты или жены, четыре ребенка от трех до пятнадцати лет. Дети, вообщем-то, как дети. Любопытные, озорные. Старшая девочка курит, не скрывая этого. Девушки не рыба, не мясо. Юноши довольно странные. Старший, около двадцати пяти лет, самый тихий. Средний, около восемнадцати, не умеет писать и читать, в школу не ходил. И если у него возникали вопросы, он звал на помощь девушку по имени Катя. Младший, лет пятнадцати отроду, самый шустрый. Ух, он нас запахивал, шакал, не продохнуть! Семья большая. И очень шумная. Чем-то похожа на наших цыган. Мы надеемся на то, что все-таки им будем нужны не только убирать территорию, но и виноград.

Дождей нет. Они обычно в ноябре - декабре, а пока как в пустыне Сахара днем до сорока градусов жары. На открытом солнце вообще как на сковородке. Загар у меня уже, как у араба. Солнце жаркое, воздух сухой, даже в тени печет, и это в сентябре. Что же тогда здесь в июле? Однако тепло, а скорее жара, мне нравится больше, чем холод. Ночью температура опускается до десяти градусов и ниже. От нас где-то сто километров до Marseille, до Средиземного моря. Но здесь довольно сухой климат.

Отношение хозяев к нам, как к рабам. Воды мало, не помыться, не постираться. Все мокрые, потные, вонючие. Но мы не падаем духом, ведь у нас есть то, что мы так долго искали - работа.

Eyragues 17.09.92

Опять облом. Мы проработали у хозяев со вторника до субботы. За еду вылизали им всю территорию, а они под предлогом, что виноград еще не созрел, сделали нам ”департи”, короче говоря, вышвырнули нас вон. Обещали приехать за нами в субботу утром, через неделю. Так что мы опять на нашем старом пятачке в Orange. ”Chercher travailler? ” - ищем работу. Надеемся, что мы будем нужны, и за нами приедут.

Воспользовались визитной карточкой гостеприимных французов, но Mark, так звали хозяина, помочь нам ни чем не может. Он доктор сельскохозяйственных наук и работы на восьмерых человек у него нет.

Да, нас уже восемь человек. Пятеро нас и трое поляков, с которыми мы познакомились у последнего хозяина. Были еще два чеха. Их оставили работать на неделю. Через неделю они уходят в чешскую армию и им необходимо вернуться домой в Чехию. Путешественники, как это просто. Хозяин оставлял еще трех поляков, теперяшних наших попутчиков, но они отказались. Солидарность! Так что теперь нас восемь.

Немного понимаю польский. Шеф поляков, Сельвестр, по кличке Рембо, он на него похож, немного говорит по-французски и переводит нам на польский. В нашей компании Пэт немного говорит по-польски. Он часто, в свое время, ездил в Польшу с товаром на продажу и теперь переводит нам на русский то, что мы не поняли по-польски, хотя мы в его услугах переводчика нуждаемся все меньше и меньше.

Сельвестр интересный малый. Он во Франции уже семь месяцев, скрывается от армейской повинности. Ему еще скрываться семь лет! Познакомился здесь во Франции еще с двумя поляками. Теперь они бродят вместе. Уже были в Испании, Италии, Швейцарии, Португалии. Во Франции вообще много поляков. Как мы выяснили, их во всех странах Европы очень много.

Во Франции есть одно военное подразделение ”Французский иностранный легион”. Там очень много поляков. Мы вчера видели трех легионеров, и они говорили по-польски. В Orange расположена их учебная часть. Ребята подтянутые, крепкие. В легионе, по слухам, есть русские и украинцы. Силвестр тоже завербовался, но его через четыре недели комиссовали. Он говорит, что не знает, за что. Вербуют в легион людей любой национальности. Никого не интересует твое прошлое. Тебе меняют все: имя, национальность, год рождения. Ты становишься совсем другой персоной - машиной убивать людей, профессионалом - наемником.

Система весьма проста. Во Франции приходишь в жандармерию или просто жандарму на улице говоришь о желании служить в легионе - и ты уже почти легионер. Срок службы пять лет. Сбежать, не отслужив положенный срок, невозможно. Найдут в любой точке земного шара. Ведь ты уже не принадлежишь себе. Ты наемник. Оплата около ста тысяч марок. В легионе учат французский язык. Cпортподготовка, по рассказам, довольно жестокая, техническая подготовка. Это порядка двух лет. А потом забрасывают тебя куда-нибудь за границу, в основном в Африку, на военную базу легионеров до конца срока службы. Могут, естественно, и убить. Был бы помоложе и не было бы у меня семьи, можно было бы покувыркаться пять лет. Думаю, меня комиссовали бы скоро, хотя очкарики нужны везде.

По Франции и по Европе, особенно по югу, бродит много туристов всяких национальностей. Под Marseille, где мы находимся, в провинции Provence зимы практически не бывает, снега тем более. Спать можно в палатках практически круглый год. У нас нет ни спальных мешков, ни палаток. Но жизнь заставляет шевелиться.

У хозяев, которые нас выгнали, на свалке мы нашли старый, драный палас на резиновой основе. Он нам теперь служит ковром в нашей палатке. Сегодня мы это оценили по достоинству. Начались ночные заморозки, но с земли уже не тянуло холодом. Наша палатка - это брезент от старого торгового зонта. Мы из него сшили подобие палатки. А нашли его там же на свалке у хозяев, которую мы разгребали и которую, в случае необходимости, использовали как сортир, так как туалет нам не предоставили.

Был у нас один курьезный случай. Миша и Серж поехали в Marseille продавать часы и всякую атрибутику. Уговор был таков: кровь из носа в субботу к шести часам утра быть в лагере, так как хозяин обещал, что мы поедем на поле подготавливаться к уборке. Уехали они в четверг в девять часов утра. В пятницу, в пять часов вечера приехал автостопом на машине Миша. Оказывается, они разругались, и добирались до лагеря по одиночке. Миша приехал, рассказал все, что произошло, и мы ждали Сержа. Тем более, что теплые вещи он оставил в лагере, а ночью очень холодно. Смех смехом, но уже ночь, а Сержа нет. И утром Серж не приехал, толи работу нашел, толи идет пешком, это около ста километров, а может, товар пошел, а может, уже замерз. К обеду Серж не приехал. Сын хозяина отвез нас на наш пяточек под Orange, а Сержа все нет и нет. В пять вечера появился, наконец-то, Серж и давай заливать, как он пил вино и трахал все, что шевелится. Миша его все время ”подкалывал”. Чуть было не подрались. Конечно, договор надо держать. Ну, слава Богу, что жив.

Я тут о Боге заговорил. У нас Антон, сайгак, каждый день молиться про себя, что бы Бог дал нам работу. Наверное, плохо молиться, или не на том языке. Не понимает здешний Бог по-русски. Ну вот, и солнышко уже высоко. Пойду ловить пигмент, то есть загорать, так как более делать нечего.

Orange 19.09.92

Опять испытание приготовила нам природа. Во вторник, вдруг, подул сильнейший ветер. У нас от такого в Латвии попадали бы деревья. Порывы достигали пятидесяти метров в секунду. Я на своем веку такого не припомню. И к полудню собрались чернейшие тучи. Мы понадеялись, что дождь если будет, то не такой сильный и долгий. Но мы прогадали.

После ночи вещи обычно покрыты росой. Мы понимаем, что природа заботиться о растительности. Здесь месяцами может отсутствовать дождь, но, несмотря на это, здесь довольно бурная растительность. По нашим соображениям, она питается как раз росой, так как больше никакой влаги здесь нет.

Для того, чтобы немного просушить вещи, мы вытащили их из сумок. При таком ветре все должно высохнуть за пять минут. Случайно порвалась, прямо в середине, наша палатка. Я решил ее заштопать. Все сумки вытащили из-под нее по открытое небо. И вдруг ударил гром и сверкнула ослепительная молния. Благо, вокруг много различных заведений. Мы перебежали через автостраду и спрятались от дождя под навесом автосервиса “Alfa Romeo“. А наши вещи остались лежать под открытым небом на земле. Первый порыв дождя был недолог, но сильный и обильный по южному. Вернувшись, мы обнаружили, что наши вещи вымокли, но не до конца. И мы решили искать навес или думать об укрытии.

В пятистах метрах мы нашли заброшенный военный полигон легионеров и на нем железный вагончик, весь изрешеченный пулевыми пробоинами. Что такое спать в консервной банке, мы уже знали, так как одну ночь спали у хозяев в автомобильном фургончике. Это жутко холодно, как в холодильнике. И поэтому мы оставили этот вариант, как очень крайний.

Вкратце о нашем пятачке, где мы жили вот уже несколько дней. Мы жили на заброшенной свалке, или скорее около нее. Вокруг было много полезных вещей. Я нашел довольно неплохие очки, ребята - кастрюлю и две сковородки, вполне сносные, с модерновым тефлоновым покрытием, правда, частичным, но без дыр, а так же совершенно новые, по нашим понятиям, кроссовки, правда, женские. Еще осталось найти дом и можно спокойно жить.

Мы ждали следующей фазы дождя, так как небо нисколько не просветлело, а наоборот. В час дня было так темно, как обычно часам к семи-восьми вечера. В девять часов вечера здесь уже ночь, хоть глаз выколи. Мы нашли на нашей свалке большой, немного порванный пластиковый мешок. И, что успели до следующего порыва, так это собрать все наши сумки и накрыть их целлофаном. Как потом оказалось, не все сумки мы успели собрать. Но место для хранения выбрали довольно удачно, потому что наша кухня и столовая были уже под водой, а о нашей палатке я вообще молчу. Мы были все до последней нитки мокрые, вещи наши были тоже изрядно промокшие. Тот брезент, служивший нам палаткой, был изрядно потрепан и насквозь промокший. Мы стояли под навесом “Alfa Romeo“ и уже было около семи часов вечера. Солнце садилось за горизонт, а мы еще не обедали, не ужинали. Нам негде спать, так как на месте нашей спальни огромное озеро. У нас нет ни сухого навеса, ни сухой подстилки, так как наши коврики, сделанные из старого паласа, были насквозь мокрые, а сушить их негде, да и времени для этого нет. Мы думали о наступающей ночи.

Дождь, а скорее ливень неведомой силы, кончился где-то около половины восьмого вечера. На небе немного расступились тучи, но солнце так и не показалось. Мы нашли новое место ночлега здесь же, но на пригорке. Под себя на землю постелили рулон грубой, шершавой толи, найденной там же на нашей свалке. Я заштопал на скорую руку нашу палатку. Мы ее поставили уже затемно. Мокрую, гнилую, отдающею сыростью и плесенью. Перенесли сумки, изрядно потяжелевшие от воды. На всякий случай накрыли палатку целлофаном. Оделись потеплее в сырую одежду и легли спать в мокрую палатку, моля Бога о том, что бы ночью не было больше дождя.

Дождя ночью не было, но спать в впятером в “палатке“ по размерам, не более одноместной, в таких условиях было весьма сложно. Я дремал, регулярно ворочаясь, так как лежать на одном месте было сыро, тянуло с земли холодом. На мне было два спортивных костюма, джинсы, рубашка, свитер, куртка и военное х/б. Затекало тело. От сырости дыхание было холодное, а армейские ботинки сдавливали опухшие ноги.

Утром появилось долгожданное солнце. Но холодное, за облаками. Но со временем оно все же согрело промерзлую, сырую землю. Стало по-настоящему жарко. Мы сушили одежду, грелись сами на нежном теплом солнышке. Как будто ничего и не произошло за последние сутки. Прожит еще один день, без работы, без денег, но с надеждой.

Orange 22.09.92

Ну вот и “травай”, то есть работа! Сейчас время обеда. Кормят хорошо. Зверски болит спина. Вкалываем по десять-одиннадцать часов в день. Нас забрали с нашего пятачка не в субботу, а в четверг. Так что работодатели сдержали слово, хотя потом был ход конем. Они были в курсе того, что у нас нет разрешения на работу. Но, как бы невзначай, потребовали паспорта, вероятно чтобы скостить зарплату.

Спим в палатке втроем: я, Пет и Миша. Во второй - Серж и Антон. Ночью тепло, спим в трусах и майках, накрываемся спальником. Правда, в воскресенье был сильный дождь. Это еще одна проверка.

У нас начались жизненные проблемы. Многим сняться эротические сны. Сказывается воздержание. Миша и Пет ищут курву, это по-польски проститутка, но они здесь дорогие, по двести-триста франков, а денег таких у нас нет, да и курв тоже. У Антона все эрекции и поллюции. У одного Сержа ни чего. У меня все в порядке. Снится жена - я соскучился.

В воскресенье были в местном кабаке. Для французов была экзотика – видеть, как пьют русские. Мы познакомились с одним французом. Он хипует. Играли на гитаре. Гитара у нас еще с Orange. Антон купил ее за триста франков. Самую дешевую - дрова. Он хотел играть на улице и этим зарабатывать на свою мечту. По разговорам мог бы зашибать до трехсот франков в день. Но заработал всего пятьдесят сантимов. Так что у него пока опускание. Деньги на гитару он занял у Сержа. И пока работает на Сержа, отдавая долг.

Как я уже писал, работаем по одиннадцать часов в день, шесть дней в неделю. Воскресенье - выходной. Виноград низкий, так что приходиться все время стоять согнувшись. К концу рабочего дня все ползают по полю, потому что выпрямиться невозможно. С нами работают так же дети патрона. Теперь я понимаю, почему у нас нет ничего. Да и откуда быть. До обеда с прохладцей поработали, потом взяли бутылочку, и конец рабочего дня. Здесь перерыв только чтобы перейти с грядки на грядку. Пять часов без перерыва с сумасшедшей интенсивностью. Обед один час, и после обеда еще пять-шесть часов. Мы начинаем работу с восходом солнца и заканчиваем с заходом. От темна до темна. Травматизм огромный. Работаем секаторами, это специальные садовые ножницы. И многие пообрезали себе руки до крови. Сегодня один англичанин так разрезал себе руку, что долго не могли остановить кровь, а у хозяев даже бинтов и йода нет. Руки грязные, липкие, как впрочем, и одежда, не отмыть. Все в ссадинах. Раны гниют. Заживают плохо.

Горячей воды в помине нет. Умываемся холодной водой. В воскресенье у нас баня - в тазике на улице с холодной водой, а уже конец сентября. Хозяйка сердится, что мы голые бегаем, а вокруг ее любопытные дочки. Но мы уже привыкли. Одежда вся липкая, в виноградном соке. Стираемся тоже на улице в холодной воде и только по воскресеньям, потому что после работы уже темно. Туалет - в кукурузном поле, общий, то есть в него ходят все: и мы, и вся семья хозяев, и другие работники. Одно отличие от советской действительности - у нас есть туалетная бумага.

Виноград уже снится каждый день. Еще работать две с половиной недели. Может, привыкнем к трудностям.

Eyragues 28.09.92

Оказалось, что работаем всего десять дней. Спина привыкла, только ноет. Хозяева полей оказались весьма гостеприимными. Сегодня, в последний день работы, поставили нам две бутылки французского шампанского и бутылку национального ликера Pastis - анисовый крепкий алкогольный напиток. Его французы пьют, разводя водой. Получается, что-то вроде микстуры от кашля. Вообщем, вторую половину дня все были пьяные и веселые. Все шутили.

Наши дальнейшие планы: Миша и Серж собрались в Италию банковать часами. Их у них сейчас около ста штук. Мы втроем собираемся ехать в Parpillon, что на границе с Испанией, недалеко от Barselona. Там идет сбор позднего винограда. Адрес нам подсказали англичане, пардон, уэлсцы. Их очень оскорбляет, когда их называют англичане, как латышей когда их называли русскими. Мы проработали с ними неделю и немного подружились.

Eyragues 3.10.92

Миша сегодня уехал в Италию, а мы остались работать еще на два дня. Но природа опять наказывает нас. Сегодня идет дождь. Прибалтийская сырая погода. Палатка вся промокла. А так хотелось поспать не втроем, а вдвоем в одноместной палатке! Вещи тоже промокли, но не все, правда. Так что мы сидим в автофургончике и ночь придется спать здесь в консервной банке. В металле очень холодно, а на улице уже осень и не так тепло, как месяц назад.

Мы уже немного при деньгах. Вчера был бой за зарплату. За прошлую пятницу и субботу нам пока не заплатили. Мы работали, оказывается, на брата патрона, а их табор уже свернулся в неизвестном направлении. Так, что будет с деньгами - не знаю. С нашим патроном тоже проблемы. Заплатил нам пока всего за три дня триста франков. Мишке вообще не заплатил. Он совсем не работал, а если и работал, то очень плохо. Был большой скандал. Толи для устрашения, толи для игры дети патрона вытащили два весьма не плохих охотничьих ружья и продемонстрировали их нам в действии. Впечатляет!

Вчера вечером на ужин ели ежиков. Настоящих. Мясо вкусное. Но как их убивали, о Боже! Они сидели в клетке. Один из сыновей вытащил одного из ежей и сильно ударил по спине дубиной, так что переломал ежу позвоночник. Потом взял автомобильный насос и надул ежа, как футбольный мячик. Затем патрон почистил, скорее, побрил ежа от иголок острым, как бритва, ножом. Распорол ему живот, так что внутренности выскочили сами. Так же поступили со всеми остальными ежами. Далее мы их ели с вермишелью. Жестокая экзотика.

Наша дальнейшая судьба? Если завтра идет дождь, мы не работаем, хотя сегодня работали под дождем все вместе с хозяином. Если дождя не будет, работаем дальше. Потом едем с англичанами или в Parpillon или ищем работу здесь в Provance.

Eyragues 5.10.92

Прошла почти неделя. Мы в Marseille. Событий миллион. Но без работы. Жили в мужской ночлежке при церкви для бездомных и бродяг. В Marseille есть и женские подобного типа заведения. Адрес нам подсказали уэлсцы, кстати, они тоже с нами. Для вновь прибывших людей три дня бесплатные, потом по три франка за каждый день. Душ по желанию - два франка. Стирка по желанию - пять франков. Ужин: суп, хлеб, десерт. Завтрак: кофе ведерное, хлеб, масло, все бесплатно. На каждого человека одна койка в палатах из двадцати спальных мест. Тумбочек и шкафов нет, так что все “ценные“ вещи приходится прятать под матрац. Получили комплект чистого постельного белья. После цыган и улицы это просто гостиница Luxe. Здание в форме буквы “г“ в три этажа. Во дворе небольшой сад со статуей, какой-то святой, и скамейками по периметру. На первом этаже приемная, медицинский кабинет, камера хранения, телефон, зал с огромным телевизором в полтора метра экраном, столовая, душевые и комната для стирки. На каждом этаже по одному большому туалету. Личности описывать подробно не буду. Вкратце: бомжи, пьяницы, люди, опустившиеся и неудачники всех мастей и национальностей.

Днем обедали в благотворительной столовой Матери Терезы. Это недалеко от ночлежки-клошарни в районе порта. Меню: суп, хлеб, вода, конфеты, фрукты, сыр и молитва перед едой. Контингент: те же знакомые лица из клошарни и новые, у которых нет даже трех франков на клошарню.

Нашли трех русских. Коля – сорок семь лет. Во Франции два года. Сбежал из СССР, получил политическое убежище. Безработный. Отчаявшийся человек. Десять раз, по его словам, собирал чемоданы. Пока, уже два года, живет в этой ночлежке для бездомных. Второй - Саша. Сбежал с советского корабля два месяца назад. Оптимист. Двадцать четыре года. Но пока не хлебнул жизни. Живет там же, подал заявление на политическое убежище. Ищет работу на море. Третий - Игорь. Около двадцати двух лет отроду. Сбежал в Чехословакии из советской армии. Получил политическое убежище в Чехословакии. Но хочет большего. Кстати земляк из Риги. Более рассудительный. Но тоже цыпленок.

Уровень жизни этих ребят предпоследний. Есть у тебя какие-нибудь документы и пара франков - ты в ночлежке. Можешь искать какую-нибудь низкооплачиваемую, грязную работу. Последняя стадия - это улица, канализация, жилье под мостом или на вокзале. Все эти люди собираются в столовой Матери Терезы. Так что все это я хлебнул и видел не только по видео или в кино, но и живьем. Вот когда начинаешь любить жизнь.

Крупные города заполонены поляками, чехами, словаками, румынами и всякого рода другими славянами. Больше всего поляков. В основном воруют. Боюсь, это наше будущее. Их лозунг: “лучше здесь в таком положении, чем талоны, безработица, безысходность и тому подобное на Родине“.

С одеждой проблем нет. Есть дешевые магазины. Торгуют арабы, негры. Это для тех, у кого есть чуть-чуть денег. Есть здесь в центре Marseille дешевая арабская барахолка, там вещи еще дешевле. В армии спасения - Armia de Solut одежда бесплатная и довольно хорошая для бедных. Одна проблема: обувь и нижнее белье. Такой дырки в трусах на самом мужском месте нет ни у кого во всей Франции, а трусы в магазине три штуки двадцать франков. Дорого. Так что если есть чуть-чуть денег, существовать можно, правда как я уже писал, если есть документы. Если их украли, или сам потерял, тебя с распростертыми руками ждут мосты, улица, канализация. В этих местах тепло - это и спасает, но оттуда уже не выбраться. Зимой все бомжи стекаются в большие теплые города, такие, как Marseille. Полиция относится к ним, а уже и к нам весьма спокойно.

Франция, или та часть, где мы обитаем, очень грязная страна. Все люди бросают мусор прямо под ноги. Мне совесть не позволяет этого, и я ищу мусорник. По утрам улицы не подметают, а моют прямо из шланга, который подключают дворники прямо здесь же. На каждой улице для этих целей есть специальный разъем. По-моему, это здорово. Улицы пахнут свежестью и нет пыли. К вечеру весь центр Marseille, к сожалению, похож на свалку, но местные этого не замечают.

Все от последнего бомжа до респектабельного человека писают прямо на стены домов и заборы. Не только в закоулках, но и прямо на улице, не стесняясь ни кого, так как все туалеты платные, а писать хочется, даже если у тебя нет денег. Stiff - наш новый английский, пардон уэлский, товарищ, писает на колеса дорогих автомобилей прямо на улице. Подходит к BMW или к тачке еще по круче, вынимает свое хозяйство, смеется, чего-то там лопочет по-своему, и поливает. И это в центре многомиллионного города! Это его хобби. Мы освобождаемся от лишней жидкости в закоулках. Тратить деньги на естественную потребность организма, что-то не хочется. На улицах стоит страшный вонизм, но все привыкли, и делают вид, что ничего не происходит. Полиции все до фени - лишь бы не было чистого криминала.

Очень важно знать язык. Французский бегло, свободно, тогда все о'кей. Английский тоже неплохо. Арабский тоже пойдет. Без языка не возьмут даже мыть посуду, убирать улицу. Бюрократия страшная. Все держится только на бумажках. Это что-то вроде нашего бумаготворчества.

Люди сами по себе в Marseille весьма раскованны. Здесь даже шестидесятилетние старушки могут идти в мини юбке, джинсах в обтяжечку, размалеванные до безобразия. Молодежь одевается просто. Хорошие джины, хорошая майка, неплохие кроссовки. Морда утюгом. Нос с горбинкой. Грубый хрипатый голос. Сигарета. Похожи на наших черных евреев, но у наших белая почти не загорелая кожа, а у этих смуглая - арабская кровь. Мы, славяне, отличаемся от них внешне не только по лицам, но и по одежде. Бомжа видно издалека.

У меня осталось около четырехсот франков. Дальнейшая судьба наша пока не известна. Миша, может быть, где-то в Италии. Антон и Серж спились, причем по черному. Еле-еле я с Петом держим их в руках. Сегодня, вероятно, уедем на Korsika. Билет стоит двести пятьдесят пять франков. Дорога только морем. Обратно вернуться - денег нет. Так что последнее, что осталось, любыми путями искать работу.

Korsika - это остров, территория Франции, но весьма своеобразная. Она добивается независимости, там действуют свои законы. И очень сильная мафия. По слухам, очень не любит приезжих, иностранцев, бомжей. Что будет, то будет. Ехать домой не на чем, да и не на что. Сейчас, главное, не сломаться морально и физически.

Marseille 9.10.92

Молодость ты прекрасна даже если ты и проходишь на чужбине ты прекрасна ,потому что даришь силы надежду и желание жить жить жить 🙏💕🌆и строить планы!!

прочитал на одном дыхание 👍

Кстати , мы с женой тоже с Риги .

Нам в становлении на ноги тут в Германии было в разы проще чем тебе .

Надеюсь на продолжение 🍷

Сразу Горький в уме - безумству храбрых поем мы песню.

🥉

Очень понравилось!!!

Супер !

Продолжение будет ?

Класс! 👍

Думаю, после таких испытаний Ваше мировоззрение очень изменилось.

Да у нас ваще тепличные условия были. 🙂

🍹Всё познается в сравнении

П.с а сколько лет было вам в 1992?

1992 18 лет

В 92-ом мне было 26 лет. Я работал грузчиком. Гёрлфренд работала на сортировке жёлтых мешков. У нас была двухкомнатная квартира и автомобиль. В 92-ом мы поехали в первый раз в отпуск в италию.

Не представляю вас грузчиком ,а грузчикам респект и к сожалению жёлтые мешки отменили после катастрофы наводнения ...

Так грузчиком это даже отлично было. В 91-ом меня и грузчиком не брали. Моя первая работа была посудомойщиком в ресторане в телевизионной башне штутгарта. А грузчиком уже большую кучу денег платили. 🤣

🙃

Тыццц

смотря где отменили , в нашем крайсе они очень ещё присутствуют .

мне напомнило "гроздья гнева" Стейнбека. там обедневшие фермеры целыми семьями добираются до калифорнии, терпят по дороге лишения, а в калифорнии ищут работу на сборе урожая за копейки, да и на ту огромная конкуренция. но блиин, то начало 20 века, а тут, считай, наше время 😯

мне в 92-м было 17. я жила в россии, поступила в университет. помню, как получила первую стипендию, половину отдала маме, а на вторую вторую половину вскладчину с подружкой купили один сникерс на двоих...уж больно реклама была заманчивая по телевизору, разламывается этот батончик на весь экран и из него карамель вытекает...🤣

А в 94 мне мой жених купил в ларьке газировку в пластиковой бутылке... Вот это была роскошь!

вообще, жрать было нечего. Родители пытались как-то детей тянуть. Ужасное время. пожалуй, еда в марсельской ночлежке любому из моего окружения показалась бы очень даже ничего...

Я всего этого не застал. Я приземлился во франкфурте 26-го августа 1990-го года. В 94-ом я уже был автослесарем и по тогдашним меркам у меня было всё нормально. 🙂

я в 96 году приехал, а в 97 уже бороздил просторы Германии на пароходе .

и мы в 96

Великолепно написано! Читал на одном дыхании. Пожалуйста, опубликуйте продолжение. Интересно узнать, как и чем всё это "путешествие" закончилось.

Это же сотовых не было. Дома, наверное, все с ума посходили. Без известий. По нынешним меркам, когда чуть ли не каждый день - Check. Я бы точно инфаркт заработала.

🤦‍♀️😳

Деть недавно спросил как мы раньше без нави путешествовали 🤣🤣🤣

Браво! Перечитал несколько раз. Сначала — сюжетная линия, затем яркая визуализация, и, наконец - прекрасный слог!

Спасибо Вам. Очень бы хотелось бы прочитать продолжение.

Это же сотовых не было. Дома, наверное, все с ума посходили.

Сотовых (ну, в нынешнем понимании) тогда ещё действительно не было. Поэтому сообщить домой о своём местоположении было в те годы проблематично.

В действительности, у многих подобные истории из того времени есть в загашнике.

Очень коротенько обрисую свою историю.

Я помню, как перегонял свою первую машину из Германии в Россию, в Питер. Было дело в мае-июне 1993-го. Вот такая машина была, редкая, как сейчас помню - дизельный Опель "Рекорд", цвет только золотистый был, а не как на фото из Интернета:

Перегон осложнялся тем, что у меня были водительские права, но не было опыта вождения от слова совсем (никогда в семье не было авто). С трудом представлял себе, как переключать передачи, как разгоняться, тормозить, на что смотреть и т.д. Один знакомый взялся помочь перегнать транспортное средство.

Решили ехать как белые люди. Купил билет на паромы через Скандинавию. Первый паром был из Путтгартена в датский Рёдби. Там нас и повязали сразу датские погранцы, как с парома съехали. Дело в том, что в то время были нужны транзитные визы, а мы их не сделали, т.к. не успевали. Один чел из Питера, бывалый, мне сказал, что мол можно и так прорваться, т.к. датчане закрывают глаза на отсутствие визы и ставят её тут же в паспорт при съезде с парома. Но в нашем случае всё было гораздо менее приятно. Датская пограничница нам "настоятельно посоветовала" вернуться назад, объяснив что без визы нам проехать через Данию нельзя никак. Я попытался с ней подискутировать. Итог: отвезли в полицкйском бронивике в участок, далее "быстрый суд", печать в паспотре о запрете на въезд в Данию на ледующие 3 года, ну и выдворение из страны в тот же день.

А ещё мой водитель оказался водителем без каких-либо навыков вождения авто, ну почти как я... С той лишь разницей, что я просто никогда в жизни машину не водил, а он уже не водил много-много лет, за рубежом вообще не водил, автобан только на картинке видел. Мне пришлось сесть за руль, на одном дыхании и без остановок (Помню, что я старался нигде не останавливаться, т.к. потом было сложно привести машину в движение - бросал сцепление и часто глох) проехал через Польшу до белорусской границы в районе Гродно. И там встал на 5 (!) дней, т.к. была огромная очередь перегонщиков, в основном - военных, чьи части выводили из Восточной Германии. Они и везли всё, что удалось взять с собой из бывшей ГДР: Жигули, Москвичи, Трабанты, какой-то допотопный автохлам.

До Питера добрался через неделю, с приключениями. И да, мобильных телефонов не было тогда, сообщить о сложностях в пути было невозможно, можете себе представить, что пережили мои родные. Многое сейчас вспоминаю со снисходительной улыбкой, а тогда это всё было элементами шоковой терапии ввиду полного отсутствия нужной информации, жизненного опыта, знаний и навыков.

ужас

Мы на Корсике. Доплыли отлично на огромном морском пароме-лайнере высотой с десятиэтажный дом в “каюте“ без мест - Poolman, что-то вроде кинотеатра на корабле, правда, без показа премьеры. На корабле много ресторанов, магазинов, всякого рода развлечений, но это для богатых из двух - четырех местных кают. И когда ты проходишь не по своему этажу, на тебя довольно косо смотрят. Не заказывали.

Нас семеро: я, Пет, Серж, Антон, бомж Коля, Стив и Тай. Оба последних – уэлсцы, наши старые знакомые с последней уборки винограда. Они то нам и показали эту клошарню, ночной приют - Accueil de Nuit на Rue de Forbin.

Первые впечатления. Остров по сравнению с материком намного чище. Много наших машин “Нива“. Очень красивая архитектура в стиле типичных французских или итальянских южных портовых городов. Вид на теплое море. Огромное количество всевозможных развлекательных заведений, начиная от ресторанчиков и кабачков и кончая всякого рода клубами и борделями. По лицам видно, что здесь намного меньше арабов и всякого рода иностранцев. Полиция ездит на маленьких синих Renault, очень похожих на наш “Запорожец”. Даже не верится, что на такой машине можно кого-то догнать, разве что велосипедиста.

Наша задача минимум - добраться до городка Carvione, это около тридцати-сорока километров на юг от Bastia. Bastia столица здешнего края, куда мы благополучно приплыли.

Разбились группами: я с Петом, Серж с Антоном, Стив с Таем и Коля один. При наших средствах можно доехать только автостопом, а опыт езды этим методом у нас уже есть. Когда я с Петом сели в машину, на дороге остались Тай и Стив. Ни Коли, ни Антона с Сержем мы не видели.

Немного разговорились с водителем маленького старенького Renault, такого же, как у местных жандармов. Оказалось, он бывший венгр из Будапешта, но во Франции очень давно и свой родной язык почти забыл. Он нам предложил работу - ремонт своего дома. Мы приехали к нему домой посмотреть его территорию, что почем. Я впервые увидел, как растут фига, каштаны, оливки и куча других экзотических фруктов. Почти все попробовали на вкус. Затем он показал нам дом. Работы хватит на месяц. Но возьмет он нас или нет, он скажет нам только завтра в полдень у калитки его дома. Ему необходимо все обговорить с патроном, но он уверен, проблем не будет.

Уже семь вечера. На носу ночь, а здесь темнеет невероятно рано. Да и дождь зарядил. Под открытым небом уже не поспишь. Решили искать что-нибудь годное для ночлега. Какую-нибудь развалюху, но с крышей. И нашли. Вилла с садом. Двенадцать комнат, но заброшена. Хозяев нет. Видно, что ее реставрировали, но по каким то причинам не достроили. Новая крыша из черепицы. Внутри новые стены. Правда, нет окон и одна дверь только в нашу комнату, одну из двенадцати которую мы выбрали для ночлега. Территория тоже заброшена, на ней растет апельсиновый сад, но апельсины какие то горькие, как грейпфруты, переспелые наверное, но тоже вкусно.

Пришлось спать на деревянном щите с дырой, которую мы заделали поролоном и детскими книжками – учебниками, которые нашли в доме. Больше в нем ничего не было. Немного подмели пол из бетона. Накрылись пуховым спальником. Пет украл его у тех цыган, у которых мы работали на винограде и которые не заплатили нам за первые два дня. Было тепло и даже комфортно, если не считать немного жестковатого лежбища.

Утром в положенное время мы выдвинулись к дому. Но вот уже час дня, а нашего нового работодателя нет. Что делать, не знаю. Посидим часов до трех, а потом поедем дальше в Carvione.

15 км севернее Carvione 13.10.92

Работодателя так мы и не дождались. На магистрали мы поймали машину, в которой ехал наш старый знакомый Коля. Это был сюрприз. Хозяин машины согласился и мы все вместе поехали к месту нашей встречи. Вышли мы за пять-семь километров до перекрестка на Carvione, как мы и условились заранее. Никого. Рядом большой дом, хозяйство. Поговорили на счет работы. Оказалось, виноград уже собрали, а мандарины, апельсины, киви еще не поспели. Надвигалась очередная черная ночь, спать было негде.

Рядом с домом стоял грузовик с трейлером. Пет выяснил, что трейлер пустой. Мы думали заночевать в этой фуре. Но, вот неожиданность, мы встретили Сержа и Тайя. Они пришли за водой по той самой дороге, по которой мы ехали. Мы опять нашлись и снова были все вместе.

Прошедшая ночь у каждого прошла по-своему. Англичан подобрала фермерша. Отвезла на ферму, накормила, напоила пивом, положила спать и дала три телефона: свой (сбор с пятнадцатого ноября), и два телефона друзей. Как потом оказалось, одним нужны работники вообще, а другим вроде на следующей недели. Им надо позвонить в субботу, 17 октября. Везет похуистам. Извините за выражение. От этой собачей жизни их в нашем обиходе становиться все больше и больше.

Серж и Антон ночевали в большой, три метра диаметром, трубе. В трубе было довольно тепло, но сильнейшая акустика, так как труба выходила прямо к дороге, и проезжающие машины создавали громкий шум. Но крыша на случай дождя была. Коля ночевал в кабине автомобиля, дверь которого была не закрыта на замок.

Нынешнюю ночь нам предстояло спать в сарае. Я бы назвал его конюшней или хлевом. Почти полностью разрушенное строение, но с крышей и кое-где со стенами. С горой бытового мусора и огромными крысами. Пока было светло, Антон и Стив гоняли их палками.

Ночью жгли маленький костер прямо в этом новом нашем доме на бетонном полу, отпугивая живность и немного греясь. Но было ужасно много дыма.

Спали здесь же на бетоном полу. Коля сначала спал на столе, а потом у костра, проклиная все на свете. Серж почти не спал, поддерживал огонь. Утром проснулись все. Но сном это не назовешь. Все вроде живы и здоровы.

Утром выдвинулись дальше к городу Aleria. Пройдя три-четыре километра, остановились у супермарше - большого универмага. Пошел дождь и мы нашли ангар, чтобы укрыться от дождя. Денег у нас нет, а кушать хочется. Англичане давно промышляли воровством. В основном воровали еду. Мы пока держались.

Жизнь заставила пойти на дело. Разбились по группам. Я с Петом, Серж с Антоном, англичане сами по себе. Коля на все плюнул и уехал в Bastia в надежде там найти работу - он по специальности крановщик и законченный пессимист.

Система воровства весьма проста. Заходишь в магазин. Берешь батон хлеба, ходишь по магазину и закладываешь по карманам, за майку, в куртку все, что нравиться, пока никто не видит. Потом подходишь к кассе, расплачиваешься за хлеб и “Bye Bye”. Это если ты профи, у тебя отличное хладнокровие и чуткий глаз. Мы этим занимались впервые. Внутренних переживаний не передать. Язык заплетается, руки дрожат. Глаза как у нашкодившего пионера.

Мы потратили около десяти франков за два захода. А нагребли на восемьдесят! Серж с Антоном купили вина пятилитровую бочку, хлеба и еще что-то, а своровали на пятьдесят франков. Хлебнув вина и существенно осмелев, они сделали еще один заход в магазин. Пьют они, если есть возможность и деньги, почти каждый день, а их норма весьма мала. Вообщем едой, а наш рацион весьма скромный, мы себя на дня два обеспечили.

Ночлег. О, это была сказка! Спали мы на берегу моря, прямо на пляже, на песке под тихие звуки набегающих волн. У Стива и Тая оказалась палатка с тентом. Ее им дала фермерша, у которой они ночевали. Поставив палатку и тент, как вторую палатку, мы разожгли костер и тихо сидели, попивая горячий бульон, смотря и слушая, как поет море. Над нами было черное, как сажа небо, мерцающие звезды и круглая, как тарелка луна.

Что началось ночью! Часов в пять ночи полил дождь, засверкала молния, загремел гром. Мы, к сожалению, потекли. Мирно прижавшись друг к другу, я с Петом пытались не думать о грозе и немного еще поспать в палатке-тенте. Но ветер усиливался, дождь стал сильнее. Мокрый, липкий тент бил по лицу, стряхивая капли воды прямо на нас. Дождь не утихал. Серж, сидя с зонтиком у костра, пытался поддержать огонь и вроде это ему удавалось. Тай, Стив и Антон лежали в палатке. Часов в восемь утра дождь утих, но мы, палатка, тент, все наши вещи были насквозь мокрые.

Серж развел огонь. Переоделись, у кого что осталось сухое. Причем после последнего дождя мы вещи как следует, не просушили, и от них исходил шикарный дуст, даже несравнимый с запахом недельных носков. Развесили все вещи на заборе. Рядом с нашим местом пребывания была частная территория, огороженная забором-сеткой. Отдыхали от неожиданных неприятностей.

Ждем очередного дождя. Ветер уже есть и не сказать, чтобы совсем маленький. Дождя пока нет. Антон разгребает вещи, найденные на свалке еще на материке. Но они все протухли. Матерится и выбрасывает их.

Там, где мы работали у цыган, недалеко была огромная городская свалка. Антон и Серж набрали на ней всяческого барахла с целью когда-нибудь привести их домой, так как вещи, по нашим понятиям, были еще нормальные.

Пет бегает с разорванной травальной майкой, одев ее на голову, как Рембо. Серж читает и переводит с французского, он учил его в школе, порнографический журнал, найденный в сарае с крысами. Другой литературы пока нет. Я сохну и пишу этот перл о двух англичанах и четырех русских сумасшедших. Настроение отличное. Возможно, скоро будет очередная гроза...

Carvione 14.10.92

После пляжа мы вернулись в нашу ярангу с крысами, но это намного лучше, чем под открытым небом. Крыс мы выгнали, но завели огромное количество навозных мух, так как по маленькой нужде ходили вообщем-то не выходя из нашей виллы как раз там, где не было одной стены. Я еще столько их не видел. Штук по сто на брата.

У меня с Петом по четвергам “банный день“. Мы ходим на море. Рядом с пляжем протекает маленькая речка с пресной водой. Мы раздеваемся, намыливаемся и ныряем в нее. Холодно. Но это единственный способ поддерживать личную гигиену. Там же стираем наши вещи. После “бани“ чувствуешь себя намного свежее и приятней. Антону с Сержем этим заниматься некогда, да и сил нет. У Сержа уже огромная сизая борода и он, когда выпьет, похож на Лешего из сказки.

Англичане все не могут получить перевод денег из Англии. Стиву мама пересылает по 2500 франков ежемесячно. Но они уже три дня не могут их получить. Сегодня вечером они должны были звонить насчет работы. Может, что-нибудь и будет, хотя сезон по слухам начнется только в ноябре.

Вчера произошел первый неприятный инцидент в нашей компании. Как я писал, Антон и Серж в день выпивают по несколько литров спиртного. Вчера, например, они своровали бутылку вина, Pastis 45% - анисовый аперитив, национальный напиток французов, и выпили по дороге еще довольно много вина из купленной пятилитровой канистры. Угостив немного меня с Петом, Серж и Антон добили остатки спиртного. Они уходили на час-полтора, а промотались семь часов.

К сожалению, у нас пошла неприятная тенденция групповизма. Англичане немного обособлено, это можно понять, но “котел” общий. Антон и Серж все более вдвоем весьма обособлено по принципу “а зачем я буду за тебя рисковать”. Я с Петом, хотя мне это не нравиться. Это добром не кончится! Не знаю, как это по душе Пету. Вероятно, это пошло еще от Мишки с его принципами и сигаретной проблемой. По началу, когда у нас еще были запасы сигарет и еды из Риги, Серж и Антон, вообщем-то, не очень охотно делились с остальными, особенно сигаретами. И на этой почве возникали постоянные конфликты. Я не курю и мне было проще, но основа была положена: “это мое, а не наше“.

Проезжающая мимо машина остановилась прямо напротив нашего сарая. Из нее вышли две женщины и маленькая девочка лет пяти. Вероятно бабушка, мама и дочка. У них произошла неприятность - спустило колесо. Они что-то много говорили по-французски, совершенно не понимая по-английски, и тем более, по-русски. Мы быстро выяснили, в чем причина столь неожиданного визита, и начали менять колесо. Маленькая девочка было сильно испугана темнотой и случившимся и почти все время плакала, сидя у мамы на руках, хотя сил было немного и плач был похож скорее на стоны. Я дал девочке шоколадку. Англичане в этот день много свистнули в супермарше. Хотел немного успокоить, погладив ее по голове. В это время я вспомнил старый случай, как я с дочкой застрял в лифте своего пятиэтажного дома, когда мы поднимались на наш четвертый этаж. Вероятно, у девочки были те же самые переживания, что и у моей дочки в том старом лифте.

Мы довольно ловко и быстро сменили колесо. Серж в последнее время немного начал говорить по-французски. Мы вроде договорились не просить денег у этих двух женщин и маленькой девочки, хотя сильно в них нуждались. Мне было стыдно это делать. Но здорово подвипивший Серж начал говорить, что у нас нет еды, сигарет. Я посчитал, что это то же самое, что сказать, что у нас нет денег! А раз так, то это уже просьба дать денег или что-либо за работу.

Женщины что-то говорили и хотели сами нас отблагодарить, но после первых слов Сержа дали ему пачку сигарет и уехали. Мне было стыдно. Пет был на моей стороне. Антон не вылезал из нашей хибары и ничего не видел, поэтому ни как не мог понять, что случилось.

После этого между мной и Сержем началась большая словесная разборка. Я стоял на своем, что мне стыдно клянчить у этих людей ночью что-либо, даже сигареты. Вот если бы был мужчина, по-моему, другое дело. Серж упирал на то, что мы не дома, а во Франции и у нас действительно нет ни гроша. Я стоял на своем, что мне стыдно. Что если бы у моей жены и дочки в такой ситуации просили бы денег мужики, я бы их мужиками не считал. Англичане были в стороне. Они не понимали, что происходило. Когда я посвятил их в русские разборки, конечно, на английском, они сделали вывод, что Серж много выпил, и у него поехала крыша с полагающимся для этого народа хладнокровием и юмором. Антон так ничего и не понял, что произошло, но из духа землячества, был на стороне Сержа, иногда поддерживая и меня. Пет, в итоге, на две трети был на моей стороне. В итоге Серж три раза лез со мной драться. Я не боялся драться, но разбить единственные очки черт знает где от дома и потерять зрение, а у меня -7,5 диоптрии на каждый глаз, я не имел не малейшего желания, тем более, что очки здесь стоят франков пятьсот. Антон с Петом полезли нас разнимать. В результате дерганий я порвал Сержу куртку, вывихнул ему колено и Антону палец, сам при этом не пострадав. Короче, мы серьезно поссорились, хотя до серьезной драки дело не дошло. Однако угроз было предостаточно. Серж был взведен до предела. Я сдерживал свои чувства, хотя это было не легко.

Может быть, я не прав. Но меня так воспитали, что у женщин и детей в такой ситуации, кроме большого спасибо, просить больше нечего, да и не нужно. По-моему, причина всему алкоголь. Как они этого не поймут. Антон за прошедшую ночь потерял часы и у него были провалы в памяти. Серж потерял доверие с моей стороны. Если так будет дальше, нам будет нелегко!

Carvione 16.10.92

Вероятно, в нашей жизни произошли большие перемены. 22 октября мы познакомились с человеком, который много сделал для нас. Это Michel Artuchkoff. Он француз русского происхождения. Отец - бывший белорус, после войны оставшийся на территории Франции. Живет сейчас в городе Dole недалеко от Dijon. Я с ним немного поговорил по телефону, по-русски. Мимиль, так зовут нашего нового знакомого по-корсикански, плохо говорит по-русски, но пытается его выучить. Пытается читать литературу о России, о ее истории и культуре. С увлечением смотрит телевизионные передачи о России. Отличный музыкант, воспитанный на музыке Bob Dilan. Сейчас, к сожалению, безработный. Имеет много друзей. В первый день нашего знакомства ему наши координаты сообщили его друзья, так как слава о нас расползлась в этом регионе Корсики, он привез нам много хорошей еды, пиво. Мы долго беседовали, пели песни. К вечеру он уехал на своем стареньком Renault 12.

На следующий день я с Петом решили съездить к венгру на счет работы по ремонту дома. Отошли от нашего жилища совсем немного и повстречали Мимиля. Он должен был ехать в Bastia в департамент по безработице.

Сначала по дороге мы заехали к другу Мимиля Доминику. Он построил дом за полтора миллиона франков. Работает в мастерской по ремонту обуви. Дом-сказка с оригинальным решением. Сразу с порога маленький вестибюль потом огромная гостиная в два этажа с верандой прямо в гостиной кухня. Спальня и все остальное отделены от общих помещений. Потолок в гостиной отштукатурен, и для декорации, деревянные балки на потолке отделаны темным лаком. Красиво, современно и экономично. Немного побеседовали о жизни за чашечкой кофе.

Потом поехали к Мимилю домой, он живет в селении San Nicolao в горах. Дороги горные, это прекрасно. Ширина всего метра четыре-пять. Слева стена метров сто, справа пропасть метров триста. Нет никаких ограждений. Французы за рулем виртуозы. Они пьют без перерыва и свободно ездят после этого по таким дорогам на машине.

Горы очень красивые, высотой примерно в тысячи две. Я думаю полазить по ним в выходные, если не будет работы. Природа похожа на Крым или Кавказ. Дом Мимиля практически на самой вершине. Недалеко великолепный горный водопад, скалы, пропасти. Много каштанов, мандариновые и ореховые плантации.

В доме у Мимиля, как у холостяка. Жена, немка Вера, ушла. Есть дети - Наташа и Ваня. Живут у матери, но часто приходят в гости. Дом состоит из трех небольших метров по восемь помещений: кухня, спальня и зал. В спальне много музыкальной аппаратуры: различные гитары, синтезаторы, усилители и тому подобное. Пока Мимиль принимал душ и переодевался, мы “насиловали“ стоголосый синтезатор - неплохая штука.

Через час мы были уже в Bastia. Мы ждали Мимиля в машине, пока он бегал по инстанциям. Ему дали брошюру о рабочих местах по всей Корсике. Теперь его задача созваниваться, договариваться ездить на Randeveous. Может, где-нибудь и возьмут.

После Bastia мы поехали узнавать по фермам его друзей и знакомых на счет работы для нас. Кстати, здесь на Корсике каждая двадцатая машина с немецкими номерами. По слухам, самый главный патрон в этой части Корсики немецкий барон из Латвии. Сбежал в свое время сюда. Имеет здесь много земли с плантациями и фермы при них. Мы заехали на одну такую ферму. Нас встретил типичный ганс. Это был внук или сын патрона. На ферме уже работали люди. Нас угостили самогоном из киви. Приятный вкус, около 60% алкоголя и совсем не сивуха по нашим понятиям.

После заехали еще на одну ферму, где жили американка с мужем-арабом и двое их детей. Симпатичная женщина лет сорока с длинными каштановыми волосами и совершенно непонятным американским произношением, теперь я вижу разницу в произношении между английским и американским языками и понял, почему одни не понимают других. Она встретила нас, сидя в ванне и выглядывая в окно. С Мимилем мы общаемся на английском языке. Он его знает весьма неплохо.

После окончания банной процедуры хозяйка вышла к нам. Как и везде сегодня мы посидели. Выпили бутылочку вина с орехами. Попели песни под гитару. Я – наши, они - французские и американские. У американки великолепная гитара. Поговорили о проблемах нашей жизни, страны. Коснулись темы работы. Может что-то будет, но это решает ее муж, а его не было дома.

Было уже темно, около шести часов вечера. Мы поехали к нашему лагерю, предварительно заехав в супермарше. Мимиль сказал, что воровать в марше опасно - все в видеокамерах. Он пригласил всех нас к себе домой. Мы с радостью согласились. Приготовили ужин - макароны с сыром и томатной подливой с шампиньонами, вино. Вскоре приехали его друзья. Мы пили вино, пели песни. Сначала всякого рода популярные.

На Корсике сильно развито чувство независимости. Корсиканские сепаратисты борются за независимость Корсики от Франции. Часто террористическими методами, взрывая бомбы и убивая неподходящих политиков. Мы видели последствие одной такой разборки по-корсикански. На Корсике есть свой корсиканский язык, культура, песни. На каждом заборе, доме написаны призывы Corsica Nazione.

Потом я взял в руки бас-гитару, Мимиль - двенадцати струнную, а его друг шестиструнную. Корсиканец был солистом, он часто выступает с концертами по местному телевидению, и мы пели песни Bob Dilan. Кстати песня “партизанские отряды занимали города...“ – национальная песня Корсики, ее национального движения.

Друзья Мимиля тоже безработные, но в отличие от Мимиля не ищут работу. Корсиканец не запятнает своих рук работой. Лучше жить на пособие по безработице, чем горбатиться, сказал нам корсиканец. Мимиль добавил: корсиканец или бандит или политик.

Дело было к ночи. Корсиканец достал гашиш. И все курили косяки с профессиональным искусством сделанные корсиканцем. Не курил один я, так как я не курю не только эту гадость, а вообще не курю. У наших уже после первых затяжек “ехала крыша“. Мы пили вино и играли до семи часов утра. Это было прекрасно. Уже совсем к утру, на улице было уже светло, мы легли спать.

Проснулись около двенадцати. Помылись, постирались. Раз в месяц горячая вода это тоже сказка. Потом поехали к нам в вигвам. По дороге заехали к другу Мимиля в гончарную мастерскую. Опять нас пригласили выпить. Я пил вино, все остальные Pastis. Его пьют, сильно разбавив водой со льдом. Жена гончара понимает по-английски, и мы опять застряли на три часа.

Приехали в наш вигвам около девяти часов вечера. Заехали предварительно в супермарше. Мимиль купил немного продуктов себе, к нему сегодня приезжают дети, и немного для нас.

Как хорошо спалось сегодня ночью. Тихая ночь без ветра. Мы чистые, побритые и даже бетонный пол казался мне не такой жесткий. Уже привык. Дома буду спать на полу, на коврике. Это, конечно, шутка.

Сегодня утром приехала американка и сказала, что с понедельника для меня и Пета будет какая то работа. Наконец. Это здорово, что мы нашли или нас нашли Мимиль и его друзья. У нас будет работа!

Carvione 25.10.92

Отличная проза . Вот такие мемуарные рассказы интересно читать.

Класс! Мы как будто там вместе с вами мокнем под дождём, горбатимса на винограднике в три погибели и спим на бетонном полу

Мы уже два дня работаем. Очищали территорию от колючих насаждений под корень. К сожалению, на правой руке от кирки заработал себе здоровенный мозоль. Почва здесь каменная, горная. И все руки в царапинах. Природа неописуемая. Рядом горный водопад и русло подсохшей горной речки. Много зелени, террасы. Сегодня едем на сборку орехов. До обеда стирались. Спим в палатке. Еду готовим и моемся в амбаре. Здесь что-то типа хижины Робинсона. Экзотика. Сколько платить будут, пока не знаем, и как долго работать будем, тоже толком не знаем.

Отношение к нам со стороны хозяев: муж алжирец, жена американка, дети - мальчик лет десяти и девочка лет шести - французы, хорошее. Он и она великолепно говорят по-английски, скорее по-американски. Я приспособился. Набираю запас слов. Нехватка скорее грамматических правил, но меня тоже понимают.

Сегодня работа только после обеда. Надеялись, поедем валить лес на дрова к одному немцу. Здесь есть один немец из восточных - скульптор по дереву. Сбежал из объединенной Германии. Говорит, Коль платит мало. Учится говорить по-французски. Как я уже упоминал здесь вообще много немцев. Говорят, что главный патрон здесь тоже немец. Очень много машин с немецкими номерами. И все вокруг работают на немца. Вот оккупант! После обеда едем на орехи и ночуем у Мимиля. Что будет дальше, покажет будущее.

Англичане, как уехали в Bastia за деньгами, так и с концами. Наверное, поехали убирать цветы на континент. Значит, должны вернуться только в начале ноября.

Carvione 28.10.92

Работа на орехах не так сложна и тяжела, как на винограде. Но и не из легких. Ищем в траве орехи, сортируем гнилые и хорошие, а потом руками до последней травинки пропалываем территорию. Рядом с нашей плантацией частная территория - заброшенный сад усаженный большими неухоженными апельсиновыми деревьями, на которой пасется стадо огромных розовых свиней. И я в который раз убеждаюсь, что они, в противоположность известной поговорке, весьма четко разбираются в апельсинах. Живем у Мимиля, так как плантация в пяти минутах от его дома. Все ничего, да без приключений нам никак нельзя...

Когда два дня назад работали на территории у алжирца, я так сильно вспотел, что промокли не только рубашка до воротника, а все остальное тоже, даже джинсы. От этого или не от этого пока не знаю, но на моей заднице вчера в районе ремня вскочило красное горячее размером с яйцо пятно. Сегодня до обеда опять интенсивно работал, короче, это пятно вздулось и очень болит. Может аллергия на что-либо, может быть, укус какого-нибудь насекомого или простуда, но вещь неприятная. По словам Пета, так как только он может видеть это пятно, а я нет, потому что зеркало в туалете закреплено довольно высоко, оно, то есть пятно, наполнено как бы воздухом и имеет очень тонкую кожу, но разрывов нет. Ночь пересплю, а там посмотрим.

San Nicolao 29.10.92

Сегодня, наконец, увидел этот пузырь и обалдел. Желтого цвета, размером в диаметре сантиметра три и высотой около одного. Но резкая боль прошла, так что могу даже сидеть, оперевшись на стенку или лежать, не очень напрягаясь. Пятно напоминает ожег от ядовитой травы или укус какого ни будь насекомого.

Работаем, как и прежде, на орехах. Денег пока нет и не знаем, сколько и когда они будут. Набрали уже около семидесяти килограммов. Будет ли работа на следующей неделе, не знаем. Антон и Серж вместе с Мимилем работают у Доминика. В день Доминик платит им по двести франков каждому к тому же их кормят самыми экзотическими фруктами: бананами, ананасами, киви, апельсинами, клементинами, орехами, виноградом и тому подобным. Пробовали они уже около двадцати сортов сыров. Во Франции, по мнению Мимиля, около пятисот различных сыров. Не жизнь, а сказка! У меня с Пэтом пока одна неизвестность. Завтра суббота. Мы работаем. Мимиль обещал работу по три-пять дней до начала большого сбора фруктов. Главное, у нас пока есть какая никакая работа и думаю, будет дальше.

San Nicolao 30.10.92

Вот уже и ноябрь. Смотрели телепередачу по французскому телевидению о России. Там уже идет снег. Здесь на Корсике самый холодный месяц февраль, но снег бывает раз в десять лет, да и то ночью. Сейчас здесь тепло, около двадцати градусов. Работаем пока на орехах. Орехов уже мало. Денег пока нет вообще. Когда заплатит нам работодатель-араб нам неизвестно, но работы осталось максимум на полтора дня.

Болячка постепенно проходит, но болит и чешется. Пузырь лопнул. Работаю, хожу, сплю в спортивных штанах, так как в джинсах ремень сразу давит на болячку, да и тяжело в них.

Наши друзья Антон и Серж по прежнему работают у Доминика. Их кормят. Им платят. Мы попросили у них денег в долг. Они отказались, дав нам рекомендацию, чтобы мы сдавали часики по лимону. У Пета осталось пять часов на черный день. Так что усиленного питания не получается. Четыреста грамм макарон на двоих в день и чай. Но с голоду не умрем.

Из окна и с гор прекрасный вид на долину и на море, на острова Эльба и Монте Кристо. На Эльбе был в ссылке Наполеон. Здесь на Корсике его очень уважают и почитают, считая национальным героем. Именно он ввел закон о том, что табак и спиртное на Корсике намного дешевле, чем на континенте. Этот закон действует до сих пор.

Часто думаю о доме, о семье. Особенно на работе, так как работа не дает мозгу перенапрягаться. Мысленно говорю со своими родными и близкими. Мечтаю. Лишь бы у них все было хорошо, а я уж постараюсь.

San Nicolao 3.11.92

Кошмар. Как я не старался, но все-таки я заболел, да так тяжело, что думаю, концы отдам. В четверг под вечер температура подскочила под сорок и тело колотило все до последней прожилки. Не ел, не пил, не спал всю ночь. Утром Мимиль дал аспирин. Температура то сорок, то падает до тридцати восьми, то в жар бросает, то от холода колотит и боль, ужасная боль в суставах, так что ходить не могу, нет сил и голова как волчок, кружится. На второй день тоже не ел весь день. Почти не спал. Третий день температура сорок. Колотит, ломка в суставах, голова раскалывается, глаза болят в любом положении, есть не могу. Мимиль и его друзья думают, что у меня малярия или меня укусил кокой-то ядовитый паук, а этой гадости здесь хватает, особенно на ореховых плантациях.

У Мимиля семь лет назад тоже была малярия. Лечение от нее очень простое – сорок пять дней уколы антибиотиков, а так как я без визы, то в двенадцать часов домой. Вот думаю, подарок будет.

На следующий день было чуть лучше. Эль, так зовут араба, приехал в обед посмотреть на меня. У меня температура тридцать восемь, но очень болят глаза и голова. Он отвез меня к какому то знакомому врачу. У меня ни денег, ни страховки, ничего. Врач дал мне лекарства. Выписал рецепт и счет на сто франков. Эль, спасибо ему за это, заплатил за меня.

С тех пор прошло уже два дня. Я вроде здоров, но чувствую, что очень, как никогда, слаб. Очень похудел, так как почти неделю ничего не ел. За время болезни из меня вышло огромное количество воды. Но ничего, завтра снова на работу, горбатиться на капиталиста.

За время болезни, а это ровно неделя, я столько передумал и столько мне виделось. Как мне было плохо! Я молился Богу, у Мимиля в зале висит маленькая русская иконка, что бы не сдохнуть в этом чужом малярийном краю, так и не воплотив свою маленькую мечту. И Бог вроде меня услышал. Недаром я родился в рубашке, как говорит моя мама.

По общим разговорам, в последнее время я не очень принимал участие в общих посиделках, я понял, что Мимиль собирается в марте-апреле попутешествовать по России. Значит, поедем, вероятно, домой в месте.

Эль обещал заплатить нам по сто пятьдесят франков в день, но денег пока не дал. Это может и лучше, сохраннее будут.

San Nicolao 11.11.92

Работаю уже третий день. Болезнь прошла без следа, но ужасная слабость в теле, часто кружится голова. Сегодня ел авокадо. Красивое название, но совершенно безвкусный, на мой взгляд, плод. Его едят, поливая соком лимона. Мимиль ест, ему нравится. Из нашей компании этот чужеземный плод не нравится никому.

На попе, где был пузырь, теперь розовая кожа. Не болит, не чешется, ничего. Что это было, не знает никто.

Сегодня Эль обещал дать деньги. Мы собираемся съездить или сходить к нему домой. Там осталась палатка, а в палатки две мои куртки. Рядом с палаткой в большом полиэтиленовом мешке мои вещи, сумка и рюкзак. Вчера по телефону Эль сказал Мимилю, что палатка упала. Шли дожди и что с моими вещами, я не знаю.

San Nicolao 14.11.92

Сегодня выходной, но мы работаем. Правда, на себя. Мимиль нашел старый, кем-то брошенный, микроавтобус “Mercedes“ с немецкими номерами. Сколько лет он здесь стоит, неизвестно, но явно давно. Внутри ничего еще, но снаружи все почти сгнило. Требуется капитальный ремонт. Хотя мотор, по оценкам специалиста по машинам Сержа, нормальный. Наша задача до марта его привести в порядок, зарегистрировать, и будет на чем ехать домой.

А так вроде начались однообразные, монотонные дни. Работаем на орехах. Эль так и не приехал. Так что денег пока нет. Вещи... тоже не знаю что с ними.

San Nicolao 15.11.92

Наконец, Эль выплатил нам деньги, но, к сожалению, не столько, на сколько мы рассчитывали. Вышло меньше, чем по сто франков в день. Хотя договаривались на сто пятьдесят. Так что после раздачи всех долгов, а я должен был Пету двадцать пять Deutschmark за дорогу от Freiburg до Lyon, это около восьмидесяти пяти франков, за покупки в магазине моя доля была шестьдесят пять франков, и Сержу двадцать восемь франков.

Я работал всего тринадцать дней, так как болел, и вышло всего на всего чистыми чуть более тысячи франков, это около двухсот долларов USA. Серж и Антон продолжают работать у Доминика. Получают чистыми как и прежде, двести франков в день. Да и вроде поговаривают об отъезде домой. Я с Петом вроде пока не собираюсь. Пет только отработал долг за деньги, которые он взял там, в Латвии у “узколобых“ друганов. Нам нужны деньги! А они будут, если будет работа, а ее нет. Мы уже три дня безработные. Правда, Эль обещал на следующей неделе работу на киви, но только на один день.

Сегодня чинил видеомагнитофон JVC, притащенный Мимилем от своих друзей. В нем сломался блок питания. Для меня пустяк. Но без аппаратуры, без схем, без деталей это не выход. По словам аборигенов-корсиканцев несколько месяцев можно ждать ремонта какой-нибудь электронной вещицы. Нет специалистов, деталей и т.д. Один ремонт в среднем стоит около трехсот франков. Так что меняй предохранители и греби бабки. Но это конечно фантазии. Здесь нам не светит работа по специальности. Наш интеллект не нужен здесь никому, да и наши руки вообщем все чаще тоже. Так что можно мечтать о работе у кого-нибудь, за какие ни будь двести франков в день.

Если Мимиль не против нашего пребывания в его хоромах, мы хотели бы остаться до марта-апреля.

Наконец, мы добрались до Эля, до моих вещей. Они хоть и лежали в целлофановом мешке, но в мешке была большая дыра. Лошади потоптались по моим сумкам. У Аля, так зовут Эля на Корсике, появились две дикие лошади. Они свалили нашу палатку, в которой были две мои куртки, но, к счастью, куртки не пострадали. Зато то, что было в сумке и рюкзаке, изрядно подгнило и покрылось в очередной раз плесенью. Особенно одна моя рубашка, майка и брюки. А вот шерстяной свитер совсем не пострадал.

Я все постирал, включая сумку и рюкзак, и теперь они все как новые, сухие, не пахнут, хотя следы черной плесени кое-где остались.

Единственное, я не мылся уже три недели, хотя после болезни потел каждый час. От меня пахнет, как от последнего столба. Но у Мимиля кончился газовый баллон, а горячая вода подается через газовую горелку. Мыться в холодной воде не хочется, тем более отопления в доме нет. Стены, потолок, и пол все сделано из камня, так что в доме и днем холодно как в склепе.

Каждый день жду письма. Я написал письмо еще 28 октября и ответ должен уже быть, если жена получила письмо, ведь прошло уже двадцать дней. Ух, как было бы хорошо получить письмо из дома! Каждый день заглядываю в почтовый ящик, но письма только Мимилю. Настроение поганое, работы нет, денег тоже нет, хотя бы письмо из дома пришло.

Кстати, если нас поймает полиция без визы, без разрешения на работу, то у патрона, который возьмет нас на работу, могут быть неприятности. Штраф до миллиона франков, а нас отправят домой по этапу, так как с нас взять нечего. А это полный крах. Мимиль в последнее время тоже стал больше бояться. Но кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Все чаще думаю о семье, о доме, о будущем. Без работы дурацкое состояние.

San Nicolao 19.11.92

Психология людей весьма изменчива. Чем отличается русский человек от француза? Для русского человека гость может быть и не самое главное в жизни, но он гость! Русский человек ради иностранного гостя может сделать и отдать многое. Вероятно, потому что были проблемы с поездками за границу, железный занавес, холодная война. Мало иностранцев посещало СССР. Иностранец, вот просто так рядом с тобой без кегебешников и политруков, был в диковинку. Да, у русских есть черта национализма, расизма, шовинизма, но и огромного гостеприимства.

Здесь, во Франции, отношение совершенно противоположное. Четкое разделение на своих и чужих. На верху этой пирамиды, конечно же, истинные французы, потом ниже все те французы, у которых кровь смешана с чужеземцами, еще ниже алжирцы, марокканцы и другие представители арабского мира, далее восточный блок и уже в самом конце такие русские, как мы. Это отношение было на континенте, к сожалению, это отношение появилось и здесь со стороны Мимиля.

Не знаю, чем мы ему так насолили. Толи его душит жаба, что мы засранцы-иностранцы хотим заработать много денег, хотя по их понятиям все, что мы здесь заработали, это не столь большой капитал. Но не у всех они есть. Поначалу Мимиль настраивался на том, что мы работаем до марта, а потом едем на том старом Mercedes домой. Он звонил, искал нам работу, договаривался с друзьями насчет нас. Теперь, по неизвестным для нас причинам, проявляет к нам довольно сильную антипатию, особенно когда много выпьет или обкурится гашишем.

Его поведение по отношению к нам пока непонятно. Как говорит поговорка, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Его слова сводятся вообщем к одному: “Почему я должен что-то для вас делать, искать работу - это ваши проблемы. Почему вы должны иметь деньги, а я нет? Почему вы хотите жить лучше, чем я? Не забывайте пирамиду - сначала корсиканцы, потом я - наполовину француз, на половину русский, а вы уж за албанцами или еще позже, тем более, что вы нелегально в стране, без бумаг, визы. Из-за вас у меня не будет проблем, а у вас они будут. Вам надо срочно ехать домой. Там все изменится к лучшему. Работы нет. Я не буду искать вам ничего. Вы больше проедите, чем заработаете. Я не хочу, чтобы вы у меня отбирали мою работу, у меня свои проблемы с бывшей женой, с детьми...“ и так далее и тому подобное. Причем уже открытым текстом на английском языке с довольно неприятным выражением лица.

San Nicolao 24.11.92

Вроде наши проблемы на ближайшие три-четыре дня разрешены, что будет потом, не знаю. Мы решили больше не ждать помощи от Мимиля и сами спустились на счет работы из San Nicolao в долину к Аля. Это где-то около восьми километров по дороге. Порядка двух часов пешком. В последнее время я с Петом часто ходим пешком по крутым дорогам здешнего края. Аль сказал, что даст нам работу на два-четыре дня. Мы думаем потом просить еще любую работу на любых условиях. У нас нет выбора, так как Мимиль отказался нам помогать в поисках работы.

Мимиль вчера приезжал к нам. Мы живем сейчас у Аля. Мне было интересно увидеть его реакцию на случившееся. Что было в его душе, я не знаю. Он долго говорил с Алем. О чем? Естественно, тоже не знаю.

Спим мы в коморке, а не в палатке, как в прошлый раз. Вообщем, типичная хижина Робинзона Крузо, как я уже писал. Там же готовим еду. У Аля здесь небольшая газовая плитка. Аля хранит лесные орехи здесь же, в этой коморке-полуподвале, так что весь пол засыпан на просушку орехами.

Сегодня ночью было очень тепло. Я с Петом спим на одной кровати, которая расположена как бы на втором этаже этой хижины. Кровать, вероятно без дна, с очень толстым и мягким матрацем. Ощущения, что спишь в чемодане, так как она такая мягкая, что ты просто складываешься.

Мы с Петом первую ночь практически не спали. Я дремал в очень поверхностном сне, в воспоминаниях о доме. Такое состояние было, как будто я приехал домой, и только когда открываешь глаза, включается сознание, и ты осознаешь, что ты не дома, а черт знает где.

Сегодня работали на территории у Аля. Весь день разгребали и просеивали через железную кровать-сетку перегнивший компост-чернозем. Весь день с лопатой и тачкой. Но мышцы уже не болят, привыкли к тяжелой физической работе.

Вчера вечером мы ушли пешком от Аля к Мимилю. Поели, взяли кое-какие вещи, продукты и опять пошли пешком к Аля, так как он сказал, что работа около его дома и ездить за нами к Мимилю он не может. Он очень занят и мы должны к вечеру прийти к нему и ночевать в коморке. Благо он нас встретил на полпути и подвез.

У Аля в каморке есть весы. Он взвешивает на них орехи и всякую всячину. Я вчера взвесился. Мой вес на сегодняшний момент составил семьдесят пять килограммов. Это большой прогресс в смысле похудения, я сбросил более пятнадцати килограммов с момента наших скитаний по заграницам. И неизвестно, что еще будет дальше с моим весом, так как едим мы мало, в основном вареную пищу, макароны, каши. Часто обжираемся, а по-другому и не скажешь, фруктами, в основном цитрусовыми, прямо с деревьев на близлежащих плантациях. Абсолютно не едим жареное и мясо. Вся одежда моя висит на мне, как на вешалке.

В который раз у нас произошел весьма неприятный случай. Антон потерял бумажник со всеми деньгами, бумагами и заграничным паспортом. В воскресенье он у него еще был. Он ходит с ним весь день в кожаной куртке. Причем достать его очень трудно. Он толстый и очень плотно сидит в кармане. И только ночью он снимает куртку и вешает ее на вешалку в прихожей.

В тот день мы ходили за орехами для себя. Может, он его там потерял, хотя вероятность этого, по моему, равна нулю. У Мимиля дверь в квартире на ночь не закрывается. Может, кто-то из его друзей заходил, но надо знать, где именно лежит бумажник, да и Горби-ду, это собака Мимиля, залаяла бы. Нет, это тоже не реально. Кто-то вытащил из наших, не хочется верить, но это самое вероятное. На кого я думаю... Пусть это останется при мне. Естественно теперь ехать домой Антон с Сержем не могут, а они уже собирались.

Мимиль отреагировал на случившееся довольно спокойно, сказав, что здесь советский паспорт ни кому не нужен, и паспорт, вероятно, вернут через пару дней. Деньги вряд ли. Эти проблемы его сильно не волнуют, это наши проблемы. Он чист и у него проблем с полицией не будет. Он спросит у своих друзей о паспорте. Паспорт должен обязательно найтись. Но каково Антону?

Антон лет пять назад залетел в КГБ. Сидел потом в камере. Его полгода пытали. В итоге отпустили. Из-за чего это произошло, он не рассказывает, но очень волнуется, когда вспоминает. Говорит, что не переживет повторно то, что было. Мы его успокаиваем, говорим, что КГБ уже не такой как был раньше, да и проблема не та, что была ранее. Но он очень переживает, места себе не находит. Это конечно, неприятно. Я даже не представляю, что было бы, случись такое со мной.

Серж и Антон до окончания работ живут пока у Мимиля, то есть до конца этой недели, а далее не знаю, что будет с ними. Да и с нами.

Даже не хочется думать о следующей неделе. Погода сейчас теплая, около двадцати градусов тепла. Как у нас в конце сентября, но спать в палатке уже холодно. Мы с Петом решили, в крайнем случае, поедем в Marseille в ночлежку и будем искать работу уже в городе. По-моему, лучше искать ее здесь у Аля, или еще у какого-нибудь патрона. Жизнь покажет. Должно же когда-то и мне повезти. Трудностей и так хватает.

San Nicolao 25.11.92

Из-за паспортной проблемы разразилась буря. Естественно, ни паспорта, ни денег пока не нашли. Мимиль, вероятно его компания сильно поднакачала, решил, что украли его мы, то есть я или Пет. Но все по порядку...

Мы отработали у Аля три дня. Просеяли землю, убрали территорию. Не всю, конечно, на это ушло бы дней двадцать. Аля обещал нам по сто пятьдесят франков за день. Мы были ужасно рады. Работу на следующей неделе не обещал и вообще, на третий день настроение у него было подавленное. Но мы работали на совесть! Успокаивало то, что нет поблизости Мимиля с его бредовыми разговорами. Даже возвращаться в хибару к Мимилю не хотелось.

Уже решили поговорить с Аля, о том, что если у него есть работа, но затруднение с выплатой денег, мы могли бы работать в долг. Но разговор не состоялся. Он вернулся к шести часам вечера. Мы закончили работу около четырех. Два часа наводили порядок в каморке, собирали вещи, немного поужинали. Аля обещал нас подвезти. Но приехал Мимиль. Они о чем-то переговорили. После этого зашли к нам в каморку. Аля заплатил нам по двести пятьдесят франков за каждый день, чего мы совсем не ожидали, и сказал, что работы на следующей неделе не будет и впоследствии тоже. Наш разговор отпал сам собой. Мы попрощались, и Аля ушел.

Тут, все, от чего мы отдыхали последние три дня, опять началось. Мимиль переменился в лице. Мы сели в машину к Мимилю, решив заехать в супермарше, и Мимиль включился. Всю дорогу он твердил одно и тоже, что мы негодяи, что на Корсике такое не пройдет, что только мы могли это сделать, что за двадцать лет, которые он живет на Корсике, у него жили около двух тысяч человек и таких проблем не было ни с одним. Он сказал, что, вероятно, пойдет в полицию и нам тогда хана.

Я молчал и только слушал. Во мне все закипало, как будто в меня вливали кипящее масло. Меня начало трясти в гневе. Пет кое-что тоже понял из разговора. Тихими вечерами, за кружкой горячего чая с лимоном, который рос прямо под дверью нашей каморки, мы с ним довольно усиленно занимались английским. Мы заскочили в супермарше и остались на пару минут без навязчивого Мимиля. Я рассказал весь разговор Пету.

После марше мы поехали, скорее, поползли, домой к Мимилю, так как Мимиль продолжал разговор на повышенных тонах, абсолютно не обращая внимания на дорогу. Я не выдержал и перебил болтовню Мимиля. Мне было трудно говорить. Чувство гнева за незаслуженное обвинение переполняло меня. Я пытался объяснить ему, что я на такое бы никогда бы не пошел. Это ниже моих персональных качеств, что я учитель, интеллигентный человек с высшим образованием, и таким способом заработанные деньги мне не нужны. Чтобы мне всю жизнь потом каяться, что Бог, я его здесь часто вспоминаю, за это преступника и так покарает. Что по приезде домой я дам ему, и всей его компании, все свои вещи и пусть меня досконально обыщут. У меня нет ни денег, ни паспорта. Если это только не провокация, так как часть вещей оставалась у Мимиля.

Приехав в дом к Мимилю, разговор был продолжен. Я еще раз заявил, что на такое преступление не пойду. Из разговора с нашими компаньонами, Антоном и Сержем, мы почувствовали, что они тоже считают нас ворами. Барьер между нами все время увеличивался. А Пета, так как он ничего не мог сказать в ответ, говорившему по-английски Мимилю, вообще считали самым главным преступником. Он тоже закипал, как и я.

Мимиль опять переключился на свои взаимоотношения с друзьями, бывшей женой. Хотя из разговора я понял, что друзей, в нашем понимании этого слова, у него нет, а есть товарищи и компаньоны. Все отношения между ними построены по принципу “ты мне я тебе“, нет ничего бескорыстного. Если я с тебя что-то могу взять, значит, ты мне нужен, и наоборот. Его очень удивляла ситуация, что мы с Пэтом отдельно от Сержа и Антона. Хотя не буду повторяться, кто все это начал.

Разговор продолжался далеко за полночь, хотя тона спали до минорных. И где доказательства, что это мы сделали. Как будто мы не понимаем этой проблемы с паспортом. Что проблемы это наши общие, мы все здесь без визы нелегально и лишние проблемы нам не нужны. Вообщем, ночью было о чем подумать.

Сегодня утром, так как у нас закончилась работа, мы с Петом еще спали, когда все ушли, и у нас до обеда было время отдохнуть от этих проблем. В обед приехал Мимиль. Опять затянулся разговор. Мы пытались убедить его, что нам эти криминальные деньги не нужны, так же как и эти проблемы. Что проблемы эти наши общие. Все знали, где хранят деньги Пет, я, Серж и Антон и сколько их у нас. У Сержа, Антона и Пета еще оставалось много часов. Были вопросы о нашей дальнейшей судьбе.

Мы решили ехать, если не найдем здесь работу, в Marseille. Искать там работу. У нас нет выбора. У меня сейчас сто долларов в заначке и тысяча семьсот франков в кармане, это приблизительно всего четыреста долларов. Дорога назад выйдет по минимуму долларов сто, долги, хотя и без процентов, но отдай. И что остается на светлое будущее? Вообщем я почти по нулям!

Чем черт не шутит, должен же я все-таки когда-нибудь подняться и осуществить свою мечту - жить нормально! Вроде бы мы и убедили Мимиля. Вроде бы он и остыл и сменил свое бредовое мнение о нас. Может быть понял, не горячась, наши проблемы. Мы ведь так похожи в наших проблемах и вряд ли бы захотели подняться на чьих-то костях, принижая и уничтожая друг друга. Заработать нормальным трудом деньги, ведь это нормально.

Настроение, правда, у всех на отъезд. Серж и Антон собираются работать еще две недели. Да, до марта-апреля еще три-четыре месяца. Но как подумаешь, что уже три месяца позади, а в кармане - только на обратную дорогу.

Сейчас события меняются каждый час. Неизвестно, что будет вечером, что за настроение, что за очередная тема, что вообще будет вечером, и будет ли он вообще - вечер.

San Nicolao 28.11.92

👍

А хотелось потом уже по тем местам проехать, посмотреть?

Хочу выразить тебе отдельное уважение, за такой художественный слог.

Если ты говоришь, что это всё без последующей корректировки, то ты прям талант, впору издаваться !

В пору моей бурной молодости, я тоже много чего пережил, и было дело, хотел что-то типа мемуаров написать. Думал, ок, буду писать, пока есть вдохновение. Прочитав же потом то, что наваял, ужаснулся, обилию повторяющихся слов и выражений, словам "паразитам" и вообще, невыразительности всего написанного.

У тебя же - готовый материал для издания мемуаров.

по-моему, ты все ещё молод:)

если это не сарказм, то - спасибо ;)

отдельное вам спасибо

Каждую историю читаю с большим интересом!

нет, не сарказм

Сколько лет вам было в 1992 году ?

Несовершеннолетним был ещё

Великолепно! Изложение замечательное, читаю и переживаю каждый момент вместе с героями повествования. Буду ждать продолжения. И огромное спасибо за душевный труд, замечательный текст и потраченное время.Вероятно, прочувствовать весь драматизм описанной ситуации может только человек, живший на сломе эпох в то непростое для большинства наших людей время.

Если это реальность, то она ужасная.

Просто ад какой-то.

в Европе и сейчас подобные ситуации не редкостью.

Очень много людей приезжают на сезонные заработки к местным фермерам .

Получают копейки и живут большой толпой в одном помещении.

большое спасибо вам за великолепный рассказ, жду продолжения. Хотя думаю тут всё его ждут 😎

и живут большой толпой в одном помещении.

В Москве примерно так же. Но при этом они домой денег отправляют, и ещё на эти средства дома у себя на родине строят.

За тарелку супа можно и дома работу найти, я думаю.

30 лет назад не существовало возможности отправить деньги домой , особенно если ты нелегал

драматизм описанной ситуации может только человек, живший на сломе эпох в то непростое для большинства наших людей время.

А в чем драматизм ? Молодой тогда человек выехал из своей привычной среды - куча новых впечатлений. Ну да, работа тяжелая порой. Но когда ты физически здоров это некритично. Голодная смерть в Латвии в 1992 г ему точно не угрожала Путешествовал таким необычным образом и познавал мир.

Драматизм в том, что от безысходности молодой человек выехал, а не ради приключений.

Я вот тоже не помню, что бы мы прямо голодные были или криминал какой. Но братья как-то по другому все рассказывают.

А хотелось потом уже по тем местам проехать, посмотреть?

"Преступника" всегда тянет на место преступления.

Был три раза.

К сожалению история печальная.

Но, это уже другая история...

Ну, вот уже и конец ноября. Через какие то пять дней будет ровно три месяца, как мы в пути. За этот период произошли большие события и перемены. Если заглянуть в совсем недалекое прошлое, всего на три месяца назад. Какие наивные, несмышленые и глупые были мы и наши намерения. Сейчас нас по праву можно назвать если не волками, то уже и не ягнятами. Если все будет нормально, то впереди еще четыре месяца скитания. Это были лирические отступления от нашей прозы жизни.

Мне кажется, что нам все-таки удалось убедить Мимиля­, что совершить такой поступок, как кражу у своего же товарища, мы не могли. Отношение с ним вроде бы наладились, хотя, к сожалению, не такие хорошие, как были ранее.

Мы работаем на уборке его территории от все той же заразы, как колючки, которые плохо горят, практически не гниют и растут здесь везде, где только можно представить, даже на голых скалах. Сегодня выковырял одну из руки в районе запястья. Я ее занозил еще на орехах три недели назад. Место ранения уже заросло и только черное пятнышко выдавало ее. Пришлось иголкой расковырять руку, так как место постоянно болело и напоминало о себе. Я с большим трудом выдавил шип из запястья. Он был, как новый. Любая заноза давно бы сгнила в такой питательной среде, только не эта. Так что завтра снова в бой с этой заразой. И естественно, бесплатно, так как за ночлег надо платить. Надолго ли, покажет время. Но не дольше, чем две недели. Это срок работы Антона и Сержа на новой работе у приятеля Доминика. После этого они стабильно решили ехать домой в Россию. Правда, паспорт Антона пока так и не нашелся. Но возвращение из-за этого не отменяется. Их планы прежние - возвращаться даже без паспорта. Мы с Петом настраиваемся на Marseille.

Пэт получил письмо из Бельгии от друга, с которым практически вырос в месте. Друг, Сэм или Сэмен, так зовут его, сбежал из Латвии и попросил политического убежища за границей. Это тот человек, который должен был найти нам работу за границей. Но планы изменились. Он пишет, что с работой у него в Бельгии весьма туго, но считает что тысяча долларов в месяц - это мало для заработка. Мы с Петом так не считаем. Может быть, судьба занесет нас и в эту страну Европы.

Сегодня перечитал, уже в который раз, единственное письмо от жены. Чувства довольно скверные, ужасно хочется домой, но не ужасно пустым.

В субботу были на вечеринке по поводу окончания работ Антона и Сержа у Доминика. Антон и Серж приготовили пельмени и жареную картошку по-русски. Французы едят картофель фри, приготовленный в огромном количестве кипящего масла, наша картошка другая - жареная с луком. Впервые попробовал такие вещи, как оливки, сыр с голубой и белой плесенью, лазанью и многое другое, о чем иногда только слышал. Все было неописуемо вкусно и не только потому, что наш повседневный рацион вот уже несколько недель составляют исключительно макароны.

Опять играли на гитарах. В компании у Мимиля практически все или играют на различных музыкальных инструментах или неплохо поют. Корсиканцы довольно музыкальная нация, с довольно своеобразным стилем, сильно отличающимся от французского. По моему, их стиль ближе к итальянскому, да и сами они более напоминают итальянцев, чем французов.

Была водка, вино, ром. Из всего этого я выпил тридцать грамм водки и двести грамм вина. Больше всех нажрался Серж. Это в его репертуаре. Показав всем, что такое скотское состояние, укрепив веру у иностранцев, что все русские свиньи. Это, конечно, только мое мнение. Все остальные были вполне в норме. Естественно, французы всё внешне перевели в шутку.

Погода на Корсике сейчас, как у нас в конце сентября. Много желтых листьев на деревьях. Температура ночью опускается до семи, днем около семнадцати градусов тепла. Сыро, даже очень. Кстати, все полы во всех домах каменные или выложены большой кафельной плиткой. Это красиво и гигиенично, но весьма холодно. Правда, французские дети бегают по полу босиком и не болеют.

Настроение среднее, без больших эмоций. Сейчас время обеда. Опять макароны. Это здесь самая дешевая пища. Пачки в пятьсот грамм за три франка хватает на день на двоих. Но макароны уже лезут не только из ушей. Страшно хочу мяса. Корсиканцы мало едят мяса. Хотя кое-что, на мой взгляд, есть вкусное и здесь.

San Nicolao 30.11.92

После мимолетного затишья разразилась настоящая буря. Паспорт так и не нашелся. Антон вызвал меня на откровенный разговор. Кстати, был произведен, и не только у меня, тщательный обыск всех вещей. Паспорта и денег ни у кого не нашли. Антон решил поговорить со мной, так как считает, что это сделал не я. Но паспорт выпасть просто так не мог - его украли. Я такого же мнения. Мимиль, Антон и Серж думают, что это все-таки сделал Пет. Я не судья, и судить об этом не буду, тем более, что мне с ним еще кувыркаться четыре месяца. Но так как я с Петом в паре и Мимиль разговаривает с Петом по-английски, то есть через меня, всю эту гадость приходиться выслушивать мне. Мне все это уже осточертело.

“Вы с Корсики не уедете. Это маленький остров и у меня здесь везде друзья. Они вас здесь везде достанут. Вы даже на паром не сядете. Вас повяжут. Приставят пушку ко лбу, и отдадите все и свое и чужое. Вас просто пришьют, и ни кто даже искать не будет. Это Корсика и вы здесь никто. Здесь мафия взрывает и убивает каждый день. Верните деньги, или будет хуже” и тому подобное можно услышать по несколько раз в день. Какие то возражения о том, что я это не делал, его мало волнуют. Он вбил себе в голову, что это мы - одна шайка. И вообщем, ничего больше слушать не хочет.

Вчера он прямым текстом нам заявил, что мы его объедаем, несмотря на то, что все продукты в последнее время покупаем только мы. Убираем квартиру тоже мы. Что это не "комулька", он не может выговорить слово “коммуналка“, и он выгонит нас на улицу. Он не намерен нас больше терпеть в своем доме.

Два дня мы работали у его знакомого архитектора. Даже не хочется сказать, друга. Потому что он сам нам сказал, что здесь друзей нет. Здесь все отношения между людьми строятся только по принципу “ты мне - я тебе”. Здесь все знакомые, друзья ищут только выгоду в своих отношениях.

Мы работали, как уже стало привычным, на очистке территории. Хорошие взаимопонимания. Отлично выполненная работа. И вообще эти два дня мы отдыхали душой. Но вот работа закончена. Скоро обед, и так не хочется оставаться дома у Мимиля и выслушивать его нравоучения и остальную херню. Башка раскалывается от этих бредней, тем более, незаслуженных. Может быть, будет работа у Аля на киви. К нему должны были приехать мароканцы, но по каким-то причинам пока не приехали. Если их не будет, он возьмет нас. Это было бы не плохо с нашим пошатнувшемся моральным и материальным состоянием. Отдохнули бы от мимилевского гостеприимства. У него нам осталось жить считанные дни. Это предрешено, но что нас ждет там в Marseille?

San Nicolao 5.12.92

Мы в новом слипе. Это выражение, по отношению к месту ночлега, у нас появилось после общения с уэлсцами - в старом заброшенном Мерседесе. Это тот микроавтобус, который мы хотели все вместе починить и ехать на нем домой. Вот как повернулась судьба, и нам пригодился этот старый наш знакомый.

Уэлсцы, кстати, нашлись, они действительно были на материке и работали на цветах на одной из ферм, а на Корсику вернулись за своими вещами, так как практически все оставили в нашей халабуде сарае, уехав за деньгами в Bastia. Но нас больше практически ничего не связывало и мы расстались.

Погода, к сожалению, неласкова. Вчера весь день шел дождь. Мы все промокли. Сохнуть негде. Температура ночью опускается до пяти, а днем поднимается до тринадцати градусов. Зима. В старом слипе были огромные крысы и тучи мух. Здесь черные, размером в один сантиметр, муравьи. Но пока весьма миролюбивые. Они живут в рукомойнике, и мы их вначале немного потревожили, разгребая от мусора место для сна. Было страшно ложиться спать с такими соседями. Но вроде они не плотоядные

Работы пока нет. Планируем еще поработать у архитектора дня два, а потом у Аля. Но пока мы не знаем, что спланировали они.

С Мимилем расстались по-хорошему. Хотя два дня назад было все совсем по другому...

Вечером все уехали решать наши судьбы на совет мафии, а я с Петом три часа сидел под дверью мимилевской хаты, так как он не оставил ключа. Мы и Горби-ду - его собака. Последние две ночи я спал на кухне, на кухонной скамейке, подложив под голову пачку газет и, естественно, не раздеваясь. Горби на коврике, он всегда там спит, а я на скамейке.

Нам дали понять, что нас больше здесь не ждут. Не хочется вспоминать об этих двух днях, когда все решали нашу судьбу, не давая нам слова в оправдание и, забрав наши вещи в залог, чтобы мы не сбежали.

Мы вроде догадываемся, в чем причина наших бед: Мимиль голубой и спит иногда с собакой. Это открыл случайно Пет, а Мимиль, вероятно, догадался о том, что мы все знаем. Но это только догадки. Правды мы не узнаем никогда.

Опять были долгие эмоциональные речи. Сейчас этого нет. Тишина. Но, к сожалению, и не определенность. В основном она и пугает. У нас депрессия. Marseille чуть-чуть подождет. Может неделю, может больше, а может в пятницу, 11 декабря, сядем на паром, если нам дадут это сделать, так как слово, как я понял, здесь ни стоит ни чего, и в Marseille. Но он, Marseille, пугает больше всего. Мы все очень сильно напуганы жизнью.

San Nicolao 8.12.92

Судьба сложилась так, что мы на Корсике, из-за этого случая с паспортом, оказались прокаженными. Мы решили не испытывать судьбу и не дожидаться худшего. И вот мы, то есть я и Пет, снова на огромном морском лайнере “D. Casanova”, в том же самом огромном кинотеатре-спальне для малообеспеченных, желающих покинуть Корсику, и завтра будем в Marseille. Нам дали уйти, хотя мы до последней секунды этому не верили.

Есть время перечитать мемуары и вспомнить, какие мы были еще несколько месяцев или несколько дней назад. А раньше мы были намного лучше, несмотря на мелкие обиды и разногласия. Мы были такие наивные и одержимые. А теперь мы озлобленные и подавленные. Такова жизнь, как говорят французы. Что скажет нам Marseille?

Bastia 8.12.92

Мы снова в Merseille. За это время здесь многое изменилось. Игорь уехал в Paris. Он искал счастье в легионе, но по каким то причинам не подошел. Саша съездил на Randeveous в Paris, но в политическом убежище (Asyl) ему отказали. Коля, вроде, устроился при каком то лицее завхозом, но живет пока здесь в клошарне. У него есть бумаги с разрешением на работу. У нас, по словам Саши, перспективы найти что-нибудь весьма мрачные. Работы в Marseille нет!

Здесь сейчас довольно холодно, около семи градусов тепла днем, но очень сыро. Сказывается близость моря. Мест в клошарне может и не быть. Наши бывшие знакомые Стив и Тай - уэлсцы, мы их встретили в столовой Матери Терезы, спят на улице у них нет даже трех франков, что бы ночевать там. На них страшно смотреть. Что с ними произошло, они не говорят. Просто нет денег. А ночью очень холодно. Осядем в этом городе дней на десять, поищем работу, а потом даже не знаю...

Страшно хочется домой.

Marseille 9.12.92

Места в клошарне мы достали, хотя за это пришлось побороться, так как желающих в это холодное время года было много. Погода противная. Все готовятся к рождеству и новому году. У всех предпраздничное настроение, а мы даже не замечаем, что скоро новый год, праздник.

С голоду здесь в Marseille не умрешь, если знаешь где, что можно бесплатно достать поесть. Много бесплатных столовых, бесплатных раздач еды, может не первой свежести, но, кто не платит, тот и не заказывает музыку. Из теплых вокзальных кафе тебя никто не гонит, даже если ты ничего не заказываешь. Наши старые знакомые показали нам заведение S.A.R.A. на бульваре Camilla Flammarion напротив вокзала, что-то типа клуба для бездомных и бродяг. Там можно с семи до двенадцати утра переждать непогоду, написать письма, почитать свежие газеты, выпить чашечку дешевого кофе. Попросить, наконец, какую-нибудь одноразовую материальную помощь в размере двадцати-тридцати франков. Дадут ее, или нет, это другой вопрос. Клуб финансируется какой-то церковью. Здесь все благотворительное практически спонсируется церковью. Саша рассказал, как достать одежду и разные мелочи в городе Aix an Provence.

Но нет работы! Это бесит! Кто-то, может быть, смирился с этим. Здесь, в клошарне, есть много с виду весьма солидных людей, с разными судьбами. Кого-то выгнала жена, у кого-то сгорел дом, а кто-то потерял работу и не может платить за квартиру. По национальному составу здесь, в клошарне, большинство французов, но много поляков, чехов, арабов, есть югославы, румыны, негры, мы, русские, и тому подобное.

Настроение не из веселых. Завтра пойдем искать какую-нибудь работу, но шансов практически ни каких. У нас нет ни визы, ни бумаг на работу, мы не говорим по-французски, но говорим по-английски, кстати, весьма уверенно. Это уже плюс! Ведь надежда умирает последней.

Скоро в клошарне отбой. В десять часов выключат свет. Опять во сне будет сниться дом, семья.

Marseille 10.12.92

Работы в Marseille нет, и вряд ли будет. Коля сводил нас в бесплатную школу для иностранцев CIMATE. Там работает женщина лет пятидесяти из Ленинграда. Правда, она эмигрировала из СССР еще в 1980 году, еврейка по имени Роза. Она с удовольствием и бескорыстно помогает нам со всевозможными бюрократическими бумажками. По крайней мере, поможет заполнить заявление на разрешение работать.

Сегодня взяли листки аттестации на сезонную работу на лето. Их надо заполнить и куда-то отнести. Но все идет к тому, что мы где-то там, в новом году, вернемся домой. О “наваре” говорить сложно. Есть планы заполнить все бумаги и приехать сюда опять подработать, но с бумагами. Может, тогда будет шанс, что-то заработать.

Через неделю позвоню жене. Благо звонить можно с любой телефонной будки. Надо посоветоваться, да и узнать, как там мои родненькие. Услышать любимый голос. А пока бюрократическая машина Франции в очередной раз завертелась.

Marseille 14.12.92

Как и полагается для бюрократии, бумаги оказались не те. Но Роза пытается нам помочь. Она отыскала законодательные акты Франции по нашему делу и сделала нам копии. У Розы есть друг из Армении. Он уехал шесть лет назад из союза. Роза нас с ним познакомила. Он многое не обещал, но чем сможет, тем поможет. У него какие-то знакомые имеют гаражи. Может быть, там будет какая-то работа для нас.

Завтра пойдем в церковь, в православную церковь. Роза там тоже работает. Она хочет познакомить нас с еще одной семьей. Она здесь по контракту. Может поп поможет, он уже многим, таким как мы, помог. Коля говорил, что он имеет выход на наркомафию и все нам предлагает заняться делом. Именно он нам сказал окончание знакомого выражения “Кто не рискует, тот не пьет шампанского, но тот и не сидит в тюрьме! ” А вот туда - ну ни как не хочется.

В клошарне мы вроде бы уже как свои, здесь вообще всем наплевать, кто ты и откуда. Нас уже научили, где и что можно “оторвать". С голоду не умрешь, завтрак и ужин в клошарне, обед у матери Терезы, правда, выходной - четверг, зато бесплатный сэндвич, яблоко, сыр, иногда шоколад в благотворительной организации мамы Бланка четыре раза в неделю, кроме среды и воскресенья.

Все более думаю о родных. Каждую ночь сниться сон про дом. Заграница, неопределенность очень давит на мозги.

Marseille 19.12.92

Звонок домой не принес радость. Нет, дома все нормально, но меня там нет. И когда буду, не знаю. Вчера, в воскресенье, с Петом хотели сходить в церковь, но так ее и не нашли. Она где-то в огромном парке недалеко от моря. В районе, где вдоль бульвара много посольств и консульств разных государств. Бульвар начинается у моря и заканчивается на перекрестке, где расположен огромный стадион футбольной команды Олимпик Марсель. Это уже не центр с арабскими кварталами. Это там, где живут и работают французы, пардон, богатые французы. Здесь отличается все: и здания, и люди, и атмосфера.

Сегодня были в CIMATE, как я уже писал, это организация, занимающаяся проблемами и обучением иностранцев. Роза пытается выбить для нас бесплатные курсы французского. Немного выяснили по поводу сезонной работы во Франции. Пока это не возможно, но варианты в любом случае есть. С работой со стороны Розы для нас сейчас пока неизвестность.

Как я уже писал, Роза познакомила нас с армянином Самсоном. Сейчас он вроде безработный, разведенный, имеет, как и все здесь, проблемы и много друзей. Не обещает, но попробует найти нам работу в гаражах. И вообще, со стороны Розы и ее окружения мы нашли теплый, можно сказать, домашний, семейный прием. Роза очень похожа на мою тещу и не только по возрасту, характеру, и мышлению, но и по внешнему виду. Весьма душевная женщина.

Вчера в клошарню приехал еще один русский. Весьма своеобразный парень. Бывший комсомольский работник не последнего ранга из Молдавии. Шесть месяцев кувыркался в Германии, занимался криминальными делами. Все очень просто, вместе с румынами грабили магазины и угоняли машины. Имел деньги, сейчас, по его словам, на нуле. Говорит, что раздели на границе. Рассказывал много о Германии. О том как, где и что можно “поиметь” в соседней стране. Где, что и как просить и как искать работу. Как узаконить свое пребывание в стране. Он очень удивился, когда узнал столько мы месяцев “шараебимся”, снова новое словечко, по Франции без бумаг и как нас еще не загребли. В Германии такое не пройдет. Он внес какую-то немного свежую, оптимистическую струю в наше, по крайней мере мое, пошатнувшееся сознание.

Пет в этом плане немного пессимистичен, ждет, когда его найдет работа. Совсем отказывается от перемещения из Marseille в поисках работы. В разговоре и поведении появились нотки раздражения и агрессии.

Скоро Рождество, Новый Год, но совсем не новогоднее настроение, хотя желания весьма новогодние.

Marseille 21.12.92

Дни тянутся ужасно однообразно. Работы нет, хотя Самсон, он художник, познакомил нас с другим богатым армянином. В Marseille очень много армян. Он после нового года открывает где-то здесь автомастерские и, может быть, возьмет нас на временную работу.

В клошарне, у Матери Терезы и у мамы Бланка прошли праздники рождества. Были по-праздничному накрытые и украшенные столы. Меню отличалось от обыденного. Были скромные подарки и угощения. Но у меня довольно непраздничное настроение, да и погода не новогодняя, жаркая.

Валера, так зовут нашего нового знакомого, много внес разнообразия и информации в нашу законченную жизнь. Для законного пребывания на территории Франции мы 24 декабря 1992 сдались на Азюль, то есть попросили политического убежища, но не для того, что бы его получить, а для законного нахождения в стране. Во-первых, у нас есть теперь бумаги на пребывание в стране, во-вторых, никто нам политического убежища так и так не даст. Коля уже два года назад получил, ну и что - бомж?

Очень интересен процесс сдачи на политическое убежище. Не знаю, как там в Америке. Правда ли, что показывали по телевизору у нас там, в союзе в каком то кинофильме: КГБэшники туристов пасут, чтобы не дай Бог, ничего не случилось, все только группами, все такие идейные. И вдруг какой-то турист подбегает к полицейскому: “Прошу политического убежища!“ КГБэшники налетели на предателя Родины, но бравый американский полисмен, вытащив пистолет и чуть не стреляя, освободил беднягу и у него началась новая жизнь. Это по-американски.

Теперь по-французски. Мы пришли в соответствующее заведение, занимающееся политическими беженцами. “Прошу политического убежища!“. В ответ, весьма вежливо, но не раскланиваясь - “зайдите завтра, у нас рабочий день почти закончился”. И что там за тобой кто-то гонится, я не про нас, и убить могут, и КГБ по закоулкам рыщет - никого не волнует. Это уже ни кино и тем более не Америка.

Пришлось прийти на следующей день утром. Прямо к открытию. Ровно в восемь часов. Слава Богу, мы были первые. А то опять рабочий день закончится. В восемь часов рабочий день начался, но не для нас. Француз здесь на юге, придя на работу, сначала должен со всеми уже пришедшими поздороваться. И не просто поздороваться, а два раза с каждым, все равно, это мужчина или женщина, поцеловаться. Для нас это как-то не привычно. Мы себя ощущали ни как в бюро, типично французское словечко, а как в каком-то клубе для гомосексуалистов. Поцелуи заканчиваются примерно через час, потом начинается кофейная пауза, естественно, не у нас, а у них, а ты, как идиот, сидишь уже два часа на стуле возле приемного окошка с пуленепробиваемым стеклом и ждешь, когда же, наконец, закончится этот типичный французский бардак и начнется все-таки работа.

Мы были первые в очереди и дождались. Для этого пришлось ответить на пару формальных вопросов и сделать четыре фотокарточки. Теперь у нас есть бумага на законное пребывание во Франции и никакой полицейский нам не страшен, хотя и до этого, по нашему мнению, им было до нас как до ...

Наши планы на будущее - вопрос, как всегда. Во-первых, до марта найти какую-нибудь работу во Франции, потом едем, вероятно, в Германию. Там просим Азюль и работаем еще месяца два-три.

По информации, полученной от нового обитателя нашей обители, там всем сдавшимся платят пособие от ста до четырехсот марок в месяц. Это ровно столько, сколько мы здесь заработали за четыре месяца. Резон есть! Тем более если устроиться на работу. А уж политического убежища там тоже никто нам не даст. Но, по словам Валеры, условия пребывания в соседней стране намного лучше. Полные социальные гарантии. Тебе предоставляют бесплатное жилье в общежитии, кормят. Бесплатное медицинское обслуживание. Всевозможные помощи и пособия. Просто рай. На жизнь хватает и нет этих клошарских небритых, вонючих, пьяных рож. С работой получше. И к тому же до дома ближе. А без бумаг везде могут быть проблемы. Правда, Германия полицейская страна. Но это в будущем, чего загадывать.

А пока ожидание новогодних праздников. Во Франции так называемые “рождественские каникулы”. Все отдыхают. На улицах и в магазинах очень красиво. В порт пришел древний парусник, как у Колумба. Это фантастика. А ведь уже 1993 на носу.

Marseille 26.12.92

Ну, вот и наступил Новый 1993 Год. Больших празднований по случаю нового года во Франции нет. Французы отмечают более торжественно рождество. На рождественские каникулы вся жизнь в городе замирает. Так что мы пока без работы и даже без поисков ее, так как это бесполезно.

Бумаги по поводу Азюля закрутились. Собираем информацию, где и как, с нашим новым статусом, можно выбить деньги у правительства и всевозможных организаций на положенную нам в этом случае помощь и пособие. Но ее нужно попросить, в противном случае ни кто тебе ее сам автоматически не даст. Если все получится, то приход будет около четырехсот марок.

Собираю информацию через Валеру, у румын, и сам по поводу Азюля в Германии. Как выбить там деньги и как найти работу. Как говорили Великие, ничего так дорого не стоит, как информация. А с ней крутиться можно. А вот без языка ее довольно трудно достать.

Сейчас информативную активность проявляет Валера, так как он неплохо говорит по-французски. Говорит что, жена, учительница французского, которую, он любил около трех месяцев, научила его языку. Но все гораздо проще. Молдавский, то есть румынский язык, одной языковой группы с французским. А Валера говорит на молдавском без акцента.

Вчера в честь праздника Нового Года купили бутылочку водки. Посидели в парке, а их здесь очень много. В них очень тихо и красиво. Немного, по-русски, отметили праздник. В клошарне всем в честь нового года выдали по стакану шампанского и по одной сигаре. А новогоднюю полночь я, наверное, впервые в жизни, встретил во сне в своей койке под храп завсегдатаев нашей обители.

Погода сейчас довольно холодная, около пяти градусов тепла. Нас в любую погоду в семь утра выгоняют на улицу, и с пяти до половины седьмого вечера снова заход. Иногда приходиться стоять под дверью, чтобы войти, около часа. Желающих очень много. Опоздал - и можешь ночевать на улице. Мы приспособились, и в случае опоздания или прогула, и такое бывает, спим в вагонах скоростных поездов, стоящих в тупике на марсельском вокзале Gare de Lyon. Холодно, да и комфорт не тот, как в родной клошарне, но это лучше, чем в подворотне. Проблемы бывают только тогда, когда поезд отгоняют в другой город. Тогда главное, вовремя выпрыгнуть. Нас никто отсюда не гонит.

Вообщем время, отпущенное нам днем, проводим довольно просто и монотонно. Бесплатные обеды. Шараебимся по городу, по набережной. Извините за грубые выражения, встречающиеся все чаще и чаще, в этом дневнике. У меня составлен, от нечего делать, целый толковый словарь матерщинных слов. Еще на Корсике Серж решил познакомить Мимиля и его друзей с русским простонародным языком, так что уже через пару недель русский мат был слышен на улицах не только маленького San Nicolao, а и за его пределами. Причем особенность французского языка, в котором нет звука “х”, а более половины русского мата как раз на этом звуке и строится, сильно выдавали местное население. Но всем было весело. Восточная Корсика говорила по-русски.

Сидим в парках. Сидим, ничего не заказывая, в кафе на вокзале или в клубе. Здесь тепло и уютно. Слушаем музыку в огромном музыкальном магазине Virgine. После нового года собираемся активно заняться поисками работы. Может в чем-то поможет Роза.

Marseille 01.01.93

Голодная смерть в Латвии в 1992 г ему точно не угрожала

Думаю, что не умер бы с голоду.

Но после приобретения независимости Латвия лишила гражданства 600.000 человек.

В том числе и меня. Работать в школе учителем стало проблематично.

Путешествовал таким необычным образом и познавал мир.

Вы правы, Это была школа жизни.

"Хомо советикус" познавал мир.

Ваш слог выдаёт очень обтразованного человека. А можно спросить, какой предмет Вы преподавали?

А вот еще интересно, как Вы ваш дневник писали? Как бы на коленке, в блокнотике, сохранили этот блокнот и сейчас оцифровываете? У меня просто когнитивный диссонанс возник, ведь не было же тогда никаких девайсов...

ПС: забыла поблагодарить, спасибо большое за рассказ! Я прям боюсъ дальше читать - боюсь за вас, что там еще случится. Одно успокаивает, Вы же живы...

А я читаю этот рассказ и думаю, а где я была в 92-93 году, что я делала? Надо сказать , паршиво жилось.

Это была школа жизни

По сравнению с работой учителя это однозначно. И мотивация освоить другие области применения. В Вашем случае так и произошло, надеюсь 😀?

А можно спросить, какой предмет Вы преподавали?

информатику, физику и астрономию.

А вот еще интересно, как Вы ваш дневник писали? Как бы на коленке, в блокнотике, сохранили этот блокнот и сейчас оцифровываете?

да, на "коленке". Блокнот сохранился. Оцифровал еще в 1999 году на первом своем 386

Нам в жизни круто повезло, что мы не попали в тюрьму. В клошарне появился мужик, Володя, лет сорока пяти. Сбежал пешком без документов из союза, из Литвы. У него были проблемы в союзе, как он говорит, по религиозной линии. Два месяца кувыркался в Германии, потом приехал во Францию. Три раза переходил границу Франция-Германия. Три раза его ловили таможенники, и три раза он от них бежал. Без единого документа. В городе Bordeaux его остановила полиция и попросила документы. Документов нет. Его отвезли в участок жандармерии. Избили. Во Франции это в порядке вещей. Приковали наручниками к батарее отопления, и так он сидел три дня, но потом разобрались и отправили в тюрьму на три месяца. И по его рассказам, ни он один там такой сидел.

По слухам, кстати, Мишка тоже сидел в городке Aix en Provance, по пути в Италию. Пэт ему, по своим делам, звонил в Ригу. Он уже дома. Но разговор прервался и Пет не знает, за что он сидел. Сейчас у нас есть, по крайней мере, нормальные бумаги и информация.

Думаем сменить место жительства. Клошарня осточертела. Ты к ней прикован. Вечером до шести должен вернуться, иначе твое место пропало. Как на вольных поселениях. Нам дали адрес всемирной благотворительной организации Армии Спасения. В общежитии этой организации пока ремонт, но он заканчивается через неделю. Посмотрим. Может, что-нибудь и выбьем, ведь бумаги у нас теперь есть.

С работой глухо. Роза с Самсоном нам пока ни чем помочь не могут. В Marseille похолодало, около нуля и очень сыро.

Marseille 04.01.93

С новым местом жительства пока ничего не получилось. Мы нашли еще один адрес, но он оказался еще хуже, чем в клошарне. На другом конце города местные пожарные, в виду холодной погоды, при одной школе открыли спальные места с горячим ужином для бродяг, так как несколько бездомных замерзло на улице. С понедельника продолжим поиски нового жилья, тем более что мы решили заняться бизнесом - самодеятельностью.

Сегодня на блошином рынке купили хорошую гитару и совсем недорого. Мы часто, в последнее время по выходным, посещаем этот огромный загородный блошиный рынок. Здесь можно довольно дешево что-нибудь для себя купить. Торгуют в основном арабы, но есть немного и французов. Рынок показал нам Коля. Он вроде крепко зацепился с работой в своей школе, но она немного далековато от клошарни и он ищет средство передвижения, так как на автобус деньги тратить не хочет.

Он нам показал, как можно ездить по Marseille на автобусе по старым проездным билетам. Все очень просто. Необходимо хорошей мягкой стирательной резинкой стереть старую, пропечатанную в автобусном компостере, надпись о рейсе и времени, и билет снова, как новый. Правда, контролеры уже знают этот трюк, и тщательно проверяют билеты. Но они бывают в автобусах ни всегда, да и краска в компостерах иногда кончается. Так что мы все в поисках старых проездных талонов.

Этот трюк проходит и в метро, но проще, оборзев, просто перепрыгнуть через турникет прямо на виду у сидящей на вахте контролерши. Она не побежит за тобой, но долго еще будет орать, если заметит. А ты ноги в руки и “чао, бабуля”.

Все очень просто - барзота залог успеха. Многие молодые французы, особенно студенты, поступают так же.

Завтра пойдем играть на улицу. Готовим репертуар. Распеваемся в привокзальном парке. Может, срубим какие никакие бабки. Многие “наши” сидят с протянутой рукой. Мы будем сидеть с гитарой. И не просто сидеть, а работать. Заодно искать новый адрес жительства, так как играть лучше вечером, а клошарня закрывается в шесть вечера. Спать в вагонах холодно, хотя в Marseille немного потеплело, сейчас около пятнадцати градусов тепла, правда, ночью около нуля.

От жизни повеяло страшным пессимизмом и безысходностью. Нет работы, почти нет денег. Привязан всеми руками и ногами к клошарне. Единственное, если что-то вообще получиться с гитарой. Завтра первый концертный трудовой день. Дай бог!

Marseille 10.01.93

С гитарой у нас пока ничего не вышло. Играли в двух местах. На набережной и возле большого универмага, прямо в центре. В каждом минут по тридцать, но по нескольким причинам не заработали ни сантима. Во-первых, три рыла одна гитара. Пет с Валерой пытались что-то изображать с пустыми банками от колы, насыпав в них немного мелких камней и поддерживая ритм. Во вторых, не столь профессионально мы играли, да и пели в основном русские песни.

Здесь в Marseille, сидя с протянутой рукой, многие из нашей клошарни “зарабатывают” до двухсот франков в день. В основном этим промышляют поляки и словаки. У них свои точки. Они постоянные клиенты у многих покупающих постоянно в одном и том же месте французов. К ним уже привыкли. Их уже знают. У меня пока нет желания этим “последним” делом заниматься, но если совсем не будет денег, что тогда делать.

У нас появилась новая сумасшедшая идея - устроиться работать на корабль. В Marseille пришел огромный американский военный авианосец с кучей американских солдат. Скоро что-то будет в Сомали. Это не просто дружеский визит. Но местные проститутки в восторге. Столько работы у них давно уже не было. Американцы довольно интересные ребята: мешковатые, высокорослые, с огромными откормленными задницами. Пару раз пытался заговорить с ними, но это бесполезно. Во-первых, у них военная тайна, во-вторых, их интересуют только девочки.

К сожалению, насчет работы здесь пока довольно глухо. Несколько раз встречались с Самсоном. У него хоть и большие связи, но он помочь ничем не может. Водил нас, насчет работы, на блошиный рынок, но все патроны бояться неприятностей. Вообщем, пока полная шкреба. Выбиваем бумаги на получение как азюлянты одноразового пособия в размере около пары тысяч франков. Думаем потом слинять в Германию. А может, будем искать работу здесь в городе, когда начнется сезон в летних ресторанах.

Начали учить в Симаде французский язык. Роза выбила для нас бесплатные курсы два раза в неделю. Без него как без рук, довольно сложно, особенно в учреждениях всякого рода.

Marseille 16.01.93

Как и следовало ожидать, Самсон сказал, что помочь нам ничем не может. Его друзья боятся с нами связываться, так как у нас нет разрешения на работу. Посоветовал нам больше и активней самим искать работу, но сразу предупредил, что шансов практически никаких у нас нет.

Я уже помаленьку готовлюсь в Германию, но уж очень много всякого рода вопросов. Эта неясность постоянно угнетает. Настроение тоже не очень то.

В наших рядах появились упаднические настроения, депрессии, к сожалению, опять начался разлад. Мы отдаляемся друг от друга. У каждого появились уже свои мысли, свои планы и чувства, которые уже не выносятся наружу, как раньше, на общее обсуждение. Каждый из нас все больше занят собой, своим будущем. Да, это Франция. Грязь на улице и в душах, всевозможные бюро и бюрократия, лицемерие - гнилая Франция и ты на самом дне этой бездны.

Marseille 21.01.93

Воскресенье. Я был сегодня в церкви. Я все-таки ее нашел. В маленькой русской православной церкви на краю Marseille. Адрес мне дала Роза. Я шел в поисках места для игры на гитаре. Душа сама привела меня туда. А играть я так и не играл. Что-то стесняет меня. Ведь это то же самое, практически, что сидеть с протянутой рукой. Вроде хочется играть, а не можется. Я в последнее время часто брожу с гитарой по городу, но петь так душа и не может.

В церкви было около семидесяти человек. Старые эмигранты первой волны, их дети, внуки, правнуки, работники консульства, представители различных фирм. Люди разные и по возрасту и по положению, но всех их объединило одно - Вера.

После воскресной литургии на французском языке вся община вышла в сад при церкви. Там был уже накрыт небольшой стол. Все прихожане приносят что-нибудь для обще общинного стола. Многие прихожане говорят кроме французского, также по-русски. Роза познакомила меня с одной семьей, глава которой инженер, работает на фирме SIMENS, русский по происхождению. Его зовут Alexandre Klimoff. Мы договорились, спасибо Розе, что я и Пет, будем работать одну неделю, через несколько недель у него в саду. Климофф снимает дом около моря в сорока километрах от Marseille в тихом местечке Carry le Rouet . Платить будет не много - около ста пятидесяти франков на двоих в день. Но это хоть какие-то деньги и можно чуть-чуть зацепиться, хотя я уже серьезно нацелен на Германию.

Сегодня какое-то совсем другое настроение, да и погода прекрасная. Тепло и солнечно. Может, теперь Бог услышит меня.

На меня произвело огромное впечатление дух, отношение между членами общины - русскими во многих поколениях. Они помнят и гордятся, что они русские люди. Я скоро вырвусь на свободу! Сегодня замечательный день!

Marseille 23.01.93

Прошла еще одна монотонная неделя, не принесшая нам больших перемен. Мы движемся каждый в своих направлениях, все более удаляясь друг от друга. Все чаще между нами, скорее между мной и Валерой, происходят всевозможные конфликты. Возраст у нас примерно одинаковый, образование тоже, интеллект на одинаковом уровне. Разное только мировоззрение и характер. Он, по моему мнению, эгоист. Типичный комсомольский лидер. Все, что не соответствует его мировоззрению - такого быть не может! Я часто спорю с ним. Он обижается и часто вгорячах бросает фразу: “Нас ничего не связывает!”. Это обидно - мы ведь русские, хотя, кто нас знает. У Пета все больше проявляются гансовские замашки, из-за этого я с ним тоже спорю. Валера вообще возомнил себя Богом. Нас всего- то четверо в клошарне, и то какие-то мы совершенно разные.

Мои мысли уже в Германии. Обдумываю план переезда. Версию, как встретится с женой и дочкой. Последние две ночи не спится. Ложимся рано, около восьми вечера, подъем в шесть утра. Ночью или думаю о родных, или снятся хорошие сны. Кстати, новый год по какому-то там восточному гороскопу заканчивается не 31 декабря, а в марте. А мне, по предсказанию гороскопа, в конце года должно крупно повезти. Может это Германия?

Marseille 30.01.93

как же хорошо, что в результате все хорошо закончилось. Но как узнаваемо...

Но как узнаваемо.

Ты тоже приехала в Европу нелегалом?

Нет. Но слишком хорошо знаю о прибалтийских неграх (не-гражданах).

Я кстати до сих пор офигеваю от такого паспорта как "элиенс пасс"

кому не расскажешь из местных , те все в ступоре не верят .

а ты помнишь, как после объявления независимости всех от всех на литовско-латышской границе устраивали таможенный и пограничный досмотр в 92-93 годах? Веселуха была...

я очень хорошо помню в 1998 году ехал в Латвию на собственную свадьбу, на колбасном автобусе . Так женщины раздевались почти до гола в автобусе и обматывались колбасой из Польши. А я молодой такой стою и офигеваю от картины . А на польско-украинской границе был досмотр .

Это целое приключение было .

Можно тоже хороший рассказ написать .

доброе утро 😉

А продолжение будет?

Прошла удачная неделя. Со вторника мы работали у Klimoff. Это семья потомков бывших русских эмигрантов. Глава семьи Alexandre ученый рентгенолог фирмы Simens. Потомок русских донских казаков. Говорит свободно по-русски и по-английски и, естественно, по-французски. Супруга Annick, француженка, но говорит по-русски, по-английски, и, естественно, на родном французском, языках. В семье три ребенка, все девочки. Старшая Marina семь лет. Очень тихая, деловая, рассудительная девочка. Средняя Eugenie - пять с половиной. Шумная, озорная, веселая. И по возрасту и по характеру похожа на мою дочь, даже гримаски те же. Самая маленькая в семье Svetlana. Ей всего шестнадцать месяцев. Фамилия арендует дом-виллу недалеко от моря и подальше от городской суеты. Две машины, как и положено, одна для жены и вторая фамильная, на ней ездит сам хозяин. Семья собирается вскоре переехать в Paris, где до переезда в Carry le Rouet они проживали.

Очень хорошо к нам относились, как к родным соотечественникам. Мы работали, кушали и ночевали у них. Хозяин познакомил меня с работой на его персональном компьютере Macintosh. Он стоит у него прямо в спальне, так как место для бюро не предусмотрено. Неплохая штука после наших БК-0010 с шестнадцатью килобайт памятью. Дети, не умея читать и писать, его уже освоили.

На территории мы проделали довольно большую и хорошую работу. Все вокруг дома блестит, как к приезду президента. Рядом много больших и богатых вилл с бассейнами и пальмами. Мы, по настоянию хозяина, прикидывались студентами из одного западного университета, решившими немного подработать у одного из богатых французов. Ни кто не хотел неприятностей.

Так как родители постоянно работают, он инженер, она учительница, в семье есть гувернантка - молоденькая студентка заочница Caroline Pellegrino. Немного подрабатывает. Нянчит детей, готовит, убирает, когда родители на работе или просто заняты. Через нее мы вышли еще на одну работу. Опять уборка территории.

Caroline живет с матерью и сестрой в огромном доме с огромной территорией в том же городке Carry le Rouet . Нянчат еще трех детей - фамильный детский сад. Отец с ними не живет. Но Caroline поддерживает с ним хорошие отношения. Часто ездит к отцу в гости. Он имеет небольшую частную оптику в Marseille.

Два дня работали у подруг Caroline. У одной делали небольшую стенку из бетонных блоков между домом и садом и небольшую бетонную лестницу. Раствор месили сами по моему рецепту, еще прочтенному мною в Риге в одной умной книжке по строительству персонального дома. Нас кормили и поили пивом, что никак не сказывалось на качестве работ. Нашей работой, за довольно небольшие деньги по местным меркам, все были, конечно, довольны. Да и у нас что-то появилось, хотя бы на клошарню.

Подруге Caroline сажали деревья и кусты. Она немного говорит по-польски. Пет был в восторге. Земля ужасная, как и везде на юге. Глина и камни, но нет колючек. Это радует. Как всегда, нашей работой все были довольны.

У двух других стригли траву, чистили территорию. Отношение к нам было просто дружеское. У последней, после прихода с работы, ее муж оценил нашу работу на славу. За что выпили по стаканчику хорошего виски со льдом и немного побазарили о жизни.

Во владениях семьи Pellegrino стригли деревья, делали зеленую ограду. Вылизали территорию. Немного помогли по дому. Разговаривали, конечно, по-английски. Хорошая для меня практика. Caroline и мама свободно говорят по-английски, хотя сами итальянского, может быть корсиканского, происхождения. Ночевали здесь же в доме Pellegrino, в комнате для гостей. Мне понравилось здесь. Немного шумно, но как-то по домашнему. На обед хозяйка нас спросила: ”Вы едите пасту?” Мы все едим мягкое, пюреобразное, то, что можно мазать. Паста по-французски оказалось просто обычными длинными макаронами с подливой. Наше коронное корсиканское блюдо. После нам предложили бифштекс с кровью. Я в первые ел сырое, жуть, на очень горячем огне сверху обжаренное, сочное говяжье мясо, приправленное грубо помолотым черным перцем. Было фантастически вкусно. На десерт подали деревянный поднос с различными благоухающими сырами. Традиционное французское гостеприимство и этикет - после обеда подают красное вино и поднос с различными сырами. Я полюбил этот колорит. Вероятно, будет еще работа.

Все, у кого мы работали, надавали нам различных second hand вещей. У меня целый гардероб: костюм, пиджак, белые штаны, две рубашки, ботинки.

Скоро все это кончится. Как-то было все породному, по-дружески. Просто не хочется уезжать. Прибавилось хорошего настроения и на двести долларов деньжат.

Жена с дочкой, вероятно, смогут выбраться не раньше конца февраля. С Германией тянуть нельзя. Времена меняются, нужно не опоздать - вскочить хотя бы в последний вагон отходящего поезда.

Carry le Rouet 09.02.93

Закончилась очередная неделя. Мы работали еще два дня. Получилось все просто великолепно. Все, и мы тоже, обалдели, как все красиво и очень просто получилось. В обед, после работы, ходили к морю. На улице середина февраля. Я искупался, ведь нельзя не искупаться, если рядом настоящее средиземное море, а ты на него только через очки и смотрел-то. Немного не удачно. В море я наступил на морского ежа, здесь все дно усыпано различной живностью, и он всадил мне в подошву ступни много болезненных, в полсантиметра размером, иголок. Вытащить сразу все, ковыряя подошву английской булавкой, я их не смог. Вторую половину дня делали теплицу и корчевали деревья в очередном огороде.

Вечером вместе с Caroline поехали на ее машине в Marseille. Мы в клошарню, она к своему отцу. Два раза в неделю Caroline посещает английскую школу в Marseille и живет у него.

Ее отец, по просьбе Caroline, сделал мне бесплатно новые очки, так как мои от скитаний и тяжелой физической работы почти поломались. Новые очки на мне смотрятся хорошо, солидно. Очки на западе весьма дорогая вещь. Такие, как теперь у меня, стоят около шестисот франков. Есть, конечно, и подороже, в несколько тысяч. Вещь для таких слепых, как я, просто незаменимая, а это разорение.

В воскресенье, в очередной раз, были на блошином рынке. Но не как покупатели, а как продавцы. Продали на сто франков кое-каких вещей из нашего последнего гардероба, разгрузив свои сумки. Готовлюсь к походу в очередную неизвестность. Еще, вероятно, пару недель буду в Marseille.

Мы получили письмо от Саши Филипения, который уехал сдаваться в Германию, не найдя счастья здесь в Marseille. Письма можно писать на адрес клошарни или клуба S.A.R.A. У него пока получилось все отлично. Он в городе Mannheim. Хотя, пишет, что уже поздновато, но намного лучше, чем в этой дыре, где мы сейчас обитаем.

Я круто настроен на Германию, информация есть. Я сложен на какие-то ни было перемены, повороты. Но если уж решил, то все. Я же бык по гороскопу.

В клошарню приехал один румын. Через Валеру я узнал, что там, в Германии, сейчас тоже не сладко. Европа закрывается, познав поляков, словаков, румын и прочий бывший социалистический лагерь.

Роза, спасибо ей, обещала помочь с бесплатными билетами через какую то благотворительную организацию до Paris. Там пару дней пошараеблюсь. Узнал адреса парижских клошарен. Надеюсь, через границу пройду без проблем. А там Берлин, но это еще через две недели.

Marseille 15.02.93

Протянулась еще одна монотонная неделя. Глобальных изменений в моей жизни за этот период не произошло. Живу в клошарне. Жду и готовлюсь к отъезду в Германию. Сведения, добытые из разных источников, весьма противоречивые. Из Голандии вернулся Володя. Он там просил политическое убежище, но ему ничего не дали. Он, оказывается, не только сильно религиозный человек, но и вор профессионал. Рассказывал, что по слухам, Германия, да и вся Европа, закрывает въезд для беженцев. Но Саша прислал письмо, что сдался на Азюль без особых трудностей. Как бы не было поздно.

В клошарне я познакомился с одним чехом по имени Камил. Он приехал совсем недавно. Доктор наук, физик ядерщик. Что-то произошло на атомной электростанции, где он работал, и он, не дожидаясь худшего, вовремя смотался во Францию. Мечтает махнуть за океан в Америку. Ведь умные умы везде нужны, особенно, если их там ждут. Румыны промышляют бизнесом, перевозя страждущих за определенную плату за океан в морских контейнерах. Но это рискованно. Можно не доплыть, просто умереть с голоду или задохнуться. Потерять кучу денег, хотя для рискующего это будет уже все равно.

Мы с ним, от нечего делать, в новом арабском клубе для бездомных недалеко от нашей клошарни, тренируем наши интеллектуальные мозги. Решаем простенькие задачи по физике, астрономии, математике. Он очень умный мужик, жаль, что завяз так глубоко. Я только сейчас, на простых примерах, понял суть теории относительности Эйнштейна. Наши друзья и просто товарищи по несчастью смотрят на нас как на идиотов, у которых от заграницы и скитаний крыша поехала. Мы стоим в этом арабском клубе, так как мест сесть практически нет, и пишем что- то на обложках французских местных журналов, доказывая какие-то формулы и споря о том, что не только местным, но даже моим компаньонам незнакомо. Он, естественно, неплохо говорит по-английски. Если я его не понимаю, мы переходим на русский или чешский. Языки, оказывается, очень похожи.

Сюда приходят такие же бедолаги, но не французы, а арабы и славяне из нашей общей обители. Здесь можно бесплатно помыться, выпить чашечку дешевого арабского кофе и немножко забыться о своих повседневных бедах и невзгодах.

Как говорит Камил: ”У нас с ним одинаковый уровень интеллигенции”. Не путайте с интеллектом. Мне интересно с ним. Умный мужик. Правда, у него абсолютно нет денег. Он стоит с протянутой рукой у местного Почтамта.

Пет решил заняться сексуальным бизнесом - стать проституткой. Узнал от словака и румына, что где-то на набережной есть кафе – тем, кому за сорок. Там собираются в возрасте, чуть за сорок, богатые дамы и клюют на молоденьких, светловолосых симпатичных мужчин, которые знают, за чем они туда пришли. Естественно, хорошо оплачивая работу.

Пет приоделся. Надел новые джинсы и ботинки, у него недавно был день рождения, круглая дата, и он решил себе сделать подарок. Взял у меня презервативы, которые я купил в автомате на старые фальшивые десять франков, так как нигде их, кроме уличного автомата, не принимали. Купил бутылку виски. Мы вышли из нашей клошарни и проводили его до румына, который тоже промышляет этим делом. В Marseille много румын и поляков, которые промышляют этим. Бизнес процветает.

Пет, к сожалению, в этот раз сильно напился, и у него ничего не получилось. Но он не отчаивается, надеется, что еще получится. Он блондин. А это здесь в диковинку, так как сами французы смуглые, не говоря о большей части населения города - арабах.

Я до этого не докатился. Вся наша компания, у всех, практически в свое время были любовницы, ржет надо мной, что я такой терпеливый, считая меня неполноценным и дико умным, так как я не забыл, что такое законы Ньютона, Бернулли, Паскаля и Кеплера.

Пет, по его словам, вообще не любит думать, он любит трахать. Валера - тот любит и то и другое, но никогда, как истинный бывший комсомольский работник, не перетруждается. Еще неделя в этом бреду.

То, что я видел во Франции, это не то, что видно обычно из окна туристического автобуса, не то, что нам в союзе рассказывали об этой стране, законодательнице мод и красоты.

Я в Латвии столько мусора на улице не видел, считая, что Ригу засрали. По улице Marseille просто пройти невозможно, везде дерьмо, и не только собачее. Мусора, как в большой помойной яме. И если хоть на один день уборщики улиц объявят забастовку, то из Marseille получится огромная гора из отходов и мусора.

Телевидение тоже “с приветом”. Каждый день сначала клуб Дороти показывает три сериала для дебилов, так как смеются за тебя уже за кадром. Потом поле чудес. И так каждый день. Крыша может поехать.

Я уже не говорю о том бюрократическо-похуистическом отношении французов ко всему. Если я расскажу, что видел, как писают, и сам писал, на стены везде и все и даже на дверь полицейского участка на вокзале – не поверят. Что сама полиция, отряд около пятидесяти человек после завершения удачной операции, орошала стены в порту на виду у прибывших пассажиров, правда, стоя спиной к ним – не поверят.

Что мужчина срал на одной из центральных площадей города, покуривая сигаретку, а все проходили мимо, как будто ничего не происходит, – не поверят.

Что женщина, цыганка, прямо на привокзальной площади Marseille Gare de Lyon задрала юбку, сняла трусы и пописала на клумбу - не поверят.

Что грязные, вонючие, вшивые клошары спокойно спят на улице, и на них никто не реагирует, как будто так надо, как будто их не существует - не поверят.

Это Франция. Это французский либеральный социализм. И когда об этом говоришь истинным французам, они очень сильно обижаются, как будто сами не видят, не замечают, или не хотят замечать, что происходит вокруг, что дерьмо и золото лежит на одной витрине. Меня это постоянно шокирует. Извините меня за чрезмерный всплеск эмоций. Я был в этом раю - в свободной капиталистической действительности, но я никогда не смогу к этому бардаку привыкнуть.

Marseille 20.02.93

Сегодня очередное воскресенье. Все идет по плану. Стало уже привычным, что я по воскресеньям хожу в маленькую православную церковь. Служба была на старорусском языке. Причастился первый раз за последние двадцать пять лет. В детстве моя бабушка каждую неделю водила меня в церковь. Но о Боге я вспомнил только здесь, на чужбине.

Узнал у Розы на счет поезда и оплаты проезда. За билет заплатит бюро S.O.S. Voyages. Если не знаешь, что это такое, не поймешь. Франция - это одно огромное бюро, в котором никто ничего не знает, но делает весьма строгий, деловой вид деятельности.

Звонил жене. Мы должны встретиться в Berlin. Я вроде все хорошо обдумал и спланировал. Конечно, все взволнованы и напряжены. Но все будет хорошо. Завтра начнется последняя неделя пребывания в этой стране.

Marseille 21.02.93

В Marseille начались мистрали. Это сильнейшие холодные ветры с сильными пылевыми бурями при ясной солнечной погоде. Они здесь в это время ежегодно. Дуют уже три дня. Иногда бывают такие сильные потоки ветра, что против ветра трудно передвигаться. Эти ветры продувают насквозь, несмотря на то, что на нас, как на капусте, сотня одежек. На море сильный шторм. Это очень красиво.

Я чуть простыл. Болит голова, насморк. В клошарне есть врачебный кабинет с врачем и медбратом. Я с ними познакомился еще после нашей удачной недели в Carry le Rouet , когда я во время морских процедур наступил на морского ежа. Медбрат, который очень похож на Кису Воробьянинова из знаменитой книги Ильфа и Петрова, выковыривал мне иголки при помощи пинцета и иглы от шприца. Когда, практически все было готово, через полчаса мучений и боли, пришел врач и помазал мне ногу какой-то мазью со словами “Они и так все, после этой мази, к завтрашнему утру вылезут “. Я, обливаясь от боли холодным потом, был обоим премного благодарен. В этот раз обошлось без мучений. Они дали мне какие-то таблетки. Думаю, к четвергу, ко дню выезда в Paris, поправлюсь.

Все остальное по-старому, если не считать того, что из камеры хранения в клошарне у меня украли кое-какие вещи.

Валера, зная погоду в Германии, подарил теплый свитер, украденный им еще в Германии. Володя - хорошие новые ботинки, украденные здесь в дорогом магазине. Меня готовят к отъезду. Я оставил им гитару, свой любимый походный рюкзак ”Ермак”, оставив себе всего лишь две сумки.

Marseille 22.02.93

Мистрали неожиданно закончились. Сегодня последняя ночь в марсельской клошарне. Завтра бурный день. Ночным скоростным поездом отправляюсь в Paris. Пету и Валере пришел вызов на Randezvous в Paris. Мне – нет, так как я послал все бумаги простым, а не заказным письмом. Но мне уже все равно. Они бегают, выбивая деньги на Paris, до сих пор неполученное пособие и нормальное жилье. Без жилья не дают денег, а без денег не найдешь жилья. Это замкнутый круг.

Пет все не оставляет свою затею с блядским кафе. Он был уже там два раза, но ничего пока у него из этого не получилось. Видно, придется забрать у него презервативы. Это конечно, шутка, пусть трахается, хоть какое-то удовлетворение от этой жизни. А я иду в душ смывать клошарскую грязь.

Marseille 24.02.93

Последний день в Marseille. И как-то жалко, привык я уже к этому городу. Если не замечать эту грязь, Marseille красивейший город. Белый город с черными чугунными решетками на балконах и чуть-чуть голубизна от голубого неба и теплого моря.

Что меня еще поразило в Marseille, так это открытая реклама всевозможных борделей. Тут такие вавы на стенных рекламных плакатах, ой-ой-ой. Правда, с ними борется какая то партия старушек девственниц. Заклеивают их своими лозунгами, но толку мало, так как эта реклама на всем, что еще пусто от рекламы.

Еще меня поразили смешанные туалеты. Это выглядит примерно так. Общий вход, вестибюль с умывальниками, зеркалами и кабинки. Если зашла женщина, значит на пару минут это кабинка женского туалета, мужчина - значит мужского. Как у нас в детском саду. Причем такие туалеты практически везде - и в учреждениях, и на улице.

С таким бардаком и бюрократией я вообще удивляюсь, как наши деды в 1812 году впустили их в Москву, а не замордовали их за пару часов еще на границе.

Я купил фотоаппарат. Наверное, слишком поздно, так как это нужно было сделать еще на Корсике. Красивые места. Жаль, не останется фотографий на память, но из памяти это не сотрется никогда. Я буду об этом вспоминать всю свою оставшуюся жизнь и надеюсь, меня как ”преступника”, всегда будет тянуть на ”место преступления”.

Фотоаппарат одноразовый. Но я советский человек и от меня все балдеют, когда я в очередной раз умудряюсь зарядить в него фотопленку. Постараюсь запечатлеть только красивое за то короткое время, что мне отведено здесь. А мусор и дерьмо везде одинаковое, разное только его количество.

Marseille 25.02.93

До отправления поезда чуть больше часа. Билет Marseille –Paris у меня уже в кармане. Настроение не очень. Устал. Устал скитаться.

В клошарне мы многим дали клички по каким-то визуальным признакам, так как истинных имен здешних обитателей не знали. Прощайте: мсье Директор, Коридорный, Пингвин, Бухгалтер, Молочник, Тренер, Кащей, Пингвиненок, Гомик, Киса, Доктор, Интеллигент, Прилизанный, Эстонец, Русский китаец, Убийца, Португалец, Чилиец, Андрэ, Активный, Тырсун, Джо Кукер-рокенролист, Вонючка, Пича, Боксер, Подлиза, Володя, Камил, Коля, Валера, Пет и все те, кого не вспомнил в этот час, но с кем провел долгие месяцы под одной крышей клошарни. Полгода приключений и ежедневная борьба за выживание, за место под солнцем. Поезд тронулся. 21:45 по местному времени. Прощай, а может быть до свидания, Marseille.

Marseille 25.02.93

Я в Paris. Пока на вокзале Gare de Lyon. Разобрался во всех его этажах. Первое дело - найти ночлег, ведь мне надо где-то переночевать около пяти дней. Адреса здешних клошарен раздобыл еще в Marseille. Второе бюро фирмы City Netz, на автобусе которой я собираюсь ехать в Германию. В информации на вокзале получил бесплатно карту Paris и узнал необходимый мне маршрут.

Погода сырая и даже морозная. Намного холоднее, чем в Marseille. Вещи пока оставил в камере хранения прямо на вокзале, взяв с собой самое необходимое, запаковав все в мою любимую, пока еще приличную сумку и потеплее оделся. Купил, так как воровать уже противно, банку дешевой суповой фасоли на завтрак и обед. Ужинать, надеюсь, буду в новой клошарне. Время предостаточно. В путь.

Paris 26.02.93

В Paris холодно. Идет промозглый дождь. Такое ощущение, что попал в Лондон.

Вчера, довольно спокойно, купил билет на местный студенческий автобус до Berlin. Я немного боялся всякого рода дознаний: кто я, и что мне надо. Думал, что вместо паспорта, конечно же, советского, так как другим не обзавелся, хотя за деньги в клошарне можно было купить любой, покажу водительское удостоверение. На западе оно действительно, как удостоверение личности. Что бы сэкономить около ста франков, подделал в моих автомобильных правах год рождения с 1964 на 1967, сойдя теперь, конечно по возрасту, на студента. Старался много не болтать, отвечать коротко и ясно. К счастью, никаких проверок и дополнительных вопросов не было. Плати и езжай!

А вот с ночлежкой не повезло. В клошарне Armie de solut, расположенной на плавучих понтонах и в старых, отслуживших свое время речных пароходиках прямо на реке Сена вдоль набережной, - комплект, то есть все занято в это холодное, зимнее время. Других клошарен, проколесив по всем оставшимся адресам, я не нашел. Спросить не у кого. Никто ничего не знает.

Прошел вчера по улицам Paris более двадцати километров, обойдя весь центр и его окрестности, и к вечеру не мог ступить ни шагу. Мои ноги опухли и на пальцах выросли огромные мозоли. Город очень красивый, с огромными широкими улицами и бульварами. На месте старой Бастилии огромный театр. Несмотря на холодную погоду, повсюду открыты уличные летние кафе, пользующиеся большим спросом не только у местных жителей, но и огромной части приезжих и туристов. Люди, здесь на севере, тоже другие и сильно отличаются от южан. Меньше арабской и больше местной, французской крови. И одеты все как- то по-другому, более празднично, что ли. Однако клошар хватает и здесь.

Спать пришлось на вокзале прямо в зале ожидания на скамейке. Местная полиция гоняет клошар, разрешая оставаться на вокзале на ночь только тем, у кого есть билеты на поезд. Меня спас мой старый уже недействительный билет, так как ни кто не удосужился проверить, что на нем вчерашнее число и маршрут из Marseille в Paris.

Жутко холодно. Страшные сквозняки. Промерз до костей. Одел на себя все, что можно было на себя надеть. Классно работает местная, вокзальная камера хранения: для того, что бы положить свои вещи, необходимо бросить тридцать сантимов, и для того, чтобы их достать, нужно еще бросить тридцать сантимов. Причем никаких, по этому поводу, письменных указаний нет. Четко работают. Но это Франция. Я к этому уже привык.

Естественно, не выспался. Пару раз за ночь искал здесь же на вокзале и в подземном метро какой-нибудь уголок потеплее, но ничего не нашел. Это первая ночь, а впереди еще три. Если вокзал на ночь закроют и всех выгонят, а его открывают только когда морозы и пару клошар замерзнет где-нибудь на улице, будет совсем плохо.

Вчера, при этой собачьей погоде, промок под дождем до последней нитки. Сегодня опять дождь. Ноги гудят еще со вчерашнего. Сегодня, здесь же на вокзале, усиленно искал место бедующего ночлега, обшарив все закоулки и подсобки. Пока ничего подходящего не нашел. Все просматривается камерами. Не хватало еще напоследок в полицию загреметь. Будет солнце, прошатнусь по Paris, а нет, так и черт с ним. Но солнце должно быть.

Paris 27.02.93

Ночь прошла неспокойно. Сначала спал на вокзале. Около часа ночи вокзал закрыли и всех бездомных и безбилетных, старый трюк с марсельским билетом уже не прошел - видно примелькался я уже здесь, выгнали на улицу. Пошатавшись по привокзальным улицам, около половины третьего ночи залез в вагон скоростного поезда TGV, стоящего, как и многие другие, в тупике местного депо, и до шести утра спал как белый человек, правда без простыней и отопления, но на мягком ложе со свободно вытянутыми ногами. И чего я раньше не вспомнил этот наш старый испытанный способ ночлега?

Еще ночью, прямо в поезде, благо вода хоть и холодная, но есть всегда, умылся, побрился, почистил зубы, вот только не выпил чашечку кофе и не выкурил утреннюю сигару. А спать в вагоне - класс по сравнению со скамейкой на продуваемом со всех сторон вокзале. Сейчас в раздумьях, или гулять по Paris, или оставить эту процедуру на завтра, так за эти дни окончательно стер все ноги.

В Paris утро. Солнце, наконец-то, выглянуло из-за плотных серых туч. Холодно, ниже нуля.

Обежал, в очередной раз, центр Paris. Ноги отказываются слушаться, таких мозолей во всем Paris не найдешь. Очень хочется жрать. Два дня не хотел, а вот теперь проснулся аппетит. Свободных денег хватит на два багета. Надо экономить. Еще два дня, черт бы их побрал. Холодно. Попутно ищу место ночлега.

Присмотрел один подвал в богатом пятиэтажном доме. К сожалению, для меня и к счастью для местных жителей, все парадные двери во всех домах закрываются на ключ. В этом доме приемная адвоката, так что двери до восьми часов вечера открыты. На ночь и, вероятно, на выходные все будет закрыто.

Подвал теплый. Здесь кто-то уже до меня жил, судя по куче мусора и грязному топчану на полу в углу. Свет включать нельзя, так как окно из подвала выходит прямо на лестничную клетку, и меня могут заметить. По поводу соседей - всевозможной живности сказать пока ничего не могу, но они здесь, безусловно, водятся. После долгих колебаний я оставил эту затею - слишком рискованно и ненадежно.

Посетил еще пару вокзалов, но ничего подходящего для себя не нашел. Буду спать в вагонах на старом вокзале. И чего мне все не хватает? Такой сервис!

Последний раз позвонил в Ригу. Надо все точно обговорить относительно Berlin. Вроде все идет по плану. Отступать уже некогда, да и некуда.

Paris 28.02.93

Сегодня первый день весны. В Paris солнечно, но холодно. На мне три свитера и все равно холод пробирает до костей. Спал, уже как обычно, где-то около пяти часов в вагоне поезда. Уже знаю кое-какие лазейки в Paris.

Умываюсь и все остальное, а здесь так же, как и везде, все платное, в поездах, которые готовы к отправлению. Их пригоняют из депо на вокзал заранее. Стоянка обычно полчаса.

Заходишь, как шеф. Билеты проверяют уже в пути. Никаких проводников нет. Точнее, есть пара на целый поезд. Посидел пять минут. Сделал выражение лица, что приспичило очень. Пошел в туалет. А он чистенький, готовый принять своих посетителей, прямо ждет тебя. Сделал все свои дела и до свидания. Бесплатный сервис и уже теплая вода. Если бы еще так и пожрать где-нибудь можно было бы!

Сегодня очередная прогулка по маленьким улицам старого Paris.

В который раз убедился в красоте Paris, посетив Елисейские поля с Триумфальной аркой, посидев в Люксембургском саду, пошатавшись возле Эйфелевой башни и Лувра. Где я только не был. Глядя на карту, не осталось того места, где не ступала моя нога.

Красивый город, очень напоминающий наш Питер. Относительно чистый, не считая Монматр, где возле латвийского посольства вдоль всего бульвара стояли патрульные машины карабинеров. Вероятно, была демонстрация, и демонстранты не очень заботились о чистоте местных улиц.

Дома преимущественно белые с черными балконными решетками и все окна со ставнями. Люди, как я уже писал, больше, чем в Marseille, похожи на европейцев. Много детей, сейчас у них очередные каникулы, туристов. Вообщем, суматоха огромного, богатого, старого города.

Paris 1.03.93

Ночью произошло ЧП. Я не могу без приключений. Около половины третьего ночи меня повязали жандармы с собаками, когда я, никого не беспокоя, мирно спал в “теплом“ вагоне поезда. Они патрулировали вокзальные окрестности и собаки, вероятно, учуяли меня, спящего в вагоне.

Все произошло достаточно молниеносно. Жандармы влетели ко мне в купе. Я вскочил спросонья, как ошпаренный, не понимая, что произошло. Овчарки, размером с теленка, сильно “волновались“ и мой рефлекс подсказал мне: “Лицом к окну, ноги на ширине плеч, руки за голову!“ К счастью я не террорист, не сутенер и не продавец наркотиков или оружия. Жандармы, убедившись в этом, отпустили меня, проводив досыпать на холодный вокзал. Но собачки при этом были очень не довольны. Они, вероятно, не ужинали и были весьма огорчены таким решением жандармов.

Досыпать пришлось на холодном вокзале на жесткой деревянной скамейке, подложив под голову холодную и жесткую сумку, привязав ее как обычно к руке, чтобы какой-нибудь добряк ночью ее не спер. Романтика.

День прошел как обычно. Прогулки на свежем воздухе помогают убить время. Больше делать нечего. Вечером в путь в очередную неизвестность. Я полгода не видел родных. Думаю о встрече. Что принесет, уже не только мне, а и всей моей семье, Будущее?

Paris 2.03.93

За окном автобуса, несущего меня в очередную неизвестность, ночь. На часах час пятьдесят семь. Мы только что пересекли границу. Никто ничего не проверял и не спрашивал. Как это уже привычно. Я в Германии.

Прощай Франция, страна в которой осталась небольшая частичка меня, в которой я прожил еще одно мгновение своей жизни.

5 км западнее Saarbrücken 3.03.93

Послесловие

Для многих Ваше прочитанное покажется весьма банальным, но ведь это только дневник - всплеск эмоций. Я не ставил себе цели написать что-то необычное. Это просто жизнь, скорее еще одно ее мгновение, переходящее в вечность.

Я благодарен Вам за Ваше терпение.

Люди, как я уже писал, больше, чем в Marseille, похожи на европейцев

Der war gut.... ))))))))))))

Теперь Париж выглядит так, как Марсель 30 лет назад.

отличное повествование. И радует, что закончилось все хорошо 👍

Жаль, что закончилась эта страница жизни))

Капитан!! А, вот, ты написал, что возвращался во Францию, потом..а что почувствовал? Есть дневниковые воспоминания этого периода?

на фото Пэт, Миша, Серж и я. Антон фотографирует.

Да, Францию люблю, Изучаю язык. Непонимаю почему я тогда говорил по английски.

Люблю ездить на машине по Франции. До марселя и на Корсику.

Судьба решила так:

Миша вернулся в Ригу и начал заниматься контрабандой черной икры во Францию.

Пока не попался и отсидел 9 месяцев в тюрьме в Orange.

Сейчас живет в Шотландии.

Антон и Серж еще были на Корсике на заработках.

Антон вернулся домой где сейчас и живет.

Серж поехав второй раз в 2004 году пропал. Но его видели потом под мостом с клошарами в Париже.

Я его пытался, по просьбе его дочереj, в 2015 году найти. Но без результатно.

Пэт тоже вернулся в Ригу. Сейчас работает, по словам Миши, в Германии на стройках.

Я встретился с женой и дочкой в Берлине. Доехав до Дортмунда сдались на Азюль.

Но это уже другая история.

Есть дневниковые воспоминания этого периода?

Дневников больше не писал

На фотографиях вы не похожи на бомжей)) вполне упитанные и чистенькие))

я представляла, что одежда в лохмотьях, борода до пояса..

Но всё равно, очень интересно было читать. Действительно хороший слог.

Пэт это блондин на фото, а Вы между двумя матёрыми мужиками? Вы были рисковый и отважный, наверное 90-е научили быть такими нас всех, кто достиг тогда уже сознательного возраста. Было очень интересно и жалко что кончился рассказ.

вы не похожи на бомжей

Так это начало "приключений"

В конце такое фотокак бы уже не могло состояться.

🙄

Начала рассказывать детю. Тоже ждёт продолжения.

Спасибо, что поделились. 👍

Ни в коем случае не банально. Лично мне было очень интересно. 👍

Большое спасибо вам что поделились с нами историей из вашей жизни , было очень приятно почитать

Надеюсь на продолжение 😎 я скажу больше жду с нетерпением, ведь в Германии без приключений тоже не обошлось (возможно) 😎

Nадеюсь, фамилии в мемуарах выдуманные? А то решит кто нибудь из персонажей в президенты баллотироваться, а конкуренты раскопают, что он использовал рабский труд нелегалов...

Ничё, что это было 30 лет назад? 🤣

Снимаю шляпу, написано просто замечательно и рельефно. И такой опыт действительно запоминается на всю жизнь - будет что вспомнить в старости. Большое спасибо, что поделились своей историей! Было бы интересно узнать, как сложилась Ваша жизнь в Германии.

смелые люди, кто так прорывался.

Бесспорно - смелые. Нужно обладать большой долей авантюризма в характере, чтобы пойти на подобное испытание и при этом не сломаться, не дрогнуть внутри. Но мне кажется, здесь мотивация была изначально как-то выбраться из нищиты, возникшей у многих наших людей в начале 90-х на сломе эпох.Кому-то удалось это сделать с минимальными потерями, кто-то пошёл на сделку с совестью, кто-то вообще был перемолот мясорубкой того времени, спился, сторчался, пропал... Поэтому так интересно читать такую непростую, но яркую на события историю из жизни конкретного человека.

поэтому я и применила слово прорывался.

Тогда многие прорывались. И мои знакомые тоже.

НП

И как много можно узнать о самом себе.

Без всяких "бы"

С абсолютной честностью.

И как много можно узнать о самом себе.

Без всяких "бы"

С абсолютной честностью.

Это да. Автор вначале познал обратную сторону жизни заграницей а потом уже попросил Азюль. Он мог бы, наверное, сразу попросить Азюль в Германии без полугода бомжевания ?

Но тогда он не написал бы этого интересного повествования.

Достаточно драматично у автора получилось. Мои знакомые , ездившие регулярно за авто, время от времени оставались в гкрмании на какие нить яблоки. У них без драматизма все обошлось.

Нп

Жизнь цмклична.. я часто замечаю повторение каких то ситуаций. С этим дневником.... Когда то у меня был роман с курсантом, летное. Перед выпуском, когда обычно все женятся, он мне принес свой дневник, типа, чтоб полная честность и открытость. А я читала, стихи, рисунки, и .... понимала, что дневник написан специально для меня. Мне это подтвердил и его друг. Вот такая честность...

С этим дневником у меня такое же ощущение. В нем нет честности.

Хотя читать было интересно.).

Речь не о честности/нечестности дневника.

А о познании самого себя. В нестандартных ситуациях. В действительности, а не "как бы я поступил, если бы"

по самой ситуации - да.

А о познании самого себя. В нестандартных ситуациях. В действительности, а не "как бы я поступил, если бы"

Тем более когда не знаешь языка а кушать что то надо. Конечно, соображать начнёшь с удвоенной энергией.

Мои знакомые , ездившие регулярно за авто, время от времени оставались в гкрмании на какие нить яблоки.
У них без драматизма все обошлось.

Я сам ездил за машинами, причём совершенно один. Первый раз поспрашивал у знакомых, где там авторынки. Ага, Hannover. Сделал визу, купил билет и приехал. Взял машину и приехал обратно. На все ушло меньше недели. Интересно было очень, но драматизма не было. Куча новых впечатлений, знакомых.

Типа турпоездки с лёгкими элементами экстрима. Жалко не вёл дневники, может сейчас тоже бы с интересом перечитал.

но драматизма не было

вот этого безумства, хотите сказать? без плана, без средств. слошное "авось" или до такой степени безысходность...

Я всегда с визой ездил и с некоторым запасом денег. Поэтому драматизма то и не ощутил. Потом в августе 98г поехал просто за машиной одному знакомому. И в процессе созрела мысль переехать. Вернулся домой, подучил ещё немецкий полгодика на курсах. Закинул объявление на stellenmarkt.de

В конце апреля 99г приехал на собеседование и после него поехал в посольство с контрактом на работу, получил визу и 2 августа 99г вышел уже здесь на работу. То есть стаж не прерывался. Авантюризм присутствовал, драматизма не было.

Он мог бы, наверное, сразу попросить Азюль в Германии без полугода бомжевания ?

Попросить мог бы, но не получить. Начиная с 1992 года выходцам из бывшего СССР азюль не давали. Иногда давали дульдунг, например беженцам из Карабаха и дезертирам из частей ГСВГ.

но ведь сдались потом вместе с женой. В Гамбурге вроде. Значит что то давали

Ты же знаешь, что здесь в редчайших случаях кого либо обратно отправляют. К тому же народ из Прибалтики задолго до вступления в ЕС получил возможность легально работать в ЕС.

ТС с женой тогда достаточно молоды были, могли и в студенты записаться.

Попросить мог бы, но не получить. Начиная с 1992 года выходцам из бывшего СССР азюль не давали.

Мне в 1996 г один дядя рассказывал такую историю. Он служил в украинской армии, майор, десантник. И его хотели задвинуть в Чечню воевать против русских. Он договаривается с дальнобойщиком. Тот прячет его где то в своей фуре и таким образом доставляет в Берлин. Там он одевает военную форму и идёт сдаваться со своей историей. И в конце концов получает Asyl. Правда или ложь?

На фотографиях вы не похожи на бомжей)) вполне упитанные и чистенькие))

Пэт это блондин на фото,

Да, Пет блондин курносый.

Nадеюсь, фамилии в мемуарах выдуманные?

нет, все пригинальные

Это да. Автор вначале познал обратную сторону жизни заграницей а потом уже попросил Азюль. Он мог бы, наверное, сразу попросить Азюль в Германии без полугода бомжевания ?

я был серой овечкой.

Компания хотела продать коммандирские часа по "лимону". У них было гдето 150 штук.

И наладить канал сбыта онных.

Или поработаль пару месяцев в Голландии в горажах.

Но все обломилось.

но ведь сдались потом вместе с женой. В Гамбурге вроде. Значит что то давали

Hannover.

давали, но не признавали. Нас два раза выдворяли из Германии.

Хотя я нашел "работу" уже через три месяца.

И дипломы признали.

Но в итоге мы доказали, что унас нет гражданства никакой страны и нас можно только в море.

Потом Duldung. Нормальный Arbeitserlaubnis....

Сейчас все прима!

ясно. Ну, молодцы! Все получилось!

На фотографиях вы не похожи на бомжей)) вполне упитанные и чистенькие))я представляла, что одежда в лохмотьях, борода до пояса..

Мы старались все таки за собой следить. Мылись и стирались в клошарне.

Мыться можно еще было у арабов.

Самых запущенных практичесли не пускали в клошарню.

А вот в столовую матери Терезы всех.

Я писал как один такой, по моему, на рождество всю курицу со стола по корманам распихал.

Остались без деликатесов.

Он же сидел возле фонтана и отрывал от себя всякую живность.

А, было холодно.

я , чисто по человечески раз за тебя, что тебе удалось после пережитого встать на ноги и не спится как это бывало со многими .

я , чисто по человечески раз за тебя, что тебе удалось после пережитого встать на ноги и не спится как это бывало со многими .

вот Сержа нашёл.

Ну, на 99,99 % похож на него.

Мне интересно, а куда вы прятали заработанные деньги? Стрёмно было оставлять где-нибудь, могли же и украсть.

Всегда носили на себе ?))

👍

Мне интересно, а куда вы прятали заработанные деньги? Стрёмно было оставлять где-нибудь, могли же и украсть.Всегда носили на себе ?))

да, всегда при себе.

В некоротых случаях хорошо спрятаны.

Хотя у Мимиля дома все куртки висели на осной вешалке.

Знаю одно человека , он после того как его обчистили в близлежащем парке нычки делал. В итоге за два года скитаний 18 тысяч в Украину ( до войны) увёз. Уважаю людей, которые не смотря на трудности идут к своей цели!!!

Заметьте, никто не запостил про свои первые годы эмиграции. 🙂

а для чего ?

Это ведь была его ветка , его история жизни . Зачем мешать человеку , я с удовольствием читал 👍

У меня было действительно всё как в теплице , по сравнению с многим .

Я как говорится с корабля на бал , а потом снова на корабль 😎

97 год , где-то на просторах Германии и уже под немецким флагом

а для чего ?Это ведь была его ветка , его история жизни . Зачем мешать человеку , я с удовольствием читал

Поддерживаю.

С огромным удовольствием почитал так редко появляющийся в Тусовке замечательный материал. Читал и перечитывал несколько раз.

Автору — большой респект и искренне спасибо. Вот не знаю, этично ли будет по отношению к нему, менять тему.

Рассказать о собственных первых годах мог бы. Но, конечно на фоне прочитанного, это всё меркнет и вряд ли будет интересно. Кроме того — самые яркие события в жизни для меня начались через 2 года после эмиграции.

Прочитал на одном дыхании!

Здорово!

Можно даже отправить в какой-нибудь литературный журнал!

97 год , где-то на просторах Германии и уже под немецким флагом

Отличная работа. Свежий речной воздух, отличные виды. За такую надо ещё доплачивать 👍😀

👍 только имена изменить

пока молодой и без семьи то очень даже мило ,

Ну или когда холостой по жизни.

А когда семья то безпонтово. Мы в первый год совместной жизни с женой всю Германию вдоль и поперёк из ходили так на пароходе . Мозель , Рейн, Мейн, Некер.

Мы просыпалась в Амстердаме, а спать ложились в Антверпене. Уже через пару дней мы были в Вюрцбурге или Кохеме.

После домашней жизни Латвии моей жене было очень интересно. В то время весь мир был открыт для нас .

Хотя он и сейчас для нас открыт 😎

Молодые, красивые. 👍

четверть века тому назад все такие были 😉

Оказывается наших тут дофига.

Герцог, я , Самурай, Капитан Кобра, кто-то ещё из дам.

буковмногонечитал...

Это потому что у тебя голова не для читать сляпана, а чтоб ей есть.. ))

Это потому что у тебя голова не для читать сляпана, а чтоб ей есть.. ))

Кто то не хочет грузить свою голову чужими проблемами а просто смотреть красивые картинки.

чтоб ей есть.. ))

Факт...а ты чем ешь?..

Я питаюсь духом..

Головой только водку потребляю... ))

Головой только водку потребляю... ))

Не ну если настолько глобально мыслить ,то я тоже ещё и водку головой потребляю...

А как закуску?..