Я веду счастливый образ жизни,

Даже находясь в плену у тьмы.

Где-то грусть на дне сердечном визгнет,

И попросит радости взаймы.

Отыщу среди туманов серых

Светлый луч, почудившийся мне.

Если есть любовь, надежда, вера,

Значит, вражьи козни не в цене.

Я веду счастливый образ жизни,

Не смотря на зависти клубок.

Безысходность шлёт ночами письма,

Заношу её, не глядя, в блок.

У меня по плану блеск восхода,

Ветер с ароматом хризантем.

На душе счастливая погода.

А грустить заранее зачем?

Я веду счастливый образ жизни

И причём веду на поводке.

Если настроение прокиснет,

Выкину из сердца налегке.

И достану из души другое –

Лёгкое, что верит в чудеса.

Я смотрю на этот мир с любовью.

Скоро станет белой полоса!

Ирина Самарина-Лабиринт

Я женщину одну люблю. Люблю давно. С безумной силой.

Впустил её в судьбу свою ,

Теперь ношу невыносимо.

Я женщину люблю одну,

А там семья и адрес новый,

Но не стирают, не крадут

Её ни годы, ни сезоны.

Я не дурак и не пропал,

Не приведут её дороги,

Ей снова утра пожелал,

И молча попросил у Бога .

Чтоб был в покое, в радости тот дом,

Где вся моя любовь живётся ,

В мечтах, делах и холоде любом,

Чтоб ей показывалось солнце .

Мечталось чтоб не грустно и легко,

Её ценили, обволакивали плечи ,

Чтобы вкуснейшее грудное молоко

Давало самых лучших человек на свете .

Ну , а в совсем дремучих днях ,

В оконных и душевных камнепадах,

Моей любовью береглась,

Моей любовью охранялась .

Я женщину одну люблю.

Люблю давно. С безумной силой.

Впустил её в судьбу свою,

Теперь ношу невыносимо.

Рома Фандорин

Он и она стояли на перроне, Посадку объявили, все в вагоне,

Лишь эта пара, как окаменели, Не разжимая рук в глаза смотрели.

Не плакали они, они рыдали, Мужские слезы люди понимали,

Все замерли, забыли обо всем, А думали в тот миг – о ней, о нем.

Они молчали, но звучал их крик души, А люди слышали его в тиши

И думали, зачем же расстаются, Если два сердца в унисон их бьются.

Она ему глаза поцеловала И быстренько к вагону побежала,

А поезд тронулся, он бросился за ней, за женщиной, которой нет родней.

Он рядом с ней, прижал ее к груди, Не думал, что же будет впереди,

А люди на перроне все молились И улыбались. Две души, соединились.

Були, є і будьмо!

Незалежність - це існування.

Хустина

Небо і поле,

Ось вам і прапор.

Вдача і воля,

Ось вам і правда.

Співи базуки

Поміж бузками,

Неньчині руки,

Праця роками…

Сонячне сяйво,

Подихи вітру,

Мрії і мальви,

Ось вам і віра.

Сни волоокі,

Мак і жоржина,

Посох і кроки -

Ось і стежина.

Постать жіноча,

Груди, міжгір'я,

Очі в склі ночі -

Ось і сузір'я.

Птах з-попід стріхи,

Глиняний глечик,

Лагідна втіха -

Слово лелече...

Сонце, де гідно.

Світло, де врода.

Небо блакитне

Там, де свобода.

Мудра порада,

Хустка квітчаста.

Ось вам і радість.

Ось вам і щастя.

23.09.1919

................................

Косынка

Небо и поле,

Вот вам и знамя.

Сила и воля:

Правда за вами.

Песня базуки

Между сиреней

Мамины руки:

Труд и терпенье.

Ливневых марев

Всплески и ветра.

Магия мальвы:

Вот вам и вера.

Сны волооки,

Мака росинка.

Дали да ноги:

Вот и тропинка.

Женская поступь,

Груди, межгорья,

Ночи наощупь,

Звёздное море.

Глиняный глечик,

Аист на крыше.

Слово лепечет,

Лечит и дышит.

Бережный берег,

Веды и воды.

Высь голубее

Там, где свобода.

Древняя мудрость

В пестрой косынке.

Вот вам и утро

В солнечной кринке.

Ірина Юрчук

Любимая японская философия...❤️

Обет отречения от неблагой бессмысленной речи, причиняющей много страдания:

Я промолчу, когда время слушать.

Я промолчу, когда мои слова производят неправильное впечатление.

Я промолчу, когда чувствую пламя гнева.

Я промолчу, чтобы не стыдиться своих слов позже.

Я промолчу, если мои слова оскорбляют кого-либо.

Я промолчу, когда не знаю всех обстоятельств.

Я промолчу, если мои слова могут повредить дружбе.

Я промолчу, когда мой ум настроен критически.

Я промолчу, когда не могу говорить мирно и спокойно."

Кьябдже Гарчен Ринпоче

Женщина Лето старела красиво...

Женщина Лето старела красиво,

Из гладиолусов платье носила,

И, распустив косы — ветви берёз,

Часто смеялась до слёз.

Кто-то, заметив в косе её проседь,

Имя другое придумал ей — Осень,

Только в ответ она лишь хохотала,

Словно о старости вовсе не знала.

Те же закаты, и те же рассветы,

Нет, не грустит наша женщина Лето,

Не постарела она, повзрослела,

Вместо частушек романсы запела.

Вместо душистой и сладкой малины

Всех угощать стала красной рябиной,

И, оставаясь такой же красивой,

Из хризантем теперь платье носила.

Как-то в один замечательный вечер,

Шаль золотую накинув на плечи,

В образе новом она появилась,

С именем Осень - смирилась…

Людмила Бугрова

Удивительный тропический цветок со странным названием

" Психотрия Возвышенная" 🤔

Его ещё называют:

" Страстный Поцелуй". 💋

" Алые губы "👄

" Поцелуйчик 😘

Растёт и обитает в тропических лесах в

Южной Америки.

ЕСТЬ ЖЕНЩИНЫ,

В КОТОРЫХ ЖИЗНЬ,

КАК БУДТО ДАЛА СЕБЕ ВОЛЮ....

ОНА,

ТАК РАЗРИСОВАЛА СОБЫТИЯМИ ИХ СУДЬБУ,

ЧТО , ДАЕШСЯ ДИВУ....

КАК ОНИ, УМУДРИЛИСЬ ЭТО ПЕРЕЖИТЬ.

А ОЩУТИВ ЭТУ БОЛЬ

И НЕВЫНОСИМОСТЬ ТЕРПЕНИЯ,

СИЛЫ ДУХА,

ПОНИМАЕШЬ ....

НЕ ВСЕ ЭТО СМОГУТ ПЕРЕЖИТЬ.

А ТЕ, КТО ПЕРЕЖИЛ,

ДОСТОЙНЫ НЕ ПОХВАЛЫ...

А ВОСХИЩЕНИЯ,

НЕ ИХ ЖИЗНЬЮ УЖЕ.....

А СОБСТВЕННО ПОДВИГОМ...

А ЕСЛИ ПРИГУБИТЬ

ВИНО ИХ ОПЫТА,

ТО ВЫ ПОЙМЕТЕ,

ЧТО НИГДЕ В МИРЕ НЕТ

ТАКОГО ДОРОГОГО ВИНА.............................

Сколько женщины в женщине? Сколько любви?

Сколько ласки, надежды, мечты и желаний?

Сколько истин прописаны в муках крови?

Сколько веры, терпения, чести, страданий?

Сколько радости в женщине, сколько тепла?

Сколько счастья и сколько задорного смеха?

Сколько слез, или горя, что в жизни нашла?

Сколько мытарств, скрывает лощеным успехом?

Сколько серых и темных, затоптанных дней?

Непосильных трудов, и бесцельных стараний?

Сколько, в темной ночи, путеводных огней?

И недоспанных, светлых, и чистых желаний?

Сколько жизней воспитано этой святой?

Неоплаченных жертв, у мирской суматохи?

И за все, лишь надежда, сияет звездой,

Да счастливых мгновений, не черствые крохи...

Сколько копий сломалось, от женских красот?

Сколько крови пролито, за ветреность страсти?

Сколько муки сердечной, богатств и щедрот?

И рычания, ждущей ошибки, напасти.

Сколько женщины в женщине? Знает лишь Бог,

Что за милой улыбкой скрывают румяна,

Никому не известно, а что её ждет?

То муки, а может небесная манна?

Та правда, что в жизни когда то нашлась,

Которой, она, беззаветно служила,

Совсем, без остатка, навек отдалась,

И в общем, награды, за то, не просила.

Сколь таинства скрыто в её красоте?

И силы, у слез, не соленой обиды?

Где шорохи крыльев, зовут к высоте,

И где, у мечты, открываются виды...

Все врут, недомолвки, о всяком ином

И сплетней простуды шипят неуемно,

А ей, и заботы, и дети, и дом,

И может, себя, только после припомнит...

Бывает, опомнится, проседь волос...

Морщины, и тело, как будто предало,

И искра, в душе...Слава богу! Нашлось!

Бесценное, самое, не потерялось.

И там, в глубине, полувыцведших глаз,

Опять оживут, и лучи, и рассветы,

Как будто о женщине, тихий рассказ,

Любви, и мечте, и конечно, о лете...

Струминский Маркиян

https://www.facebook.com/share/r/YHxwQLBmeza2Uhsm/

⚜️ Никогда не просила милостыню, в виде любви, внимания, денег.

Усвоила простую истину ; чтобы построить мост-нужен второй берег.

Не айсберг, дрейфующий, не пески зыбучие, не другие “колеблющиеся” поверхности.

Для чего люди “разные” друг друга мучают?

Требуя “взамен” любви, верности, честности?

Разве любовь можно требовать? Гарантийный талон “навсегда” выписать?

Нет, лишь добровольно в неё следовать,

Мах на мах невозможно ни одно чувство выменять.

“Я тебе - а ты мне” - это другая история.

Бизнес, бартер, прочие отношения.

Любовь - это одна троектория, любовь - добровольное растворение

Одной души, между ударами сердца любимого,

Между минутами жизни, печали, радости.

Любовь - это нечто неоспоримое, созвучной тональности.

Необъяснимое души томление, неведомая притяжения сила.

Двух светлячков счастья свечения, когда вместе и всё выносимо.

Когда нет цепей, оков, замков, ключиков.

Лишь тонкие нити доверия.

В любви не бывает узников, бессильны приметы и суеверия.

Просить о таком? Конечно бессмысленно.

Лишь беречь, коль на пути встретится.

Не ранит любовь - критерий и истина. Во имя любви шар земной вертится.

А, если скажут вам - “я любовью меченный, вот раны, ссадины, рубцы да шрамы”.

Людской рукою то искалечено, и повторюсь : любовь не ранит!

Не подменяйте ложным истинное, от шелухи очищайте семя.

Любовь - лекарство, универсальное и единственное,

Испортить которое - не может время.

Приходящие...уходящие...

Люди в жизни, как поезда...

Лицемерные, настоящие,

На мгновение... навсегда...

Кто-то выстрадан, кто-то вымолен,

Кто-то послан был, как урок.

Кто-то в памяти просто именем,

А кого-то послал сам Бог.

Поначалу все просто встречные...

Только кто-то потом врастёт

В твою душу и станет вечностью...

Ну, а кто-то, как дым уйдёт.

Проходящие...уходящие...

Каждый в сердце оставит след.

Но однажды ты вновь стучащему

Тихо скажешь, что места нет...

Алёна Серебрякова

https://www.facebook.com/share/r/TPVJadw5oWbdYmmY/

Дотронься до меня… Нет, не рукой…

Рукою ты не сможешь, — далеко…

Дотронься сердцем.., прикоснись ко мне…

И… помолчим, С ТОБОЮ в тишине…

Чуть-чуть теплом со мною поделись,

Останови моё движенье вниз…

Не дай сорваться с краешка в обрыв,

Своим крылом от бед меня закрыв…

И вдруг разверзнут пропасть Небеса,

Меня удержат милые глаза…

Пожалуйста… прошу… не поленись,-

Родной душой дотронься… прикоснись…

Стравинские...

.Самой экзотической женщиной, которую мне довелось встретить, была, без сомнения, Вера Стравинская, вдова великого композитора Игоря Стравинского...

Когда мы познакомились в Нью-Йорке в 1976 году, Вере Артуровне было восемьдесят восемь лет. Ошарашила она меня сразу, почти с порога, предложив сначала выпить, а потом закурить. Я в смятении отказался. Стравинскую это нисколько не озаботило: сначала она с лихостью опрокинула стопку водки, а затем преспокойно задымила. Иностранец бы воскликнул: вот типичная русская женщина! Так когда-то подзалетел сам Томас Манн, написавший, что Стравинская - настоящая «русская красавица»...

На самом деле отцом высокой и дородной Веры Артуровны был француз де Боссе, а матерью - шведка, так что в жилах ее не текло ни капли русской крови. Лишнее доказательство того, что жизненное окружение лепит личность настолько же, насколько и гены. А это окружение у Веры Артуровны почти с самого начала было богемным и экзотичным: она вращалась в кругу «Бродячей Собаки», снималась у легендарного режиссера Якова Протазанова (Элен в «Войне и мире»). Вышла замуж за англичанина Роберта Шиллинга - рассказывают, отчаянного игрока. Здесь процитирую одну из баек Сергея Довлатова, тем более что в данном случае это чистая правда:

«Вера понравилась Таирову. Он пригласил ее в свой театр. Представляя молодую актрису труппе, говорил: «Не было ни гроша, да вдруг - Шиллинг...»...

Но от Шиллинга Вера ушла к модному художнику Сергею Судейкину, одному из центральных персонажей той пряной и слегка бесстыдней эпохи. Образовался сложный шестиугольник: Вера - Судейкин - его бывшая жена Ольга - Александр Блок - молодой поэт Всеволод Князев - Михаил Кузмин... В результате всей этой истории Князев, как известно, в 1913 году застрелился...

Летом 1917 года Вера Артуровна с Судейкиным сбежали из Петрограда в Алушту. Здесь же оказался и Осип Мандельштам, обессмертивший её в стихотворении, начинающимся очень похожим портретом Веры:

Золотистого меда струя из бутылки текла

Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:

- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,

Мы совсем не скучаем, - и через плечо поглядела...

(Кстати, это было одно из любимых стихотворений Иосифа Бродского). Рукопись этого стихотворения Вера Артуровна бережно сохранила, пронеся через всю свою бурную жизнь. И в Париже, и в Лос-Анджелесе, и в Нью-Йорке любила вынимать и перечитывать...

В эмигрантской Европе 20-х годов Вера стала подругой Игоря Стравинского, который к этому времени был уже пятнадцать лет женат, разводиться не собирался, но и с Верой не расставался. Она была его переводчицей, секретаршей, а в некоторых случаях и менеджером. Жена обо всем, по меньшей мере, догадывалась, в артистических кругах отчаянно сплетничали, так что ситуация была довольно напряженная. И длилась она без малого двадцать лет, до смерти жены...

Друзья считали, что Стравинский после этого на Вере не женится. Но - ошиблись. Композитор был человеком весьма вспыльчивым - клубок нервов, а Вера на него действовала успокаивающе, в жизни Стравинского это был необходимый наркотик...

Могу засвидетельствовать: в присутствии Веры Артуровны торопиться не хотелось. Возникало ощущение уюта, казалось - все образуется, неприятности рассосутся. Любой её жест, самый экстравагантный, производил впечатление непринужденности и уверенности. Разговор тек ласково и естественно.

Она была в высшей степени здравой женщиной и талантливой художницей. Её загадочные и фантастические пейзажи украшали стены огромной нью-йоркской квартиры Стравинских, выходившей окнами на Сентрал парк.

Смерть Стравинского в 1971 году не выбила Веру Артуровну из колеи. Она продолжала писать картины - когда ей было уже девяносто, успешные выставки ее работ прошли в Лондоне, Париже и Берлине. Но, конечно, Вера Артуровна постоянно вспоминала об Игоре Федоровиче...

О том, как он любил птиц, животных и цветы.

О том, как каждое утро, когда она составляла список неотложных дел, он неизменно сверху вписывал: «Сначала ты меня поцелуешь!»...

О том, как они вместе читали русских поэтов - Пушкина, Ахматову...

И добавляла: «Меня вечно спрашивают, каких великих людей я встречала. За свою жизнь я встретила только одного великого человека - Стравинского»...

Соломон Волков

P.S. Письмо Веры Стравинской, написанное мужу, Игорю Стравинскому, после его смерти...

"- Всем пишу, а всего больше хотелось бы написать тебе...

Как легко мне пишется тебе! Я очень страдаю, что не могу говорить с тобой - мне не с кем говорить, особенно по - русски, - я боюсь, что я скоро разучусь русскому языку...

Неужели я забуду русский язык? Последнее время, когда ты уже не мог много говорить, а я тебе рассказывала что-нибудь, чтобы развлечь тебя, ты смотрел на меня, и легкая улыбка расползалась по лицу! Что бы я дала теперь, чтобы увидеть эту улыбку! Я готова плакать, и совершенно напрасно я верю, что увижу тебя, - может быть, это будет неудовлетворительно, мы всегда желаем ту самую среду, в которой мы жили и были счастливы, - то маленькое café около NDame, где мы встречались тайком. Café было паршивое, но ты говорил:

„От добра добра не ищут“...

Под добром ты, конечно, подразумевал счастливые моменты...

Я уверена, что ты слышишь все, что я говорю и думаю. Ведь это делается духом, а не телом, которое сгнило, или костями, которые поддерживали тело, а дух ведь продолжает существовать..."

P.P.S. Вера Артуровна Судейкина - Стравинская прожила вместе с Игорем Стравинским пятьдесят лет, разлучаясь лишь ненадолго...

После его смерти она прожила 11 лет и скончалась 17 сентября 1982 года в Нью-Йорке...

Похоронена в Венеции на кладбище Сан-Микеле, рядом со своим мужем...

Макс Клименко

АНДРЕЙ ВОЗНЕСЕНСКИЙ

***

Полюбите пианиста,

Хоть он с виду неказистый,

Не имеет званья до сих пор,

Не спешите разрыдаться,

Жизнь полна импровизаций,

Гениальным может быть тапер.

Черных клавиш, белых клавиш,

Все что было, не исправишь,

Он еще не Рихтер и не Лист,

Полюбите пианиста,

Быстро, быстро, очень быстро -

Современной музыки девиз.

Но однажды вдруг возникла

Чемпионка мотоцикла,

Забежала в зал без всяких дел,

И сказала: "Завтра ралли,

Догоните на рояле",

И рояль за нею полетел.

И летел он на рояле

Нажимая на педали,

У рояля есть одно крыло,

Все машины поотстали,

Чемпионы все отпали,

И летел он на рояле над

лесами, над полями,

Жми, пианист, пой, пианист,

Плачь, пианист, ты взял приз!

Полюбите пианиста,

Быстро, быстро, очень быстро -

Современной музыки девиз.

И летел он на рояле

Нажимая на педали,

У рояля есть одно крыло,

Все машины поотстали,

Чемпионы все отпали,

И летел он на рояле над

лесами, над полями,

Жми, пианист, пой, пианист,

Плачь, пианист, ты взял приз.

Полюбите пианиста,

Быстро, быстро, очень быстро -

Современной музыки девиз.

Полюбите пианиста,

закажите вальс Мефисто,

И летайте ночи напролёт.

Не спешите удивляться,

Жизнь полна импровизаций,

С ним в оркестре кончится полет.

Одних - стираешь словно мел с доски,

Других - с трудом из сердца вырываешь.

И без одних ты счастливо живешь,

А без других никак не выживаешь.

Одни уходят, не оставив след,

Других - следы прибой времен стирает,

А кто-то оставляет шрам в душе,

А кто-то душу забирает...

Как-то мы с мамой шли по Васильевскому острову, мне было лет 9. В киоске продавали фотографии разных артистов. Тогда была такая мода - покупать фото артистов, а еще - меняться ими. Я этой страсти никогда в жизни подвержена не была, а тут вдруг ткнула пальцем и попросила: "Мама, купи". И ладно бы я выбрала артиста потрясающей красоты - Тихонова, Стриженова, Ларионова, Самойлова... Но я почему-то захотела купить Василия Меркурьева. Когда мама отворачивалась, я на него смотрела, прижимала к сердцу. До сих пор эта фотография у меня.

Пролетели годы. Я собралась поступать в театральный институт. Причем была в себе совершенно уверена, у меня был большой репертуар. Когда мама приводила меня на работу, оставляла там с кем-то, то, возвращаясь, она всегда заставала одну и ту же картину. Вокруг - небольшая толпа, а я читаю стихи. Мама с ужасом спрашивала: "И давно она так?" - "Да часа полтора уже", - отвечали ей. Ну действительно - репертуар был большим. И потом, я так любила театр, что совершенно искренне полагала - а кто, если не я?

И вдруг в институте я обнаружила, что вокруг ходят красивые девочки. Высокие, стройные - с фигурами, глазами, волосами. А я рядом - такого общипанного, задрипанного вида. Я была худа, как штатив у микрофона. И никаких выдающихся мест у меня практически не было. Мне всегда говорили: "Ну хватит стоять на руках, встань на ноги". Ноги - как руки. Я заходила в лифт, но он этого не чувствовал и никуда не ехал. Приходилось подпрыгивать - лифт догадывался: "О, кто-то вошел" - и начинал двигаться.

Позже, когда познакомилась с Константином Райкиным, мы друг другу часто плакались в жилетку. Он показывал мне письма от "добрых" зрителей, они писали: "Вам не только на сцене - на улице показываться не стоит". Костя смотрел на меня и утешал: "Эти ноги, они у тебя так извиваются-извиваются... Не знаю, мне нравится". Я тоже говорила ему, что он прекрасен.

Но во время поступления такого товарища у меня не было. Совершенно неожиданно для себя я узнала, что на очередной тур надо прийти в купальном костюме. Пришла, ноги буквально заплела, чтобы они сошлись хотя бы. Вызывают по 10 человек. Мы стоим, а эти иезуиты внимательнейшим образом на нас смотрят: кто-то очки снимает, кто-то надевает. Рядом со мной - фигуристая красавица с глазами и ресницами. Как какое-то пособие: какими артисты быть должны, а какими не должны.

Я стою - униженная и оскорбленная, даже не как лошадь, как ослик Пржевальского. И понимаю - комиссию надо брать чем-то невероятным, несусветным. Нам дают задание - изобразить, будто мы моем окна. Все моют маленькие окна - практически форточки. А у меня было та-акое окно - этой сцены не хватит, видимо, какая-то американская витрина. И я бегала из конца в конец и вытирала ее всем телом.

Поскольку я перед комиссией все время мельтешила, они смотрели только на меня, туда-сюда головами крутили. Короче, этот тур я проскочила. И к какому педагогу, вы думаете, я поступила? К Василию Васильевичу Меркурьеву! Для меня он всегда оставался самым красивым человеком и самым блистательным актером.

Часто вспоминаю, как я первый раз попала в театр, мне было лет пять. Шел балет «Щелкунчик». Я вошла в зал, села в бархатное кресло, и передо мной открылась потрясающая картина, в которую я абсолютно верила. Балерины на тонких ножках на пуантах, в легких пачках выбегали на сцену. Весь зал смотрел на них с восторгом, сверху сыпались цветы. С балконов, отовсюду летели эти цветы, ими была засыпана вся сцена. «Боже, — думала я, — какая прекрасная жизнь! Вся в цветах!» Тогда я решила, что буду балериной. С утра до вечера что-то представляла перед зеркалом: красиво махала руками, надевала такие ботиночки без ранта, они были вместо пуантов.

Прошло много лет. Мы с театром поехали на гастроли в Америку. За 40 дней сыграли 40 спектаклей. Для репертуарного театра это очень трудно, а мы привезли всего два — «Три сестры» и «Крутой маршрут». 28 раз мы сыграли «Три сестры». 28 раз я, Маша, была покинута Гафтом, который изображал Вершинина, 28 раз умирала от любви. А публика — чисто американская, никаких наших эмигрантов. И на первых же фразах она вдруг начинает смеяться. Там, где российский зритель даже не улыбнулся бы, они гомерически хохочут.

Мы в недоумении: артисты — все в слезах давно, а американцы умирают от смеха. Потом нам объяснили: раз в программке написано «комедия», значит, надо смеяться. Вот зал и старается. Но постепенно наступила тишина, затем слышим — кто-то всхлипывает. А когда спектакль закончился — повисла страшная и очень длинная пауза.

Мы опять ничего понять не можем. Пауза — потому что они потрясены? Или это так ужасно, что они даже хлопать не хотят? И вдруг зал встал и на нас обрушился гром аплодисментов. И сверху, отовсюду посыпались цветы. Мы стояли с огромными охапками, а цветы все летели и летели. А я думала: «Боже мой, наконец-то я балерина!»

«Почему хорошо выгляжу? Наверное, потому, что я очень добрый человек. Честно говоря, редко смотрюсь в зеркало — только когда прихожу на спектакль и сажусь в гримерке. А что касается радости жизни: она в каждой минуте, в способности воспринимать ее такой, какая она есть, и радоваться тому, что она такая. Есть радость от того, что утром иду на репетицию, а вечером играю в спектакле.

Счастье — это когда ты читаешь интересную книгу, знаешь, что тебя ждет интересная работа, рядом с тобой сидит твой ребенок, на траве резвится твоя любимая собака, а вечером вся семья соединяется, садится за одним столом и все болтают и рассказывают друг другу о том, как прошел день. По крайней мере, иногда я думаю, что счастье именно в этом».

Марина Неёлова