То, что ранит сильней ножа…

То, что колет, больней ежа…

Что умножит всю боль на два –

Не оружие, а слова…

Поспешите произнести

Те слова, что хотят спасти…

Те слова, что хотят топить,

Не рискуйте произносить…

Доставайте с души слова…

Пусть подумает голова…

Не мешайте слова со злом…

Не пускайте раздоры в дом…

Говорите о том, что есть,

Только не клевету, не лесть.

И тогда ваших слов поток –

Словно из родника глоток…

Прогоняйте от мыслей страх.

Не ищите любви в словах…

Не словами она сильна…

А от выстрелов слов – война…

Если хочется словом бить,

Постарайтесь умнее быть.

Ведь слова не вернуть назад.

Слов избыток – не водопад…

Может слово надежду дать,

Может запросто жизнь отнять…

Слово жалит, как крапива…

Подбирайте к душе слова…

Ирина Самарина-Лабиринт

"Другой для вас судьбы я не имею.

Цените эту и не нойте зря!"

Тут ангел вдруг нахмурился сильнее

И оторвал листок календаря.

Он тут же взял метлу, заторопился,

А под ногами много тех листков...

"Вот чей то календарик завершился,

Никто к такому не бывал готов.

Я просто за спиною наблюдаю…

И есть, поверь, причина поседеть.

Зато с тобою я не унываю.

Ты не меняйся, будь такой и впредь...

Вот видишь, это жалобная книга,

Нытьё людское сохраняю там.

Они не ценят солнечного мига.

И счастья – просыпаться по утрам.

А ты вставай, целуй лучи рассвета.

И кофе пей под пенье нежных птиц.

Доверив Богу все свои секреты,

Ты душу разливай внутри страниц.

Но не ищи другой заветной доли.

У каждого свой личный календарь.

Ты отпусти остатки прошлой боли.

Мешок обид с собою не таскай!"

Он посмотрел куда-то вдаль, поправил

Своё большое правое крыло,

И мне на память пёрышко оставил.

Сказал: "Зови, вдруг будет тяжело!"

Ирина Самарина-Лабиринт

"...Я не понимаю, о чем мне с ними разговаривать"

Владимир Молчанов о друзьях-евреях и любимой жене (фрагмент интервью 2006 года)

— Я узнал, что есть евреи, довольно поздно, потому что среди них жил и вырос. Кто был вокруг меня? Ну, композиторы, музыканты – это в основном евреи. И первая моя влюбленность – Женя Фрадкина, дочь композитора, которой я написал записку с ошибками – объяснение в любви. Я не понимал, что она еврейка, а я русский. И Володя Фельцман, сын Оскара Фельцмана, выдающийся пианист, – с ним дружили с самого детства – я никогда не думал, что мы разные. Павлик Коган и его сестра Нина – дети гениального скрипача Леонида Когана, с которым мой папа дружил, – это все еврейские дети, что меня тогда совершенно не занимало. В нашей деревне, Старой Рузе, летом собирались грузинские, армянские, азербайджанские композиторы. И все дети были смешаны в одной компании.

Девочка, в которую я влюбился в Риге, – Марика, вот она впервые рассказала про евреев и показала место, где их расстреливали. Трагическую историю с Михоэлсом родители рассказали, когда я уже что-то соображал. И она на меня страшное впечатление произвела, может быть, потому, что я дружил с внучкой Михоэлса. Мы жили в одном подъезде...

Когда я стал узнавать про антисемитизм через проблемы, с которыми сталкивались мои друзья и многие друзья родителей, – меня это доставало, бесило.

В Израиле мы с женой были не раз, и подолгу. Она брала и дочку, чтобы провезти по всем тамошним местам, – русский обязан побывать в Израиле. Когда я выступал перед публикой, в каждом зале встречал знакомых. Один раз жена встретила человека, с которым в детстве жила в коммуналке в центре Москвы.

— У вас и в Израиле друзья?

— А ты мне назови кого-то, кто учился в медицинском, на филфаке, в консерватории, у кого там нет друзей. Да и не только там. Мой ближайший друг – Сергей Бокариус. Мы знакомы с семнадцати лет, он ленинградец, но приезжал в Москву, ухаживал за одной девчонкой с нашего курса. Я о нем сделал документальный фильм «У меня еще есть адреса». Фильм в виде письма – Сергей эмигрировал в Америку. Он окончил Военно-медицинскую Академию. Отправили его на подлодки в Североморск. И тут стали ему припоминать национальность мамы – называлось это тогда «борьба с сионизмом». А ведь все питерские врачи учились либо у его деда, либо у отца. Он внук одного из основателей русской судебно-медицинской экспертизы, профессора Бокариуса.

В Ленинграде антисемитизм был сильнее, чем в Москве. Пожалуй, я столкнулся в первый раз с антисемитизмом именно там, на премьере оперы моего отца «Ромео, Джульетта и тьма» по знаменитой повести Яна Отченашека. Мне было лет тринадцать. Сюжет оперы простой: оккупация Праги, еврейка Эстер встречает чеха Павла, вспыхивает любовь, он ее прячет у себя. Но на него настучали, и она, чтобы его спасти, ночью тихо уходит в гетто, на гибель. Он просыпается – ее нет. Мы поехали на первый спектакль. Очередь стояла километра на полтора – впервые что-то на запретную тему, про евреев, в питерском театре. Премьера – дикий успех. На второй спектакль пришел секретарь обкома Василий Толстиков со своей камарильей. Он пришел после спектакля на сцену, всех поздравил, но сказал, что… еврейку надо заменить на партизанку. На этом оперу закрыли.

Словом, стал я понимать, что это такое, начал много читать на эту тему. А поскольку учил в университете голландский язык, с четвертого курса ездил в Голландию на переводы. Голландия тогда представляла Израиль в Москве, эмиграция происходила через их посольство. И я читал материалы с этим связанные, узнавал о еврейских проблемах.

— Ты не раз говорил, что жена гораздо умнее тебя. Это что же, кокетство?

— Какое кокетство?! Она действительно умнее и образованнее меня во многом, хотя я читаю больше, чем она, – читаю быстро. Но ведь образованность – это не количество прочитанных книг... Я только музыку лучше знаю.

Мы с Чатой (Чата – домашнее прозвище жены Молчанова Консуэло Сегуры) вместе учились на филфаке, она на испанском отделении, я – на голландском.

— Почему такой выбор – голландский язык?

— Да потому, что выгоняли с факультета! Ты что ж думаешь, я мечтал о голландском языке? Поступил-то на испанское отделение, но играл в теннис, был чемпионом СССР среди юношей, ездил на соревнования. Недавно показал внуку медаль, которую тогда завоевал. Маленькая, но золотая… Ну вот, я ездил, а все учили испанский. Они уже вовсю говорят, а я в теннис играю. И мне сказали: ты или уходи вообще, или снова на первый курс, там голландская группа открывается.

— Значит, Консуэло раньше тебя закончила?

— Нет, она на тот же курс из Гаваны перевелась. Она ведь жила с родителями на Кубе и училась в университете. Ее отец, Хосе, заставил ее уйти оттуда, просто выгнал: там не столько учились, сколько революционные песни пели и сахарный тростник резали.

— Есть какая-то легенда, что Консуэло выиграла тебя на спор. За бутылку коньяка.

— Ну, какой там коньяк у студентов. Портвейн, иногда водка. Так что я уж не знаю, что она там выиграла, какую бутылку. Она призналась мне в этом через несколько лет. Оказалось, она меня еще до колхоза заметила. На нашем филологическом факультете всегда было больше девушек... А у нас после той морковки пять или шесть пар поженилось. И только мы… нет, еще одна пара живет до сих пор, остальные расстались. Я через неделю после нашего знакомства поехал в Москву, на свой день рождения, мне исполнялось 18 лет. Показал отцу ее фотографию из студенческого билета и сказал: «Вот на ней я хочу жениться». На следующий день вернулся в колхоз, и мы с сокурсниками решили посмотреть дом Паустовского в Тарусе. Плыли на моторной лодке с абсолютно пьяным лодочником. Где-то на середине Оки лодка начала протекать, и в тот критический момент я предложил выйти за меня замуж.

— А что она?

— Не отказалась, как видишь... Страшно сказать, сколько лет мы женаты.

— Вы все время работаете вместе?

— Нет, только когда делаем документальное кино. Она всегда чувствует любую фальшь или ложь. Это очень важно. Причем, когда работаем, ругаемся страшно! Всю жизнь ругались.

P.S. Бонусом ещё несколько цитат:

О написании интервью с Екатериной Фурцевой (интервью 2012) : «Я работал в Агентстве печати, и два раза мне пришлось этим заниматься. Мы встречались с ней в кабинете директора Большого театра, которым тогда был мой отец композитор Кирилл Молчанов. Я приходил после работы к папе в театр, а в это время подъезжала Екатерина Алексеевна, и они с папой пили коньяк. Я с уважением к ней относился, но долгое время не мог понять, как кухарка стала министром. Впрочем, как сейчас бухгалтер становится министром здравоохранения, для меня тоже остается тайной».

О своей работе (интервью 2016 год): «Сейчас я преподаю 120 студентам в московском институте телевидения и радиовещания "Останкино". Из них 110 — девочки. Хорошенькие. Но они почти ничего не читали и очень мало знают. Когда Алексиевич получила Нобелевскую премию по литературе, из 120 моих студентов лишь две девочки знали эту фамилию — они приехали учиться из Минска. Остальные 118 человек ничего не читали. Я не понимаю, о чем мне с ними разговаривать».

На фото: Владимир с женой Консуэло.

Тревога побеждается покоем,

Который прорастает изнутри.

И верой в то, что Бог от бед укроет,

А если нет – поможет всё пройти.

И выдержать, под гнётом не сломаться.

Рождаются все войны в голове...

С собою надо в мире оставаться,

Чтоб было мирно и светло везде.

В самих себе увидеть недостатки,

Любовью покрывать ошибки тех,

С кем было нам легко и сердцу сладко…

Не покушаться на чужой успех!

И промолчать в ответ на обвиненья

Заблудших душ, что в зависти живут…

Ведь в паре и прощенье, и смиренье,

Не только их – а нас самих спасут.

Покой души – и есть простое счастье.

В покое сила, вера, и полёт.

Тревога разрывает нас на части,

Заставив сделать вновь неверный ход...

И нужно сердце верой успокоить,

Заносчивость с гордынею прогнать.

Пусть за окном свирепый ветер воет,

И за метелью света не видать,

Но всё пройдёт, и страх сомнений тоже.

Покой – небесный дар, и свет во тьме.

Душа спокойна. Верю, Бог поможет

Дождаться в жизни добрых перемен...

Ирина Самарина-Лабиринт

https://www.facebook.com/share/r/Mhmjynexkz2bd7vT/

Если Мама в чём-то не права,

Кажется, не то она сказала,

Вы молитесь, что она жива

И что вас такими воспитала.

Если злостно тапочки шуршат,

Если дверь не осторожно хлопнет,

Значит мама дома и жива,

Пусть вздохнёт и даже может охнет.

Если вдруг из рук её стакан

Упадёт, не злитесь, подойдите

И скажите: «Всё нормально, мама,» -

И её вы крепко обнимите.

Если утром запах пирогов

Вас от сна назойливо разбудит.

Значит мама дома, Слава Богу!

Значит мир и счастье в доме будет.

А когда на праздник принесёте

Своей маме старенькой цветы,

Вам, поверьте, дети, всё вернётся!

От своих детей дождётесь вы.

Если мама в чём-то не права,

Если вдруг не то она сказала,

Вы молитесь, что она жива.

Так любить вас может только мама!

(Автор: Клавдия Мартынова)

За то, что я живу, спасибо, Боже!

Давай потом всё сверим, подытожим...

А на сегодня в планах дождик летний,

И счастья вкус, что с каждым днём заметней.

С годами стала я спокойней, проще.

Бельё чужое кто-то там полощет,

А я любуюсь красотой пионов...

Мне дела нет до посторонних тронов.

За то, что я живу, спасибо, Боже!

Меня сомненья больше не тревожат.

Ты по погоде шанс даёшь одеться,

И жить всегда с открытым ясным сердцем...

Не осуждать, не поучать, не злиться...

Смотреть как солнце бережно садится

За горизонт, и тучи не ругает

За летний дождь, что землю поливает...

За то, что я живу, спасибо, Боже.

Была душа моя, как дикий ёжик.

Её пинали, а она – в защиту...

Теперь она смиренна и открыта.

Открыта для лучей, любви и света.

Для тех, чьи души в совесть разодеты...

А вот для тех, кто множит лишь печали –

Моей души замки прочнее стали!!!

Ведь жизнь одна и суть её простая –

Живи, любовь и счастье умножая,

Целуя тех, кто всех чудес дороже...

За то, что мы живём, спасибо, Боже!!!

Ирина Самарина-Лабиринт

Прости меня, я не права… Я снова не права.

И провоцирую сама на резкие слова.

Наверно, Бог меня послал, чтоб сравнивая с ней –

Ты понимал, что потерял и всё вернул быстрей…

Мои эмоции – вулкан, цунами, водопад.

Тебя люблю, но что-то ты уже не очень рад…

Ведь я неправильно люблю, меняться не хочу…

А для меня ты – лучше всех… И мне не жаль ничуть

Что нас с тобой судьба свела. Награда ты моя!

А я – твой крест… Наказан ты присутствием меня

В твоей размеренной судьбе, что решена была…

А я влетела словно вихрь, иначе не могла…

И если силы нет терпеть, мой мальчик, не терпи…

Да и терпенье не спасёт… Спасение в любви.

Я не по Библии живу… Стараюсь, но увы…

И мне – до правильной жены, как Чили – до Москвы…

Но верю я ещё пока, что в искренности суть

И от любви я изменюсь… Когда? Когда-нибудь,

Когда достаточно её вольётся в жизнь мою,

Когда на колкости в ответ – прошепчешь «Я люблю…»

Примерных так легко любить, зелёный свет в пути…

Никто не хочет ими быть, но все хотят найти…

А я… Да что с меня возьмёшь? Во мне и тьма, и свет…

Но любят, знаешь, просто так, и в этом весь секрет…

«За что-то» – это не любовь, а выгодный союз.

И я всегда «любви» такой отчаянно боюсь.

Люби меня, как я тебя, светла ли я, темна…

А не сумеешь – значит, я для опыта дана…

Ирина Самарина-Лабиринт

Дорогую Елену Антоновну Камбурову поздравляем с Днем рождения. Здоровья, сил, радости, великой певице!

Ссылочка ведет к исполнению песни "На реках Вавилона" Юлия Кима (Псалом 136)

https://www.facebook.com/share/r/awNYVDZjNeXJKSkU/

Мне теперь бесконечно молчится…

Так уютно вдвоём с тишиной.

Мелкий дождь украшает ресницы…

Ветер-дворник для сердца родной.

И чем больше годов за спиною,

Тем сильнее желанье молчать…

Мне не нужно любою ценою

Планы разума все поощрять.

Мне не нужно доказывать, мчаться

За далёко-прекрасной мечтой.

Ни букетов не жду, ни оваций.

Сердцу дорог уют и покой.

Чашка чая и в плюшевом пледе

Свой любимый роман почитать…

Я не знаю, чем дышат соседи

И кому новый образ подстать.

Кто развёлся, женился, уехал…

Я отстала от всех новостей.

Суматоха и спешка – помеха

Тишине нежно-нужной моей.

Рядом есть только близкие лица,

Кто молчать научился со мной…

С ними вместе так сладко молчится…

Я учусь дорожить тишиной.

Ирина Самарина-Лабиринт

https://www.facebook.com/share/r/iX5ZQTmvPFxuqC1u/

Может, я не умна, может, я не права,

Может, вы совершенно меня не поймёте.

Я живу, как цветы, я дышу, как трава,

Я звучу в бесконечной ликующей ноте.

Я умею читать между фраз, между строк,

Я могу быть спокойной, и мудрой, и нежной.

Посмотри на меня: я всего лишь цветок,

Для которого солнце важнее надежды.

Раскрывать лепестки,тёплый воздух вдыхать,

Каждый солнечный лучик впускать прямо в душу,

Как немыслимый дар новый день принимать.

Просто жить. Я не знаю, что может быть лучше.

Лариса Рубальская

Уникальная воздушная скульптура «Высокая нота» в Черкассах. Изящная 150 килограммовая фигура скрипачки, буквально повисла между небом и землей на высоте 7 метров. Скульптура позволяет оторвать глаза от асфальта и посмотреть вверх, чтобы хоть на миг мысленно оторваться от житейских дел и задуматься о чем то возвышенном и прекрасном.

Памятник открыли в честь Дня уличной музыки.

Скульптор - Александр Лидаговский

Ах, если б ты умела говорить!...

То я тебя немедля бы спросила:

Скажи, как мне тебя благодарить

За всё-за всё, что ты мне подарила?

За доброту, за нежность, за покой,

За верность без причин и предисловья,

За чудный мир, украшенный тобой,

Твоей непостижимою любовью.

Ах, если б я умела ворожить...

Тебе наворожила б жизни вечной.

Дано тебе собакою прожить

И быть при этом самой ЧЕЛОВЕЧНОЙ!

Елена Орлова.