Любимое.Для души.
У великого Гёте был свой личный план выживания. План, основанный на воле к жизни.
Воля к жизни может исцелить человека и продлить его дни до глубокой старости. Великий Гёте родился почти мертвым, почерневшим, безгласным. Мама его три дня не могла родить; виной тому была полная луна, так считал сам классик. Его еле-еле удалось оживить растираниями.
И, конечно, здоровье его было очень слабым. Да ещё он заболел чахоткой, и в 21 год началось легочное кровотечение. Чем только не болел бедный юноша! Пожалуй, у него не было ни одного здорового органа. Но он все равно предавался излишествам юности: пил вино, дрался на дуэлях, а потом ещё и неудачно влюбился, безответно. И даже хотел покончить с собой, так сильно страдал.
И в этот кризисный момент, когда гибель была близка, Гёте вдруг страстно захотел жить. Страшно уми*рать молодому! Жизнь прекрасна, так хочется жить! Но здоровья нет и ничего не поделать, так?
Но Гёте принял меры, которые не только наградили его отменным здоровьем, но позволили прожить более восьмидесяти лет. И не просто прожить, а насладиться всеми радостями жизни. И создать великие произведения, добиться успеха и обрести богатство и славу. Что же он сделал?
- перво-наперво он отказался от излишеств. Стал осторожен с алкоголем, почти не пил вина. Придерживался личной диеты. Соблюдал распорядок дня, ложился спать вовремя. И он делал это всегда. Не допускал исключений.
- почувствовав утомление, он отправился в путешествие и два года прожил в Италии. Это не каждый может себе позволить, конечно. Но смысл в том, что надо менять обстановку и получать новые впечатления, использовать все возможности для путешествий.
- Гёте много и творчески работал. Непрерывно творил. Он продавал свои произведения, не раздавал даром свой труд. И это его вдохновляло и мотивировало
- он старался избегать ссор и интриг, хотя в его времена это было непросто. Он был смелым и мужественным. Но без надобности не спорил, хорошо отзывался о других талантливых людях, не завидовал и не подличал.
- он любил и был любимым. И любил со всем пылом, искренне, восхищаясь объектом любви. И его любили в ответ - ведь любят тех, кто способен любить. За редким исключением, конечно
- он перестал бояться. Он делал то, что внушало ему страх и ослабляло его дух: назло и наперекор себе делал. Не мог выносить барабанный бой - специально заставлял себя его слушать. Страдал головокружениями - специально залезал на высокие колокольни и преодолевал себя…
Чего он только не делал, чтобы выжить и жить! И он стал совершенно здоровым крепким человеком. И прожил долго назло судьбе и мрачным прогнозам врачей.
А ещё он очень любил фиалки. И засадил ими весь свой родной город Веймар - они и сейчас там цветут. Как память о великом человеке. И как напоминание о том, что человек может преодолеть смерть и болезнь, если соберёт все силы и не отступит от своего плана выживания.
Любовь и работа - вот что даёт силы жить долго, так говорил Фрейд. И ещё маленькие радости вроде фиалок. И увлечения - Гёте учился рисовать, и собрал огромную коллекцию минералов.
Ему просто сильно хотелось быть здоровым и жить долго. Но одного хотения мало, нужен план действий, от которого нельзя отступать никогда, ни при каких обстоятельствах. И нужна воля к жизни. Так что кроме гениальных книг Гёте оставил гениальный способ стать здоровым. И прожить долго. Для того, чтобы прожить долго, нужна смелость, так считал великий человек. И план выживания, от которого нельзя отступать.
А.В.Кирьянова
Люди вместе, пока они оба хотят быть вместе. Ни долг, ни честь, ни мораль не приковывают одного человека к другому. Когда человек хочет уйти, уйдет и от дома, и от детей, и от умирающего калеки. Пока не хочет - остаётся рядом.
Когда человек хочет быть вместе, никакие твои недостатки ему не помешают. Когда человек хочет уйти, никакие твои достоинства его не удержат. Как бы ты ни был некрасив и непривлекателен, найдется кто-то, кому ты понравишься. Как бы ты ни был хорош и желанен, есть кто-то кто отвергнет тебя.
Если тебя отвергли, это ничего не значит. Ты не становишься хуже или меньше, ничего страшного на самом деле не происходит. Твой человек есть на свете, и он тебя примет.
Если тебя приняли, однажды вы расстанетесь - не в жизни, так в смерти. Дорожи тем, что есть, не жалей о том, что потеряешь и не бойся потерять.
Пётр Мамонов
СИЛЬНЫЕ ДУШИ 🦋
Сильные Души подвергаются атаке с детства. Подтверждаю полностью...
Наша Земля многие столетия находилась в так называемой «Ночи Сварога», то есть в зоне низких частот. Высоковибрационным Душам сложно было даже проникнуть сюда, потому как это все равно что налить масло в воду и попытаться их соединить, вода все равно выдавливает масло.
В связи с этим даже если соблюлись все условия высокочастотного зачатия и пришла Душа высшего порядка, матрица сразу же реагировала на это, передавая сигнал «всем внимание». И сразу же на этого пока еще младенца обрушивались мощные противодействующие силы, задача которых по возможности не допустить рождение, устроить раннюю смерть, либо если мощи не хватает максимально загасить и украсть потенциал, выбив почву из под ног.
Это внешне могло проявляться проблемами еще в беременности, в родах, в детстве часто человек со способностями и более чувствующий попадал в наиболее грубую среду, которая должна была максимально понизить его по вибрациям.
Система изучала и безошибочно считывала уязвимые места и болевые точки, по которым била нещадно и постоянно. Задача – лишить такого Человека веры в себя, сломать, уничтожить внутренний стержень, для этого он мог подвергаться насилию физическому и психологическому, давлению, беспрестанной критике и негативу.
Главное, чтоб разлюбил себя, разъединился со своей душой и поверил другим, чужим, что он ничтожество и ничего из себя не представляет, что надо жить как все и плыть по течению, делать то, что скажут, загасить и перестать верить в себя, свои способности, потерять, т.е. отдать кому-то свою СИЛУ.
Но мощные Души не зря выбирают этот жестокий квест. Как и в компьютерных играх, на более сложных уровнях можно получить больше бонусов. И перед рождением им показывают, что их ждет и Души соглашаются, намереваясь выдержать все это.
Спустившись же в эти самые низкие вибрации, родившись, они мгновенно осознают, что это не так просто, как казалось там, с высоты. Но деваться некуда, и не все проходят это испытание.
А задача состоит в том, чтобы не поддаться, не начать звучать на этой низкой частоте, а самому подняться наверх в этих условиях, выйти в состояние радости и счастья, а затем распространить эти волны насколько можно шире вокруг себя.
Этот путь символизирует любимый многими учениями цветок лотоса, который символично зарождается там, где грязь и ил, во тьме тянется вверх, преодолевая все препятствия, его кусают рыбки и другие водные обитатели, но он тянется вверх и верит, что делает это не зря. И наконец, достигнув поверхности и перейдя в другую среду, он распускается красивейшим цветком, его стебель и корни становятся мощными и сильными.
Так же и Человек, идя духовным путем, обязательно проходит опыт негатива, и это нужно для того, чтобы быть устойчивым в высоких мерностях. Как например, чем выше и мощнее дерево, тем более глубокие и ветвистые у него корни. Это способ не сойти с ума от высоких вибраций, и хорошо заземлиться, и именно этот опыт негатива позволяет качественно оттолкнуться и вырасти вверх без потерь для психики и всех систем, и легко пройти огонь, воду и медные трубы.
И потому зло может оказаться добром, а не имеющий подобного опыта легко может быть сорван и развеян по ветру, как одуванчик, что можно часто наблюдать, как люди, ушедшие в духовность или в «избранность» быстро сходили с ума в медицинском смысле.
Поэтому, если вы иногда чувствуете, что вы устали, подумайте о том, что может быть еще чуть-чуть и ваш цветок лотоса достигнет поверхности воды и это лишь самый темный час перед рассветом.
Не поддавайтесь на чужие негативные мнения о вас, помните, что обесценивание – это главный способ отнятия Силы. Соберитесь, дайте внутренний приказ-намерение вернуть все свое, Потенциал и то, с чем вы пришли сюда и вспомните о своей миссии.
Все не просто так и не случайно, даже то, что вы читаете это сейчас…
Вспомните кто вы на самом деле и осуществите то, за чем вы пришли.
Татьяна Веста
Впервые прочла пару лет назад эту потрясающую историю. И сейчас, увидев, как и тогда, не смогла сдержать слёз и восхищения.
Она родилась в Париже. Отец — француз, известный математик, профессор Сорбонны. Мать — испанка, филолог.
Ее воспитанием занимались мать и четыре гувернантки. Англичанка, которую она не любила за высокие требования по гимнастике. Немка учила немецкому языку, и потом Вера любила читать по-немецки. Француженка преподавала хорошие манеры, светские привычки. И еще была гувернантка, ответственная за ее наряды.
С четырех лет Веру обучали музыке. Педагогом был великий французский пианист Альфред Корто.
В четырнадцать она играет с самым знаменитым в мире оркестром под управлением Артуро Тосканини. От ее исполнения Бетховена приходит в восторг Ромен Роллан. В те же четырнадцать начала концертировать, объездила всю Европу и Америку. В пятнадцать закончила Парижскую консерваторию и поступила в Венскую академию музыки.
В ее распоряжении лучшие концертные залы Европы. После гастролей в Америке самая крутая фирма в мире — «Стейнвей» — предложила Вере Лотар играть на своих роялях и доставляет инструмент на любой концерт, даже в малодоступные горные районы Швейцарии. А в знак благодарности за согласие и рекламу «Стейнвей» дарит ей свои рояли. Это поистине царские подарки.
Кстати, у Ярослава Кирилловича Голованова я прочла: «…качество роялей «Стейнвей» зависит от травы, где паслись овцы, из шерсти которых сделан фетр на ударяющих по струнам молоточках».
Ну значит, европейское и американское турне… успех, успех, успех… она молода, красива, богата, счастлива… влюбленные молодые люди…
Она выбрала не совсем молодого, совсем не богатого. Выбрала нерасчетливо, безрассудно, просто потому что полюбила. Как скажет потом ее друг, режиссер Владимир Мотыль: пошла за чувствами.
Отец ее имел тягу ко всему русскому. Он и детям своим дал русские имена — дочь назвал Верой, сына — Дмитрием. И ввел ее в круг своих друзей. Там она и встретила будущего мужа — Владимира Яковлевича Шевченко, инженера-акустика, создателя смычковых инструментов, «русского Страдивари».
Его отец эмигрировал из России после революции 1905 года. Володя был тогда подростком. А в 1917-м отец вернулся на родину. Сына же оставил в Париже продолжать образование.
Владимир Яковлевич мечтал вернуться в свою страну. И вот наконец добился разрешения вернуться. И приехали они с Верой в Ленинград, о господи, в 1937 году. Он, она и двое его сыновей от первого брака.
Поселили их в крохотную комнату в общежитии, работы не было, жить не на что. Он подрабатывал где мог. Она продавала свои парижские платья.
По законам того страшного времени все отнеслись к ним очень подозрительно.
Впрочем, нет, не все. Заступничество великой пианистки Марии Вениаминовны Юдиной позволило Вере Лотар-Шевченко получить «соответствующую исполнительскую категорию» и начать работать в Ленинградской государственной филармонии.
В 1941 году, перед войной, Владимира Яковлевича Шевченко арестовали.
Со всей своей французской отвагой и темпераментом, в котором бурлила мамина испанская кровь, Вера кинулась в НКВД и стала кричать, путая русские слова и французские, что муж ее — замечательный честный человек, патриот, а если они этого не понимают, то они — дураки, идиоты, фашисты и берите тогда и меня…
Они и взяли. По статье «сто шешнадцать пополам».
И будет Вера Лотар-Шевченко тринадцать лет валить лес. В Тавде Свердловской области.
Узнает о смерти мужа в лагере и детей в блокадном Ленинграде. Не сразу узнает.
Многие годы пишет мужу в никуда. Строчка из одного ее письма мужу — из лагеря в лагерь: «Мы еще будем жить настоящей жизнью».
Сволочи! Знали же — был еще тот учет и контроль! — что нет ее мужа в живых.
Первые два года в лагере умирала. А потом сказала себе: раз не умерла, значит, надо жить. Следовала завету Бетховена всем страждущим: Stirb oder Auf! Умри или Будь!
* * *
Освободилась в Нижнем Тагиле. И прямо с вокзала в драной лагерной телогрейке из последних сил бежала поздним вечером в музыкальную школу, дико стучала в двери, умоляя о «разрешении подойти к роялю»… чтобы… чтобы «играть концерт»…
Ей разрешили. И тут она первый и последний раз в жизни испытала страх. Никак не могла решиться дотронуться до клавишей.
Пальцы пианиста деревенеют, если он не играет даже один день. А она тринадцать лет не прикасалась к роялю.
Ей казалось: вот Шопена сможет играть, а Баха не сможет… смогла и Шопена, и Баха… а вот Бетховена не сможет… смогла и Бетховена…
У закрытой двери, не смея зайти, рыдали навзрыд педагоги. Было же понятно, откуда она прибежала в драной телогрейке.
Играла почти всю ночь. И заснула за инструментом. Потом, смеясь, рассказывала: «А проснулась я уже преподавателем той школы».
Директор музшколы — Мария Николаевна Машкова — была первым человеком, кто пригрел и приютил ее в Нижнем Тагиле. Взяла на работу иллюстратором, поселила прямо в школе. Вера Августовна играла детям любую классику, о которой на уроке говорил педагог. Счастливые те дети! Кого слушали…
На первую свою зарплату возьмет напрокат кабинетный рояль. На вторую: сошьет себе черное концертное платье в пол. Явно для филармонических стен, хотя до них было ох как далеко.
А потом, скопив денег, купит шубу. После лагерной или с чужого плеча одежды — это ж такое женское счастье идти по снежному Тагилу в новой теплой элегантной шубке.
И вот как-то поздним вечером догоняют ее два бандита, нож к горлу и говорят: «Раздевайся! Гони шубу!» «Чего?! — вместо того чтобы испугаться, впала во гнев Вера Августовна. — Это моя первая одежда после лагеря!» Бандиты растерялись: «А ты где сидела? Кто был начальником?» Разговорились, нашли общих знакомых. Потом они галантно проводили ее домой и сказали: «Извини, не знали. Ходи в своей шубе спокойно. Больше тебя в этом городе никто не тронет!»
А когда через несколько лет перед первым ее концертом в Уральской консерватории ведущая заглянет в гримерку, чтобы проверить, прилично ли выглядит Лотар-Шевченко, и, удивленно-одобрительно оценив то самое черное в пол платье, удалится — Вера Августовна скажет, улыбаясь: «Она думает, я из Тагила. Она забыла, что я из Парижа».
Кстати, о Париже. Ее звали туда вернуться. Там оставались родственники. Но она неизменно отказывалась. Объясняла: «Это было бы предательством по отношению к тем русским женщинам, которые поддерживали меня в самые трудные годы в сталинских лагерях».
В 1957 году ее нашел старший сын Владимира Шевченко Денис. Он выжил в блокадном Ленинграде. Потом ушел на войну. После войны продолжил дело отца — стал мастером-акустиком, создателем смычковых инструментов. И тоже был очень талантлив — получил Большую золотую медаль Международного конкурса альтов в Италии.
В 1965 году о Вере Лотар-Шевченко рассказал в «Комсомольской правде» Симон Соловейчик. А позже много писал о Вере Августовне мой друг и коллега Юрий Данилин, который в те годы был собкором «Комсомолки» по Западной Сибири.
Последние шестнадцать лет своей жизни Вера Лотар-Шевченко жила в Академгородке под Новосибирском.
* * *
Она не просто восстановится после лагеря как музыкант, но и начнет активную гастрольную деятельность. Москва, Ленинград, Одесса, Омск, Свердловск, Чита, Хабаровск, Красноярск, Львов, Киров, Киев…
Иногда к ней возвращалось французское легкомыслие.
Как-то в предновогодний вечер Вера Августовна прикатила к Данилину в корпункт «Комсомольской правды» на такси (двадцать пять километров от Академгородка) и с порога объявила: «Будем кутить!» «Давайте здесь», — предложил Данилин, понимая, что такое предпраздничная ночь в городе. Но понимание реалий ее никогда не интересовало. «Здесь надо работать, а не кутить», — сказала она о корпункте.
И вот они поймали на улице какую-то случайную, но дорогую машину и долго, долго ездили по городу в поисках романтического места. Вдруг — кафе «Волна». «Что значит — «Волна»?» — спросила Лотар-Шевченко. Странно, но при абсолютном знании почти всех европейских языков русский ей не очень давался. Данилин хотел честно признаться, что ничего хуже этого гадюшника в Новосибирске нет, но измотанный водитель закричал радостно: «Это море такое, брызги, вода, фейерверк…» — и высадил их.
Грязная забегаловка, синюшные лица, дым коромыслом. Она оглядывается и говорит удивленно: «Здесь нет рояля». «Господи, — подумал Данилин, — хорошо, если посуду моют хотя бы раз в день».
Вера Августовна в старенькой каракулевой (той самой!) шубке, которая, впрочем, смотрится на ней, как горностаи. Она всегда умела быть заметной. Вот и пьянчужки в «Волне» вдруг притихли и с какой-то почтительной тревогой на нее посматривают. Женщин в зале вообще мало. А такой они не видели никогда.
Лотар-Шевченко царственно подходит к барной (якобы) стойке, ведет там короткие переговоры и говорит, обращаясь непосредственно к посетителям: «Месье! Есть водка (показывает, высоко поднимая вверх, две бутылки). Нужен рояль!»
От столиков поднимаются два «месье», ни слова не говоря берут бутылки «Посольской» и уходят в ночь. «Навсегда», — думает Данилин, зная местные нравы. И ошибается.
Уже минут через двадцать все прильнули к окнам и видят, как через трамвайные пути те два «месье» катят приличного вида кабинетный рояль. Выменяли на водку у сторожа соседнего Дворца культуры. Не «Стейнвей», конечно, но вполне пригодная «Эстония».
И вот в новогоднюю ночь в промышленном районе Новосибирска в кафе «Волна» играют Брамса! И — как!!!
Явилась вся кухня, вышли швейцары, гардеробщики. И все стоя благоговейно слушают музыку. Полтора часа никто не шевельнулся. С ума сойти! Не «Волна», а зал Дворянского собрания.
И провожая их, ручку все Вере Августовне целуют, и машину находят, и трогательно прощаются. «Нет, не знаю я своего города!» — думает Данилин.
Не знаем мы своей страны, своего народа — добавлю я от себя.
* * *
Разговариваю с Натальей Алексеевной Ляпуновой, биологом, генетиком, доктором наук. Ее отец — Алексей Андреевич Ляпунов — знаменитый математик, из тех, кто вопреки мракобесию отстаивал у нас кибернетику как науку. С Верой Лотар-Шевченко они познакомились в Академгородке.
«Вера Августовна не любила рассказывать о лагере. Но если все-таки вспоминала — только хорошее. Пять лагерей сменила. А все рассказы ее — какие там замечательные люди! Вот в одном лагере начальник был приличный человек. И там сидело много музыкантов, кстати, очень знаменитых. И начальник придумал создать в лагере оркестр. Какие-то струнные они нашли, духовые, даже на гребенке играли. Классику, между прочим. И Вера Августовна для каждого написала партитуру и сама дирижировала. Рояля, конечно, не было. Но на ней весь оркестр держался. Освоила баян, аккордеон. И ее там очень любили. К ней невозможно было плохо относиться — она была беззащитна и вся в музыке.
Потом кто-то донес на того начальника лагеря, его убрали. Но Веру Августовну и после него спасали как могли — перевели на какое-то время с лесоповала на кухню. На мытье посуды. «Это было счастьем, — вспоминала она, — руки в теплой воде!»
* * *
На ее концерты в Москве и Петербурге билеты в первый ряд не продавали. Места здесь — всегда! — предназначались для тех, с кем она сидела в сталинских лагерях. Пришел — значит, жив.
Пальцы у Веры Августовны до конца жизни были красные, корявые, узловатые, гнутые, изуродованные артритом.
И еще — неправильно сросшиеся после того, как их на допросах переломал («не спеша, смакуя каждый удар, рукоятью пистолета») старший следователь, капитан Алтухов.
Фамилию эту она помнила потом всю жизнь и никогда его не простила. Это при ее-то привычке держаться только за хорошее и доброе!
Нет, все правильно: надо уметь прощать и уметь не прощать.
* * *
Так вот: продолжим о людях. Живя в Академгородке, Вера Августовна все выходные проводила в семье Ляпуновых.
«Мама смазывала ей руки облепиховым маслом, — рассказывает Наталья Алексеевна, — папа говорил с ней, к ее счастью, по-французски, а я всегда сопровождала ее на концерты. У папы не было музыкального слуха, но он специально для Веры Августовны купил в наш дом рояль, не «Стейнвей», конечно, но приличный Bekker. И часто она на нем играла. Вообще в быту была человек неприспособленный. Рассказывала мне: «Натусь, я ставлю курицу сварить на кухне и ухожу играть к себе в комнату, играю, играю, пока дым вовсю из кухни не пойдет, ну тогда иду и выбрасываю почерневшую кастрюлю с курицей». Зато она научила меня делать сыр камамбер, без которого как француженка жить не могла: «Заворачиваете в полиэтилен плавленый сырок «Дружба», кладете на теплую батарею и забываете. Через три месяца от батареи начинает идти очень французский запах, сыр покрывается плесенью — вот вам и камамбер…» И смеялась при этом так счастливо, как будто не было пяти лагерей, тринадцати лет на лесоповале… Такая детскость души…»
А потом ей купили новенький «Стейнвей». Говорят, сын Владимира Шевченко — Денис — прислал из Москвы. Но ее не-музыкальные пальцы не успели к нему прикоснуться. 10 декабря 1982 года Вера Августовна Лотар-Шевченко умерла.
В декабре 2006 года в Новосибирске состоялся первый Международный конкурс пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко. Так основатель конкурса Юрий Данилин перевел Веру Августовну с нелегального положения на легальное.И огромное спасибо Фонду Ельцина, который стал учредителем конкурса и очень помогал и помогает.
Многие годы на могиле Лотар-Шевченко стоял обелиск со звездой. Как будто она — родственница Марксу, Энгельсу и Ленину. Ну не было в местной погребальной конторе других надгробий.
Артем Соловейчик, сын Симона Соловейчика и главный редактор газеты «Первое сентября», установил на могиле новое надгробие. На белом мраморе выбиты слова Веры Августовны: «Жизнь, в которой есть Бах, благословенна…»
В сентябре 2007 года лауреаты Международного конкурса пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко играли в Париже. В стенах ее родной школы — зале Корто. А Вера Августовна смотрела с афиш на родные улицы.
В этом году впервые французская Высшая школа музыки им. Альфреда Корто с радостью объявила о начале официального сотрудничества с Международным конкурсом пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко.
Директор школы Франсуаза Ноэль-Марки сказала, что ценности, которые несет в себе конкурс и ее учебное заведение, совпадают. И главная средь этих ценностей — креативность. Качество — в высшей мере присущее Вере Лотар-Шевченко.
А всего несколько лет назад, когда первые победители конкурса играли в Рахманиновском зале нашей консерватории в память о Вере Лотар-Шевченко, французский посол, помню, плакал. И говорил сквозь слезы, что во Франции ее никто уже не помнит.
* * *
В лагере зэки кухонным ножом вырезали для нее на нарах фортепианную клавиатуру. И она по ночам играла на этом безмолвном инструменте Баха, Бетховена, Шопена. Женщины из барака уверяли потом, что слышали эту беззвучную музыку, просто следя за ее искореженными работой на лесоповале пальцами и лицом.
Я думаю, та клавиатура на лагерных нарах, тот самый необычный музыкальный инструмент ХХ века — это и был настоящий «Стейнвей».
«Новая газета» Зоя Ерошок.
Не надо менять свое Солнце на чужие лампочки.
Правильно. Неправильно. Плохо. Хорошо. К чему вообще эти ярлыки?
Неважно, как оценивают ваше поведение другие, важно как вы живете своей жизнью и наслаждаетесь происходящим.
Один из самых лучших подарков, который человек может сделать сам себе - это научиться спокойно жить в ситуации полной неопределенности - когда совсем-совсем ничего не ясно, когда нет никаких внешних ориентиров и нечем себя укрепить, когда желанная цель только разворачивается, но даже близко нет ее реализации.
Жизнь теряет краски, когда некого любить и некому отдавать, но такое состояние складывается из того, что вам нечем поделиться, когда вы не знаете как давать и принимать, не разрушая. И какие бы высокие стены вы ни возводили вокруг себя, боясь ошибок и разочарований - все равно, всегда останется где-то одна дверь открытой. И эта дверь нужна, чтобы встречать будущее и провожать прошлое, а самое важное - идти через нее и не бояться, отправляясь на поиски себя каждый раз, как в первый раз.
Счастье - это миг, но не когда ты всё имеешь, а когда ты получаешь удовольствие от того, что имеешь сейчас. На начальном этапе любые события могут казаться случайными, но постепенно проявляется связь, и в конце концов все части целого складываются воедино, если мы не вмешиваемся, доверяем пространству и поступаем из ощущений.
Поблагодарите каждого человека, который был в Вашей жизни! Любой человек пришел именно к Вам в нужное время под ваше состояние для того, чтобы Вы поняли и открыли что-то важное для себя. Пусть это было непонятно, приятно, больно или неприятно. Но Вы сделали это, у Вас получилось или не получилось - не важно. Поэтому просто скажите - благодарю! Ибо ничего не случается в жизни "просто так"...
Поэтому я от всей души и от всего сердца благодарю всех, кто пришел, рядом, уходит из моей жизни... и тех кто возвращается.
Свое не нужно охранять - оно никуда не денется, а чужое или не ваше - всегда либо само исчезнет, либо кто-то позарится и заберет, расставайтесь без сожалений.
Важно - неважно... неважно - важно...
Автор: Николай Булгаков
Метод дедукции.
Здравствуй! Ты помнишь момент, когда ты умер?
Я лежала на твоей груди, вдыхая опьяняющий запах любимой кожи. Мне казалось, я знала его раньше. И вот, спустя годы, когда встретила тебя, ощутила то, что должно было быть всегда — твой запах, встроенный в мою ДНК.
Ты спросил тогда: хочешь, чтобы я умер?
И я, не задумываясь ответила: вполне.
Я сама умирала каждый раз, прикасаясь к тебе и рождалась снова, через мгновение. Мир в твоих объятиях — это жизнь, обретённая через смерть.
Я вижу и чувствую тебя во всех твоих проявлениях. Любовь. Терпение. Безразличие. Ревность. Раздражение. Удивление. Восхищение. Неприятие. Смирение.
Когда во мне нет страха, я вижу людей насквозь. Но стоит только позволить его липким щупальцам вползти в мое сердце... И я схожу с ума... Стоит хотя бы на миг утратить контроль... И я не могу дышать...
Самое забавное, что ты такой же. Хотя тщательно скрываешь это. Даже перед самим собой.
Годы работы над своей душой, иногда просто тают от какой-нибудь малюсенькой детали, случайно брошенной фразы, чёртового метода дедукции, вшитого под кожу с момента детских "расследований".
Я обожаю детали. Это то, из чего составляется единое целое. Одна деталь может изменить полностью концепт.
И я ненавижу детали. Всего лишь одна, также может разрушить жизнь...
Поэтому, я люблю рождаться заново, забывая все прошлые разрушенные жизни.
Но ты умер по-настоящему. Ты не родился через мгновение снова, чтобы почувствовать мое тепло и мой запах.
Ты умер по своей свободной воле и желанию.
Ничего не изменилось с тех пор. Солнце также продолжает всходить, ежи шелестят в траве и птицы становятся на крыло...
Здравствуй! Я привыкла разговаривать с мертвецами.
© Ксения Яковенко
"Ночные мысли"
Просто посиди и поплачь вместе со мной. Даже если ты не рядом. Я вижу, как твои глаза наполняются слезами, а потом слёзы стекают в уши, потому что ты лежишь. Я тоже лягу. Помнишь, как в детстве, в "Денискиных рассказах" — "...и тогда я поднял голову вверх, чтобы слёзы вкатились обратно...". Всегда потешала эта фраза.
Просто утром открой глаза, обязательно заправь постель, почисть зубы, сделай все ежеутренние "ритуалы", насколько это возможно там, где ты есть. В том состоянии, в каком ты сейчас.
Не из менторства и занудства, а потому, что это организовывает сознание.
Просто на минуту присядь на край кровати, посмотри в окно, прислушайся к себе сегодняшнему. Чего хочешь именно ты? Не твои родные, не твои коллеги, не люди, которые всегда осуждали и будут осуждать, в каком бы положении ты не находился.
Чего хочешь именно ты не ради престижа и гонки за успехом. Не ради соревнований и сравнений "половых органов". Чего хочет твоя душа, если отбросить все условности, стадный инстинкт и социальную лестницу?
Просто закрой глаза и попробуй увидеть себя настоящего. Каков ты сам, без социальных сетей, близких людей рядом, материального достатка и видимого благополучия?
Скорее всего тебе станет страшно. Потому что больше не за что цепляться. Не ассоциируя себя ни с чем и ни с кем, ни со своими навыками и талантами, ни с людьми, которые тебя уважают и ценят, ты будто летишь в пропасть.
И мозг продолжает судорожно хвататься за догмы, что без твоей работы и денег ты никто, что если исчезнуть из мессенджеров, никому не звонить и не писать, о тебе забудут через пару недель.
Правда в том, что действительно так и может случиться.
Но если познакомиться с собой истинным и принять себя настоящего, то тебя больше не испугает это. Ты не будешь бояться остаться один, наедине с самим собой(без интернета, книг, гаджетов). Перестанешь выпрашивать внимание и поддерживать несуществующие дружеские отношения, вспоминая, что телефон работает таки в обе стороны.
Всё, что тебе необходимо, что необходимо твоей душе, уже есть внутри тебя. Все ответы на все вопросы уже в тебе самом.
И если тебе нужно немного тепла, просто сейчас почувствуй мою руку в своей. Ощути тот же страх и сомнения, а вместе с ними — энергию жизни. А потом смотри в себя... И прыгай...
И начинай удивляться своим заново прорастающим крыльям, своей истинной Свободе.
© Ксения Яковенко
Смирение - это не про виноватое ношение платочка, когда внутри тебя бушуют чувства.
А про примирение с собой и с той правдой, которая есть сейчас.
Про открытую встречу со своими чувствами по поводу того, что не сбылось, не случилось, не оправдало твоих ожиданий.
Про разрешение себе посмотреть в эти чувства. Признать их, прожить их тотально и честно.
Через проживание разочарования, обиды и гнева происходит выдох:
Ты отпускаешь иллюзии и идеальные картинки о себе и о мире. Признаëшь свои ограничения. Свою уязвимость. Позволяешь себе - неидеальному, разному и живому - быть.
Ты перестаёшь мерить себя рамками своих и чужих представлений о том, каким должен быть ты и какой должна быть твоя жизнь. Ты соглашаешься с тем собой, который есть сейчас.
И даже соглашаешься с тем, что какие-то части тебя пока не могут выдохнуть. Даёшь им право исцеляться в своём темпе. Перестаёшь их дёргать, "просветлять" и "прорабатывать" насильно.
И тогда постепенно случается свобода быть. Случается любовь с собой. Не кричащая и экзальтированная, а мягкая, тёплая, спокойная. Бережная к той чувствительной и хрупкой драгоценности, которую ты носишь в своём сердце.
Эта любовь постепенно выравнивает все непростые ситуации, состояния, отношения. И ты понимаешь: они не пришли в твою жизнь, чтобы наказать тебя за "грехи". Они всего лишь были призваны познакомить тебя с собой.
Смирение - не самонасилие.
Смирение - с миром к себе.
Александра Карбовская
Смотреть, как в лампе тает керосин,
Писать самоуверенно и сильно -
Мне это не дано, как и фамильных
Серебряных серёжек не носить.
Семь лет не видеть моря и молчать,
Как замкнутый карась в стеклянной банке.
Черта ходить душою наизнанку
На многом ставит твёрдую печать.
Дурачиться и громко говорить,
Не замечать знакомых и прохожих
(Они опять обиделись, о, Боже!),
Считать в уме ночные фонари.
Смеяться так, что слышно, вопреки
Туманам, самолётам, танкам в поле!
И каждый день сжимать до глупой боли
Отсутствие твоей родной руки.
На фоне православного нутра
Припомнить шлейф былых реинкарнаций.
Везде и всюду быть, а не казаться,
И знать, что где-то ждёт тебя сестра.
Что кто-то, заварив вечерний чай
Высматривая в небе краткость лета,
Вникая в неглубокие куплеты,
Внезапно по тебе начнёт скучать.
© Ксения Яковенко
Конфуций сказал: «Красота есть во всем, но не всем дано это видеть».
А Коэльо добавил: «Если ты способен видеть прекрасное, то только потому, что носишь прекрасное внутри себя. Ибо мир подобен зеркалу, в котором каждый видит собственное отражение».
назад
список