Как много тех, с кем можно говорить.

Как мало тех, с кем трепетно молчание.

Когда надежды тоненькая нить

Меж нами, как простое понимание.

Как много тех, с кем можно горевать,

Вопросами подогревать сомнения.

Как мало тех, с кем можно узнавать

Себя, как нашей жизни отражение.

Как много тех, с кем лучше бы молчать,

Кому не проболтаться бы в печали.

Как мало тех, кому мы доверять

Могли бы то, что от себя скрывали.

С кем силы мы душевные найдем,

Кому душой и сердцем слепо верим.

Кого мы непременно позовем,

Когда беда откроет наши двери.

Как мало их, с кем можно – не мудря.

С кем мы печаль и радость пригубили.

Возможно, только им благодаря

Мы этот мир изменчивый любили.

/Эдуард Аркадьевич Асадов./

Самая невыносимая женщина - это самостоятельная, самодостаточная, независимая, нашедшая в себе целый мир и этим миром увлечённая.

У неё возникает все меньше и меньше потребности в каком-либо обществе.

Она легко отпускает, никогда никого не держит и никогда никого не зовёт.

Вы можете быть очень важны для неё, но она не станет терпеть и ждать.

Она просто уходит...

Потому что женщина со вселенной внутри ничего не потеряет. Она в априори своей не боится ничего.

Не ждите ,что она без вас будет страдать.

Самодостаточность - это подарок судьбы и талант, и проклятие и наказание, одновременно...

https://www.facebook.com/share/r/1CeN2uAWqa/

Мне поздно быть слабой... И сильной - не надо.

В ошибках своих даже стала мудрее.

Всё чаще без слов... Мне достаточно взгляда,

Чтоб кто-то замолк, от ответа краснея.

Мне вовсе не нужно доказывать что-то.

Я сердцем смотрю, чтобы главное видеть.

Меня не обманет души позолота.

Могу не любить... Но никак - ненавидеть.

Мне поздно быть кем-то. Я стала собою.

Людей научилась прощать и молиться...

Ценить доброту, презирать напускное,

На глупость и дерзость других не сердиться.

Не в возрасте дело. Я лишь сохранила

В любых испытаньях желанье смеяться.

Я жизнь в проявленьях любых полюбила.

И просто однажды устала бояться.

Алевтина

Перед тем как уйти, я спросила:

«Скажи, а ты любишь меня?»...

Ты долго не отвечал, а потом уронил упрямо:

«Мне с тобой хорошо... Этого не достаточно?»...

В тот момент я ещё раз убедилась в том, что способна по-бабски приукрасить абсолютно всё — свою жизнь, чувства любимого мужчины, окружающий мир... Женщины — прирожденные художники-декораторы...

С кистью в руках и мольбертом в придачу,

а мужчины для нас порою чистые холсты — рисуем, раскрашиваем, где-то подтираем,что-то замазываем... Только вот, как правило, в итоге выясняется, что рисуем мы не с натуры, а на поводу у фантазий, желаний — гляди, сплошное несоответствие с действительностью.....

Эльчин Сафарли, "Если бы ты знал..."

Полина Гавердовская. Однажды ты поймешь, что осталась одна, и это спасет тебя. И последнее, о чем стоит волноваться: что подумают о тебе люди.

1. Однажды ты поймешь, что осталась одна. На самом деле ты всегда была одна, но это понимание обычно запаздывает. Родители умирают, мужья изменяют, дети вырастают. Ломается то, что работало еще вчера. Не важно, что именно произойдет, помни: одиночество всегда за спиной, как зима. Зрелость - это способность быть одной, не драматизируя. Готовиться лучше заранее, я расскажу, как.

2. Всех, кроме близкой родни, можно заменить. Никто и ничто не бывает в одном экземпляре. Впускай новых людей в свою жизнь, даже если не понимаешь пока, есть ли у вас общее. Однажды ты поймешь, что осталась одна, и это спасет тебя.

3. Всегда пробуй новое: еду, одежду, маршруты, гаджеты, активности, фильмы, книги, теории и объяснения вселенной. Мозг сделан из ленивой жвачки. Чем дальше, тем больше он хочет гнуться в одних и тех же местах, остальные его извилины стремятся исчезнуть. Не позволяй ему прилепляться к одним и тем же вещам, удовольствиям, путям, способам и трюкам. Всегда пробуй новое, особенно - когда тебе лень, страшно или не хочется. Однажды ты поймешь, что осталась одна, и это спасет тебя.

4. Прости всех, кого можно, остальных забудь. Забвение - лучшее наказание и лучшее лекарство. И никогда ни с кем не спорь, лучше сделай маникюр.

5. Спешить некуда. Все, что происходит быстро, живет недолго. Если действительно чего-то хочешь, - сделаешь. Если расхотела, значит, было не нужно. Рискованные желания и поступки откладывай, давая им «отлежаться». Делай что-то, в чем ты не уверена, лишь если желание неотступно преследует тебя долгое время.

6. Этот пункт дополняет предыдущий: если очень хочешь чего-то, и считаешь это правильным, делай. Желания и есть жизнь. Давай желанию жить внутри и следи за ним. Если не исчезло - последуй ему.

7. Не сдавайся, пока чего-то хочешь. Удача, это - опыт, то есть - количество повторений. Любая неудача - недостаток опыта и компенсируется опытом. Смелость и риск - это опыт. То, что порой выглядит, как несусветная наглость - это опыт. Стойкость, терпимость, умение прощать, устойчивость и независимость - все это опыт. Главное - не сдаваться, пока чего-то хочешь.

8. Ничто не конец, даже конец. Помни об этом в отчаянии, в горе, у могилы друга, читая письмо любимого, который покинул тебя. Непременно будет день, когда ты скажешь: «И к лучшему!» (особенно это касается любимого:) Ничто не конец: однажды ты поймешь, что осталась одна, и эта мысль спасет тебя.

9. Ничто не конец, но конец близок. И полезнее думать, что он - завтра. Тогда легче следовать всем этим пунктам.

10. Делай что хочешь, но позаботься о своем теле, иначе оно неожиданно отомстит тебе. Приобрети привычку спрашивать, чего оно хочет, и выполнять это. Если ты никогда не слушала тело и не знаешь, как оно разговаривает, начни с простых вещей вроде лесных прогулок, плавания или йоги. Дальше все произойдет само: тело ждет, чтобы его услышали.

11. Последнее, о чем стоит волноваться: что подумают о тебе люди. Люди думают в основном о себе, а также - о тебе, меряя по себе. То есть - они не думают ни о тебе ни друг о друге. Делай, что хочешь и см. пункт 7.

12. Бойся уверенности. Уверенность - начало маразма. Сомневайся, допускай иные варианты, оставляй открытыми пути отступления себе и другим. Я сомневаюсь в каждом пункте, который я написала. Но сию секунду, пожалуй, все оставляю как есть...

***

© Полина Гавердовская

Одиночество — это не тогда, когда вы ночью просыпаетесь от собственного завывания, хотя это тоже одиночество. Одиночество — это не тогда, когда вы возвращаетесь домой и все лежит, как было брошено год назад, хотя это тоже одиночество. Одиночество — это не телевизор, приемник и чайник, включенные одновременно для ощущения жизни и чьих-то голосов, хотя это тоже одиночество. Это даже не раскладушка у знакомых, суп у друзей… Это поправимо, хотя и безнадежно. Настоящее одиночество, когда вы всю ночь говорите сами с собой — и вас не понимают.

Для меня одиночество — это когда жизнь полна людей, а душой зацепиться не за кого...

Михаил ЖВАНЕЦКИЙ

Салют!

Разрешите пригласить Вас на танец

Оснoвная прoблeма любви в тoм, чтo ктo-тo из партнeрoв частo нeдoстатoчнo зрeлый.

Если Βы зрeлый чeлoвeк психoлoгичeски, духовно, вы нe влюбитecь в peбeнкa. У зpeлого чeловeкa доcтaточно цeльноcти, чтобы быть одному. Κогдa зpeлый чeловeк отдaeт cвою любoвь - oн пpoстo дaeт, oн чувствуeт блaгoдapнoсть зa тo, чтo Βы ee пpиняли, нe нaoбopoт. Он нe oжидaeт, чтo Βы будeтe блaгoдapны зa это, eму нe нужнa Βaшa блaгодapность. Он блaгодapит Βaс зa то, что Βы пpиняли eго любовь.

Когдa двa зpeлых чeловeкa любят дpуг дpуга, пpoисхoдит oдин из вeличайших паpадoксoв жизни, oднo из самых кpасивых явлeний: oни вмeстe, нo в тo жe вpeмя бeзмepно одиноки. Они до такой стeпeни вмeстe, что почти одно цeлоe, но их eдинство нe pазpушаeт индивидуальности - фактичeски, oнo ee увeличиваeт, oни cтанoвятcя бoлee индивидуальными.

Два зpeлых чeлoвeка в любви пoмoгают дpуг дpугу cтать cвoбoднeе. Ηeт никaкой политики, никaкой дипломaтии, никaких попыток подчинить ceбe другого. Κaк Βы можeтe пытaтьcя подчинить чeловeкa, кoтopoгo любитe? Тoлькo пoдумaйтe oб этoм — пoдчинeниe этo poд нeнaвиcти, гнeвa, вpaждeбнocти. Кaк мoжнo дaжe думaть o тoм, чтобы подчинить себе человекa, которого Вы любите?

Их индивидуaльности не смешивaются - они усиливaются.

© Ошо «Зрелость»

Оставляет нужных, отводит чужих....

Там виднее на небе Ему...

Знаешь, девочка, иногда нужна тишина...

Не тональная...а та что

внутри... Помни: ты у себя одна... И ... себя ...

береги...

„Der Knopfsammler“ – Auschwitz-Birkenau, Winter 1944

In einer Welt ohne Identität suchte der kleine Eli nach Spuren der Verschwundenen. Jeden Tag nach dem Appell, während andere sich zusammenkauerten, um sich zu wärmen oder auf Brot warteten, durchkämmte er den gefrorenen Schlamm – die Augen zu Boden gerichtet, die Finger wund. Was er suchte, war kein Essen, sondern Knöpfe.

Aus Holz, Knochen, verrostetes Metall. Manche glatt, andere rissig. Er verstaute sie sorgfältig in einer alten Tabakdose aus Blech, versteckt unter den verrottenden Latten seiner Pritsche.

„Das sind Namen“, sagte er zu dem Mann, der neben ihm schlief. „Jeder gehörte jemandem. Jemandem, der nicht mehr hier ist.“

Er kannte ihre Geschichten nicht, aber er ehrte ihre Überreste. In einem Lager, das gebaut wurde, um Identitäten auszulöschen, wurde Eli ihr stiller Archivar.

Als Auschwitz befreit wurde, waren die Überlebenden abgemagert und stumm. Soldaten boten ihnen Suppe, Decken und Leben an. Doch Eli weigerte sich zu essen.

„Meine Kiste“, sagte er. „Wo ist meine Kiste?“

Es dauerte Stunden, bis ein Soldat sie fand, verbeult und kalt. Als sie sie ihm in die Hände legten, presste er sie an seine Brust wie ein schlagendes Herz.

Erst dann weinte Eli – nicht um Essen oder Freiheit, sondern um all die Namen, die nie wieder ausgesprochen werden würden. Außer von ihm.