Луч надежды (Воспоминание о Франции 1992-93)
Прошла удачная неделя. Со вторника мы работали у Klimoff. Это семья потомков бывших русских эмигрантов. Глава семьи Alexandre ученый рентгенолог фирмы Simens. Потомок русских донских казаков. Говорит свободно по-русски и по-английски и, естественно, по-французски. Супруга Annick, француженка, но говорит по-русски, по-английски, и, естественно, на родном французском, языках. В семье три ребенка, все девочки. Старшая Marina семь лет. Очень тихая, деловая, рассудительная девочка. Средняя Eugenie - пять с половиной. Шумная, озорная, веселая. И по возрасту и по характеру похожа на мою дочь, даже гримаски те же. Самая маленькая в семье Svetlana. Ей всего шестнадцать месяцев. Фамилия арендует дом-виллу недалеко от моря и подальше от городской суеты. Две машины, как и положено, одна для жены и вторая фамильная, на ней ездит сам хозяин. Семья собирается вскоре переехать в Paris, где до переезда в Carry le Rouet они проживали.
Очень хорошо к нам относились, как к родным соотечественникам. Мы работали, кушали и ночевали у них. Хозяин познакомил меня с работой на его персональном компьютере Macintosh. Он стоит у него прямо в спальне, так как место для бюро не предусмотрено. Неплохая штука после наших БК-0010 с шестнадцатью килобайт памятью. Дети, не умея читать и писать, его уже освоили.
На территории мы проделали довольно большую и хорошую работу. Все вокруг дома блестит, как к приезду президента. Рядом много больших и богатых вилл с бассейнами и пальмами. Мы, по настоянию хозяина, прикидывались студентами из одного западного университета, решившими немного подработать у одного из богатых французов. Ни кто не хотел неприятностей.
Так как родители постоянно работают, он инженер, она учительница, в семье есть гувернантка - молоденькая студентка заочница Caroline Pellegrino. Немного подрабатывает. Нянчит детей, готовит, убирает, когда родители на работе или просто заняты. Через нее мы вышли еще на одну работу. Опять уборка территории.
Caroline живет с матерью и сестрой в огромном доме с огромной территорией в том же городке Carry le Rouet . Нянчат еще трех детей - фамильный детский сад. Отец с ними не живет. Но Caroline поддерживает с ним хорошие отношения. Часто ездит к отцу в гости. Он имеет небольшую частную оптику в Marseille.
Два дня работали у подруг Caroline. У одной делали небольшую стенку из бетонных блоков между домом и садом и небольшую бетонную лестницу. Раствор месили сами по моему рецепту, еще прочтенному мною в Риге в одной умной книжке по строительству персонального дома. Нас кормили и поили пивом, что никак не сказывалось на качестве работ. Нашей работой, за довольно небольшие деньги по местным меркам, все были, конечно, довольны. Да и у нас что-то появилось, хотя бы на клошарню.
Подруге Caroline сажали деревья и кусты. Она немного говорит по-польски. Пет был в восторге. Земля ужасная, как и везде на юге. Глина и камни, но нет колючек. Это радует. Как всегда, нашей работой все были довольны.
У двух других стригли траву, чистили территорию. Отношение к нам было просто дружеское. У последней, после прихода с работы, ее муж оценил нашу работу на славу. За что выпили по стаканчику хорошего виски со льдом и немного побазарили о жизни.
Во владениях семьи Pellegrino стригли деревья, делали зеленую ограду. Вылизали территорию. Немного помогли по дому. Разговаривали, конечно, по-английски. Хорошая для меня практика. Caroline и мама свободно говорят по-английски, хотя сами итальянского, может быть корсиканского, происхождения. Ночевали здесь же в доме Pellegrino, в комнате для гостей. Мне понравилось здесь. Немного шумно, но как-то по домашнему. На обед хозяйка нас спросила: ”Вы едите пасту?” Мы все едим мягкое, пюреобразное, то, что можно мазать. Паста по-французски оказалось просто обычными длинными макаронами с подливой. Наше коронное корсиканское блюдо. После нам предложили бифштекс с кровью. Я в первые ел сырое, жуть, на очень горячем огне сверху обжаренное, сочное говяжье мясо, приправленное грубо помолотым черным перцем. Было фантастически вкусно. На десерт подали деревянный поднос с различными благоухающими сырами. Традиционное французское гостеприимство и этикет - после обеда подают красное вино и поднос с различными сырами. Я полюбил этот колорит. Вероятно, будет еще работа.
Все, у кого мы работали, надавали нам различных second hand вещей. У меня целый гардероб: костюм, пиджак, белые штаны, две рубашки, ботинки.
Скоро все это кончится. Как-то было все породному, по-дружески. Просто не хочется уезжать. Прибавилось хорошего настроения и на двести долларов деньжат.
Жена с дочкой, вероятно, смогут выбраться не раньше конца февраля. С Германией тянуть нельзя. Времена меняются, нужно не опоздать - вскочить хотя бы в последний вагон отходящего поезда.
Carry le Rouet 09.02.93
Закончилась очередная неделя. Мы работали еще два дня. Получилось все просто великолепно. Все, и мы тоже, обалдели, как все красиво и очень просто получилось. В обед, после работы, ходили к морю. На улице середина февраля. Я искупался, ведь нельзя не искупаться, если рядом настоящее средиземное море, а ты на него только через очки и смотрел-то. Немного не удачно. В море я наступил на морского ежа, здесь все дно усыпано различной живностью, и он всадил мне в подошву ступни много болезненных, в полсантиметра размером, иголок. Вытащить сразу все, ковыряя подошву английской булавкой, я их не смог. Вторую половину дня делали теплицу и корчевали деревья в очередном огороде.
Вечером вместе с Caroline поехали на ее машине в Marseille. Мы в клошарню, она к своему отцу. Два раза в неделю Caroline посещает английскую школу в Marseille и живет у него.
Ее отец, по просьбе Caroline, сделал мне бесплатно новые очки, так как мои от скитаний и тяжелой физической работы почти поломались. Новые очки на мне смотрятся хорошо, солидно. Очки на западе весьма дорогая вещь. Такие, как теперь у меня, стоят около шестисот франков. Есть, конечно, и подороже, в несколько тысяч. Вещь для таких слепых, как я, просто незаменимая, а это разорение.
В воскресенье, в очередной раз, были на блошином рынке. Но не как покупатели, а как продавцы. Продали на сто франков кое-каких вещей из нашего последнего гардероба, разгрузив свои сумки. Готовлюсь к походу в очередную неизвестность. Еще, вероятно, пару недель буду в Marseille.
Мы получили письмо от Саши Филипения, который уехал сдаваться в Германию, не найдя счастья здесь в Marseille. Письма можно писать на адрес клошарни или клуба S.A.R.A. У него пока получилось все отлично. Он в городе Mannheim. Хотя, пишет, что уже поздновато, но намного лучше, чем в этой дыре, где мы сейчас обитаем.
Я круто настроен на Германию, информация есть. Я сложен на какие-то ни было перемены, повороты. Но если уж решил, то все. Я же бык по гороскопу.
В клошарню приехал один румын. Через Валеру я узнал, что там, в Германии, сейчас тоже не сладко. Европа закрывается, познав поляков, словаков, румын и прочий бывший социалистический лагерь.
Роза, спасибо ей, обещала помочь с бесплатными билетами через какую то благотворительную организацию до Paris. Там пару дней пошараеблюсь. Узнал адреса парижских клошарен. Надеюсь, через границу пройду без проблем. А там Берлин, но это еще через две недели.
Marseille 15.02.93
Протянулась еще одна монотонная неделя. Глобальных изменений в моей жизни за этот период не произошло. Живу в клошарне. Жду и готовлюсь к отъезду в Германию. Сведения, добытые из разных источников, весьма противоречивые. Из Голандии вернулся Володя. Он там просил политическое убежище, но ему ничего не дали. Он, оказывается, не только сильно религиозный человек, но и вор профессионал. Рассказывал, что по слухам, Германия, да и вся Европа, закрывает въезд для беженцев. Но Саша прислал письмо, что сдался на Азюль без особых трудностей. Как бы не было поздно.
В клошарне я познакомился с одним чехом по имени Камил. Он приехал совсем недавно. Доктор наук, физик ядерщик. Что-то произошло на атомной электростанции, где он работал, и он, не дожидаясь худшего, вовремя смотался во Францию. Мечтает махнуть за океан в Америку. Ведь умные умы везде нужны, особенно, если их там ждут. Румыны промышляют бизнесом, перевозя страждущих за определенную плату за океан в морских контейнерах. Но это рискованно. Можно не доплыть, просто умереть с голоду или задохнуться. Потерять кучу денег, хотя для рискующего это будет уже все равно.
Мы с ним, от нечего делать, в новом арабском клубе для бездомных недалеко от нашей клошарни, тренируем наши интеллектуальные мозги. Решаем простенькие задачи по физике, астрономии, математике. Он очень умный мужик, жаль, что завяз так глубоко. Я только сейчас, на простых примерах, понял суть теории относительности Эйнштейна. Наши друзья и просто товарищи по несчастью смотрят на нас как на идиотов, у которых от заграницы и скитаний крыша поехала. Мы стоим в этом арабском клубе, так как мест сесть практически нет, и пишем что- то на обложках французских местных журналов, доказывая какие-то формулы и споря о том, что не только местным, но даже моим компаньонам незнакомо. Он, естественно, неплохо говорит по-английски. Если я его не понимаю, мы переходим на русский или чешский. Языки, оказывается, очень похожи.
Сюда приходят такие же бедолаги, но не французы, а арабы и славяне из нашей общей обители. Здесь можно бесплатно помыться, выпить чашечку дешевого арабского кофе и немножко забыться о своих повседневных бедах и невзгодах.
Как говорит Камил: ”У нас с ним одинаковый уровень интеллигенции”. Не путайте с интеллектом. Мне интересно с ним. Умный мужик. Правда, у него абсолютно нет денег. Он стоит с протянутой рукой у местного Почтамта.
Пет решил заняться сексуальным бизнесом - стать проституткой. Узнал от словака и румына, что где-то на набережной есть кафе – тем, кому за сорок. Там собираются в возрасте, чуть за сорок, богатые дамы и клюют на молоденьких, светловолосых симпатичных мужчин, которые знают, за чем они туда пришли. Естественно, хорошо оплачивая работу.
Пет приоделся. Надел новые джинсы и ботинки, у него недавно был день рождения, круглая дата, и он решил себе сделать подарок. Взял у меня презервативы, которые я купил в автомате на старые фальшивые десять франков, так как нигде их, кроме уличного автомата, не принимали. Купил бутылку виски. Мы вышли из нашей клошарни и проводили его до румына, который тоже промышляет этим делом. В Marseille много румын и поляков, которые промышляют этим. Бизнес процветает.
Пет, к сожалению, в этот раз сильно напился, и у него ничего не получилось. Но он не отчаивается, надеется, что еще получится. Он блондин. А это здесь в диковинку, так как сами французы смуглые, не говоря о большей части населения города - арабах.
Я до этого не докатился. Вся наша компания, у всех, практически в свое время были любовницы, ржет надо мной, что я такой терпеливый, считая меня неполноценным и дико умным, так как я не забыл, что такое законы Ньютона, Бернулли, Паскаля и Кеплера.
Пет, по его словам, вообще не любит думать, он любит трахать. Валера - тот любит и то и другое, но никогда, как истинный бывший комсомольский работник, не перетруждается. Еще неделя в этом бреду.
То, что я видел во Франции, это не то, что видно обычно из окна туристического автобуса, не то, что нам в союзе рассказывали об этой стране, законодательнице мод и красоты.
Я в Латвии столько мусора на улице не видел, считая, что Ригу засрали. По улице Marseille просто пройти невозможно, везде дерьмо, и не только собачее. Мусора, как в большой помойной яме. И если хоть на один день уборщики улиц объявят забастовку, то из Marseille получится огромная гора из отходов и мусора.
Телевидение тоже “с приветом”. Каждый день сначала клуб Дороти показывает три сериала для дебилов, так как смеются за тебя уже за кадром. Потом поле чудес. И так каждый день. Крыша может поехать.
Я уже не говорю о том бюрократическо-похуистическом отношении французов ко всему. Если я расскажу, что видел, как писают, и сам писал, на стены везде и все и даже на дверь полицейского участка на вокзале – не поверят. Что сама полиция, отряд около пятидесяти человек после завершения удачной операции, орошала стены в порту на виду у прибывших пассажиров, правда, стоя спиной к ним – не поверят.
Что мужчина срал на одной из центральных площадей города, покуривая сигаретку, а все проходили мимо, как будто ничего не происходит, – не поверят.
Что женщина, цыганка, прямо на привокзальной площади Marseille Gare de Lyon задрала юбку, сняла трусы и пописала на клумбу - не поверят.
Что грязные, вонючие, вшивые клошары спокойно спят на улице, и на них никто не реагирует, как будто так надо, как будто их не существует - не поверят.
Это Франция. Это французский либеральный социализм. И когда об этом говоришь истинным французам, они очень сильно обижаются, как будто сами не видят, не замечают, или не хотят замечать, что происходит вокруг, что дерьмо и золото лежит на одной витрине. Меня это постоянно шокирует. Извините меня за чрезмерный всплеск эмоций. Я был в этом раю - в свободной капиталистической действительности, но я никогда не смогу к этому бардаку привыкнуть.
Marseille 20.02.93
Сегодня очередное воскресенье. Все идет по плану. Стало уже привычным, что я по воскресеньям хожу в маленькую православную церковь. Служба была на старорусском языке. Причастился первый раз за последние двадцать пять лет. В детстве моя бабушка каждую неделю водила меня в церковь. Но о Боге я вспомнил только здесь, на чужбине.
Узнал у Розы на счет поезда и оплаты проезда. За билет заплатит бюро S.O.S. Voyages. Если не знаешь, что это такое, не поймешь. Франция - это одно огромное бюро, в котором никто ничего не знает, но делает весьма строгий, деловой вид деятельности.
Звонил жене. Мы должны встретиться в Berlin. Я вроде все хорошо обдумал и спланировал. Конечно, все взволнованы и напряжены. Но все будет хорошо. Завтра начнется последняя неделя пребывания в этой стране.
Marseille 21.02.93
В Marseille начались мистрали. Это сильнейшие холодные ветры с сильными пылевыми бурями при ясной солнечной погоде. Они здесь в это время ежегодно. Дуют уже три дня. Иногда бывают такие сильные потоки ветра, что против ветра трудно передвигаться. Эти ветры продувают насквозь, несмотря на то, что на нас, как на капусте, сотня одежек. На море сильный шторм. Это очень красиво.
Я чуть простыл. Болит голова, насморк. В клошарне есть врачебный кабинет с врачем и медбратом. Я с ними познакомился еще после нашей удачной недели в Carry le Rouet , когда я во время морских процедур наступил на морского ежа. Медбрат, который очень похож на Кису Воробьянинова из знаменитой книги Ильфа и Петрова, выковыривал мне иголки при помощи пинцета и иглы от шприца. Когда, практически все было готово, через полчаса мучений и боли, пришел врач и помазал мне ногу какой-то мазью со словами “Они и так все, после этой мази, к завтрашнему утру вылезут “. Я, обливаясь от боли холодным потом, был обоим премного благодарен. В этот раз обошлось без мучений. Они дали мне какие-то таблетки. Думаю, к четвергу, ко дню выезда в Paris, поправлюсь.
Все остальное по-старому, если не считать того, что из камеры хранения в клошарне у меня украли кое-какие вещи.
Валера, зная погоду в Германии, подарил теплый свитер, украденный им еще в Германии. Володя - хорошие новые ботинки, украденные здесь в дорогом магазине. Меня готовят к отъезду. Я оставил им гитару, свой любимый походный рюкзак ”Ермак”, оставив себе всего лишь две сумки.
Marseille 22.02.93
Мистрали неожиданно закончились. Сегодня последняя ночь в марсельской клошарне. Завтра бурный день. Ночным скоростным поездом отправляюсь в Paris. Пету и Валере пришел вызов на Randezvous в Paris. Мне – нет, так как я послал все бумаги простым, а не заказным письмом. Но мне уже все равно. Они бегают, выбивая деньги на Paris, до сих пор неполученное пособие и нормальное жилье. Без жилья не дают денег, а без денег не найдешь жилья. Это замкнутый круг.
Пет все не оставляет свою затею с блядским кафе. Он был уже там два раза, но ничего пока у него из этого не получилось. Видно, придется забрать у него презервативы. Это конечно, шутка, пусть трахается, хоть какое-то удовлетворение от этой жизни. А я иду в душ смывать клошарскую грязь.
Marseille 24.02.93
Последний день в Marseille. И как-то жалко, привык я уже к этому городу. Если не замечать эту грязь, Marseille красивейший город. Белый город с черными чугунными решетками на балконах и чуть-чуть голубизна от голубого неба и теплого моря.
Что меня еще поразило в Marseille, так это открытая реклама всевозможных борделей. Тут такие вавы на стенных рекламных плакатах, ой-ой-ой. Правда, с ними борется какая то партия старушек девственниц. Заклеивают их своими лозунгами, но толку мало, так как эта реклама на всем, что еще пусто от рекламы.
Еще меня поразили смешанные туалеты. Это выглядит примерно так. Общий вход, вестибюль с умывальниками, зеркалами и кабинки. Если зашла женщина, значит на пару минут это кабинка женского туалета, мужчина - значит мужского. Как у нас в детском саду. Причем такие туалеты практически везде - и в учреждениях, и на улице.
С таким бардаком и бюрократией я вообще удивляюсь, как наши деды в 1812 году впустили их в Москву, а не замордовали их за пару часов еще на границе.
Я купил фотоаппарат. Наверное, слишком поздно, так как это нужно было сделать еще на Корсике. Красивые места. Жаль, не останется фотографий на память, но из памяти это не сотрется никогда. Я буду об этом вспоминать всю свою оставшуюся жизнь и надеюсь, меня как ”преступника”, всегда будет тянуть на ”место преступления”.
Фотоаппарат одноразовый. Но я советский человек и от меня все балдеют, когда я в очередной раз умудряюсь зарядить в него фотопленку. Постараюсь запечатлеть только красивое за то короткое время, что мне отведено здесь. А мусор и дерьмо везде одинаковое, разное только его количество.
Marseille 25.02.93
До отправления поезда чуть больше часа. Билет Marseille –Paris у меня уже в кармане. Настроение не очень. Устал. Устал скитаться.
В клошарне мы многим дали клички по каким-то визуальным признакам, так как истинных имен здешних обитателей не знали. Прощайте: мсье Директор, Коридорный, Пингвин, Бухгалтер, Молочник, Тренер, Кащей, Пингвиненок, Гомик, Киса, Доктор, Интеллигент, Прилизанный, Эстонец, Русский китаец, Убийца, Португалец, Чилиец, Андрэ, Активный, Тырсун, Джо Кукер-рокенролист, Вонючка, Пича, Боксер, Подлиза, Володя, Камил, Коля, Валера, Пет и все те, кого не вспомнил в этот час, но с кем провел долгие месяцы под одной крышей клошарни. Полгода приключений и ежедневная борьба за выживание, за место под солнцем. Поезд тронулся. 21:45 по местному времени. Прощай, а может быть до свидания, Marseille.
Marseille 25.02.93
Я в Paris. Пока на вокзале Gare de Lyon. Разобрался во всех его этажах. Первое дело - найти ночлег, ведь мне надо где-то переночевать около пяти дней. Адреса здешних клошарен раздобыл еще в Marseille. Второе бюро фирмы City Netz, на автобусе которой я собираюсь ехать в Германию. В информации на вокзале получил бесплатно карту Paris и узнал необходимый мне маршрут.
Погода сырая и даже морозная. Намного холоднее, чем в Marseille. Вещи пока оставил в камере хранения прямо на вокзале, взяв с собой самое необходимое, запаковав все в мою любимую, пока еще приличную сумку и потеплее оделся. Купил, так как воровать уже противно, банку дешевой суповой фасоли на завтрак и обед. Ужинать, надеюсь, буду в новой клошарне. Время предостаточно. В путь.
Paris 26.02.93
В Paris холодно. Идет промозглый дождь. Такое ощущение, что попал в Лондон.
Вчера, довольно спокойно, купил билет на местный студенческий автобус до Berlin. Я немного боялся всякого рода дознаний: кто я, и что мне надо. Думал, что вместо паспорта, конечно же, советского, так как другим не обзавелся, хотя за деньги в клошарне можно было купить любой, покажу водительское удостоверение. На западе оно действительно, как удостоверение личности. Что бы сэкономить около ста франков, подделал в моих автомобильных правах год рождения с 1964 на 1967, сойдя теперь, конечно по возрасту, на студента. Старался много не болтать, отвечать коротко и ясно. К счастью, никаких проверок и дополнительных вопросов не было. Плати и езжай!
А вот с ночлежкой не повезло. В клошарне Armie de solut, расположенной на плавучих понтонах и в старых, отслуживших свое время речных пароходиках прямо на реке Сена вдоль набережной, - комплект, то есть все занято в это холодное, зимнее время. Других клошарен, проколесив по всем оставшимся адресам, я не нашел. Спросить не у кого. Никто ничего не знает.
Прошел вчера по улицам Paris более двадцати километров, обойдя весь центр и его окрестности, и к вечеру не мог ступить ни шагу. Мои ноги опухли и на пальцах выросли огромные мозоли. Город очень красивый, с огромными широкими улицами и бульварами. На месте старой Бастилии огромный театр. Несмотря на холодную погоду, повсюду открыты уличные летние кафе, пользующиеся большим спросом не только у местных жителей, но и огромной части приезжих и туристов. Люди, здесь на севере, тоже другие и сильно отличаются от южан. Меньше арабской и больше местной, французской крови. И одеты все как- то по-другому, более празднично, что ли. Однако клошар хватает и здесь.
Спать пришлось на вокзале прямо в зале ожидания на скамейке. Местная полиция гоняет клошар, разрешая оставаться на вокзале на ночь только тем, у кого есть билеты на поезд. Меня спас мой старый уже недействительный билет, так как ни кто не удосужился проверить, что на нем вчерашнее число и маршрут из Marseille в Paris.
Жутко холодно. Страшные сквозняки. Промерз до костей. Одел на себя все, что можно было на себя надеть. Классно работает местная, вокзальная камера хранения: для того, что бы положить свои вещи, необходимо бросить тридцать сантимов, и для того, чтобы их достать, нужно еще бросить тридцать сантимов. Причем никаких, по этому поводу, письменных указаний нет. Четко работают. Но это Франция. Я к этому уже привык.
Естественно, не выспался. Пару раз за ночь искал здесь же на вокзале и в подземном метро какой-нибудь уголок потеплее, но ничего не нашел. Это первая ночь, а впереди еще три. Если вокзал на ночь закроют и всех выгонят, а его открывают только когда морозы и пару клошар замерзнет где-нибудь на улице, будет совсем плохо.
Вчера, при этой собачьей погоде, промок под дождем до последней нитки. Сегодня опять дождь. Ноги гудят еще со вчерашнего. Сегодня, здесь же на вокзале, усиленно искал место бедующего ночлега, обшарив все закоулки и подсобки. Пока ничего подходящего не нашел. Все просматривается камерами. Не хватало еще напоследок в полицию загреметь. Будет солнце, прошатнусь по Paris, а нет, так и черт с ним. Но солнце должно быть.
Paris 27.02.93
Ночь прошла неспокойно. Сначала спал на вокзале. Около часа ночи вокзал закрыли и всех бездомных и безбилетных, старый трюк с марсельским билетом уже не прошел - видно примелькался я уже здесь, выгнали на улицу. Пошатавшись по привокзальным улицам, около половины третьего ночи залез в вагон скоростного поезда TGV, стоящего, как и многие другие, в тупике местного депо, и до шести утра спал как белый человек, правда без простыней и отопления, но на мягком ложе со свободно вытянутыми ногами. И чего я раньше не вспомнил этот наш старый испытанный способ ночлега?
Еще ночью, прямо в поезде, благо вода хоть и холодная, но есть всегда, умылся, побрился, почистил зубы, вот только не выпил чашечку кофе и не выкурил утреннюю сигару. А спать в вагоне - класс по сравнению со скамейкой на продуваемом со всех сторон вокзале. Сейчас в раздумьях, или гулять по Paris, или оставить эту процедуру на завтра, так за эти дни окончательно стер все ноги.
В Paris утро. Солнце, наконец-то, выглянуло из-за плотных серых туч. Холодно, ниже нуля.
Обежал, в очередной раз, центр Paris. Ноги отказываются слушаться, таких мозолей во всем Paris не найдешь. Очень хочется жрать. Два дня не хотел, а вот теперь проснулся аппетит. Свободных денег хватит на два багета. Надо экономить. Еще два дня, черт бы их побрал. Холодно. Попутно ищу место ночлега.
Присмотрел один подвал в богатом пятиэтажном доме. К сожалению, для меня и к счастью для местных жителей, все парадные двери во всех домах закрываются на ключ. В этом доме приемная адвоката, так что двери до восьми часов вечера открыты. На ночь и, вероятно, на выходные все будет закрыто.
Подвал теплый. Здесь кто-то уже до меня жил, судя по куче мусора и грязному топчану на полу в углу. Свет включать нельзя, так как окно из подвала выходит прямо на лестничную клетку, и меня могут заметить. По поводу соседей - всевозможной живности сказать пока ничего не могу, но они здесь, безусловно, водятся. После долгих колебаний я оставил эту затею - слишком рискованно и ненадежно.
Посетил еще пару вокзалов, но ничего подходящего для себя не нашел. Буду спать в вагонах на старом вокзале. И чего мне все не хватает? Такой сервис!
Последний раз позвонил в Ригу. Надо все точно обговорить относительно Berlin. Вроде все идет по плану. Отступать уже некогда, да и некуда.
Paris 28.02.93
Сегодня первый день весны. В Paris солнечно, но холодно. На мне три свитера и все равно холод пробирает до костей. Спал, уже как обычно, где-то около пяти часов в вагоне поезда. Уже знаю кое-какие лазейки в Paris.
Умываюсь и все остальное, а здесь так же, как и везде, все платное, в поездах, которые готовы к отправлению. Их пригоняют из депо на вокзал заранее. Стоянка обычно полчаса.
Заходишь, как шеф. Билеты проверяют уже в пути. Никаких проводников нет. Точнее, есть пара на целый поезд. Посидел пять минут. Сделал выражение лица, что приспичило очень. Пошел в туалет. А он чистенький, готовый принять своих посетителей, прямо ждет тебя. Сделал все свои дела и до свидания. Бесплатный сервис и уже теплая вода. Если бы еще так и пожрать где-нибудь можно было бы!
Сегодня очередная прогулка по маленьким улицам старого Paris.
В который раз убедился в красоте Paris, посетив Елисейские поля с Триумфальной аркой, посидев в Люксембургском саду, пошатавшись возле Эйфелевой башни и Лувра. Где я только не был. Глядя на карту, не осталось того места, где не ступала моя нога.
Красивый город, очень напоминающий наш Питер. Относительно чистый, не считая Монматр, где возле латвийского посольства вдоль всего бульвара стояли патрульные машины карабинеров. Вероятно, была демонстрация, и демонстранты не очень заботились о чистоте местных улиц.
Дома преимущественно белые с черными балконными решетками и все окна со ставнями. Люди, как я уже писал, больше, чем в Marseille, похожи на европейцев. Много детей, сейчас у них очередные каникулы, туристов. Вообщем, суматоха огромного, богатого, старого города.
Paris 1.03.93
Ночью произошло ЧП. Я не могу без приключений. Около половины третьего ночи меня повязали жандармы с собаками, когда я, никого не беспокоя, мирно спал в “теплом“ вагоне поезда. Они патрулировали вокзальные окрестности и собаки, вероятно, учуяли меня, спящего в вагоне.
Все произошло достаточно молниеносно. Жандармы влетели ко мне в купе. Я вскочил спросонья, как ошпаренный, не понимая, что произошло. Овчарки, размером с теленка, сильно “волновались“ и мой рефлекс подсказал мне: “Лицом к окну, ноги на ширине плеч, руки за голову!“ К счастью я не террорист, не сутенер и не продавец наркотиков или оружия. Жандармы, убедившись в этом, отпустили меня, проводив досыпать на холодный вокзал. Но собачки при этом были очень не довольны. Они, вероятно, не ужинали и были весьма огорчены таким решением жандармов.
Досыпать пришлось на холодном вокзале на жесткой деревянной скамейке, подложив под голову холодную и жесткую сумку, привязав ее как обычно к руке, чтобы какой-нибудь добряк ночью ее не спер. Романтика.
День прошел как обычно. Прогулки на свежем воздухе помогают убить время. Больше делать нечего. Вечером в путь в очередную неизвестность. Я полгода не видел родных. Думаю о встрече. Что принесет, уже не только мне, а и всей моей семье, Будущее?
Paris 2.03.93
За окном автобуса, несущего меня в очередную неизвестность, ночь. На часах час пятьдесят семь. Мы только что пересекли границу. Никто ничего не проверял и не спрашивал. Как это уже привычно. Я в Германии.
Прощай Франция, страна в которой осталась небольшая частичка меня, в которой я прожил еще одно мгновение своей жизни.
5 км западнее Saarbrücken 3.03.93
Послесловие
Для многих Ваше прочитанное покажется весьма банальным, но ведь это только дневник - всплеск эмоций. Я не ставил себе цели написать что-то необычное. Это просто жизнь, скорее еще одно ее мгновение, переходящее в вечность.
Я благодарен Вам за Ваше терпение.
на фото Пэт, Миша, Серж и я. Антон фотографирует.
Да, Францию люблю, Изучаю язык. Непонимаю почему я тогда говорил по английски.
Люблю ездить на машине по Франции. До марселя и на Корсику.
Судьба решила так:
Миша вернулся в Ригу и начал заниматься контрабандой черной икры во Францию.
Пока не попался и отсидел 9 месяцев в тюрьме в Orange.
Сейчас живет в Шотландии.
Антон и Серж еще были на Корсике на заработках.
Антон вернулся домой где сейчас и живет.
Серж поехав второй раз в 2004 году пропал. Но его видели потом под мостом с клошарами в Париже.
Я его пытался, по просьбе его дочереj, в 2015 году найти. Но без результатно.
Пэт тоже вернулся в Ригу. Сейчас работает, по словам Миши, в Германии на стройках.
Я встретился с женой и дочкой в Берлине. Доехав до Дортмунда сдались на Азюль.
Но это уже другая история.