—замужем за немцем—
в связи с одной темой вспомнился мне давно уж как забытый разговор..)
Одна знакомая задружила с коренным. Всё было ок, вплоть до первых совместных вайнахтэн. На рождество, папа его пригласил ея и сына ега к себе на фазенду. Вошла она в ента жилище и прибалдела чутка. почитай в кажнам угле висел/стоял/качался на цепочках портрет ихнега деда у чорнам мундире, при повязке с орнаментом бегущего солнца, в кожнам пальте, на мацацыкле, эцэтэра.
Стала она парня ея пытати, дескать шо цэ таке?? а он типа, мой дед был золЬдат и твой дед биль зольдат. У нас висят портреты нашего деда, а у тебе вашега.
Аргументы ея ничего не дали, штэмп был неприклонен. Талдычит словно мантру, дескать твой дед был в СА, мой в СС и оба были зольдатэн💂💂
В этой связи вопрос женщинам состоящим в браке, бцв. в отношениях с коренными гражданами мужэскаго полу. Возникали ли подобные сюжеты и как Вы с ими умгеен изволили?😊
заранее Вам благодарен за понимание, внимание и Ваше терпение😊🙏✨
вот так германцы какие оказывается жадные 
А в чем он был не прав?
таким как вы, нужно при жизни воздвигать памятники, за смелость😊👍
торжественно клянусь ответить вам, как можно подробнее🙏, но давайте наберёмся терпения и подождём остальных храбрых женщин😉😊🙌
только на тусовке, я насчитал не менее десяти дам, коим есть что по данной теме сказать/высказать))
подождём немного, не будем их торопить😇👌
со мной в немецком церковном хоре пела одна премилая бабушка
Самая приятная
Однажды когда речь зашла о войне она сказала как отрезала,что немцы все правильно делали и она Ни о чем не жалеет
Я никогда на эту тему с ними не разговариваю.
Не помню почему это случилось.
В то же время моя Любимая Emilinda пишет в группе ДНК о Праведниках Немцах.
У меня есть два примера. Мой муж и его семья- старые фото есть, но их по -моему лет 30 уже никто не смотрел, я в первый год пересматривала, именно военное время. поначалу , когда военное кино смотрели , затрагивали эту тему. Он сказал . что нацисты творили ужас везде. И я рассказала, что наше село было под оккупацией 6 мес. и у бабушки жил офицер и что он их подкармливал, уж не знаю было ли насилие или нет, такое никто не расскажет. Но говорила она что ей с моей мамой -младенцем без этой помощи трудно бы пришлось. В нашей семье эта тема табу.
Второй пример - были мы на юбилее , у дальнего родственника. И вот сидя за столом, он начал рассказывать ни с того ни с сего , что советские солдаты насиловали женщин , когда вошли на территорию Германии. . Муж мой скорее всего не расслышал, у него проблемы со слухом, за столом были громкие разговоры. Да и спорить на юбилее с 80-ти летним уродом было бесполезно. Я потом при прощании руки ему не подала. Но с этим товарищем и его семьей семья мужа практически не поддерживает отношений. Это был на моей памяти первый и последний раз, даже телефонных разговоров не было.
среди немцев были и есть ШиндлерыИ их Немало
Образ Шиндлера идеализировал кинематограф.
Наживался на евреях , планы с нацыками строил,развернуться.
Может и спас кого то от газовой камеры,но для принудительного труда.
Выводы делаем верные из увиденного или прочитанного
5 дней назад, 22:47, Последний раз изменено 3 дня назад, 11:33 (Emilinda)
Сегодняшние потенциальные штурмбанфюреры, дохтура менгеле и ильзы кох, с которыми я пересекаюсь на форумах, не станут при случае искать мастеров.
Слава богу, тут есть и другие. Вспомнилась история пастора Гляйса и его жены, которую я уже выкладывала, в Читальне. Решила ее продублировать здесь, наверное, ее мало кто читал, а тот, кто читал, может просто пропустить.
Петер и Дороти
1.
Эта история произошла на втором году нашей жизни в Германии. Мы уже закончили языковые курсы, но всё еще жили в хайме - отеле под эгидой Красного Креста в горном курортном местечке в Вестервальде, в совершеннейшей глуши: никакого общественного транспорта поблизости, до ближайшего автобана - 30 км по горным дорогам. Муж как
раз получил от биржи курсы по специальности на полгода на фирмe Siemens. Ездить надо было в Кёльн, он попытался ездить туда на своей машине - по времени выходило долго, во-первых, из-за горных дорог, не позволявших разгоняться, во-вторых, из-за пробок - в часы пик все съезды на Кёльн и выезды из Кёльна были забиты. Тогда муж попробовал ездить иначе - на машине только до ближайшей железнодорожной станции, а дальше - на поезде. Это был не самый короткий, зато самый быстрый путь - без пробок. А не перебраться ли нам прямо к станции? - возникла у нас идея. Всё равно надо когда-то уходить из хайма, каким бы комфортабельным он ни был. Сказано - сделано.
Городок с ближайшей железнодорожной станцией был
маленьким, всего 6000 населения, однако же районный центр со всеми полагающимися этому статусу организциями и учреждениями, гордившийся тем, что до объединения Германии это был самый маленький Kreisstadt в ФРГ. С квартирами в нем было напряженно, зато без особых проблем можно было снять дом. Или полдома. По цене, которая даже у биржи не вызывала никакаких возражений. Так мы и поступили - сняли полдома (4 комнаты, два этажа, чердак, подвал, небольшой участок) с полной меблировкой (мебель была антикварная) у семьи пенсионеров, которые жили во второй половине дома, пристроенной позже. Правда, оказалось, что стены у снятого нами домика - картонные, и от открытых газовых каминов глубокой осенью и зимой толку мало, а соседи в доме напротив держат корову, которая периодически утробно мычит,
но всё-таки мы продержались там 10 месяцев, с ноября и до конца лета. Весной и летом там было чудесно, но памятуя о прошлой зиме, мы не рискнули остаться там ещё на одну зиму, сняли опять же полдома, но уже построенных капитально.
Но всё это было уже потом, а пока мы просто радовались, что наконец нашли нормальное человеческое жильё, пусть временное, но всё-таки не общежитие. Прописались, поставили на учет машину, зарегистрировались в Ausländerbehörde - всё как положено. Как вдруг раздался телефонный звонок. Муж был на курсах, трубку сняла я. Звонил шеф Ausländerbehörde. Вежливо представившись, спросил - не возражаю ли я, если он к нам наведается.
- У нас какие-то проблемы? Документы не в порядке? - струхнув, спросила я.
- Нет-нет,
всё в порядке, просто хотелось бы поговорить с вами в неформальной обстановке, - ответил шеф АБХ.
Разумеется, я не стала возражать. Да и с чего бы? Пусть приходит. Мы договорились на субботу, когда дома все, и муж в том числе.
Звонок в дверь раздался минута в минуту. Кроме шефа АБХ, у двери стояли еще двое. Высоченный старик скандинавского типа со шкиперской бородкой и маленькая худенькая женщина, лет на 10 моложе старика. Шеф АБХ извинился, что сделал нам сюрприз, придя не один. Представил нам старика и женщину.
- Это,- сказал он, - пастор Петер Гляйс и его жена Дороти. Они очень хотели пообщаться с вами. Я здесь по их просьбе.
Оказалось, пастор Гляйс пришел предложить нам свою помощь. Мы не
поняли - какую именно.
- Спасибо, у нас всё есть, нам ничего не надо, - словами из анекдота в переводе на немецкий ответил мой муж.
- Может быть, вы хотите съездить в Израиль? - спросил пастор. - Я вожу туда экскурсии, уже 12 лет. В марте мы опять летим туда.
В Израиль мы хотели, даже очень хотели, мы ещё никогда там не были. Но нам не нужна была поездка с проживанием и экскурсиями, всё это нам обещали многочисленные друзья и родственники, приглашавшие нас.
- Не проблема, - сказал пастор. - Совсем не обязательно оплачивать всю поездку целиком. Вы можете только лететь с нами, в любом случае билеты на самолет обойдутся вам вдвое дешевле обычной цены.
- Мы согласны, -
сказала я быстро, не дожидаясь мужнина ответа. Чего тут раздумывать? Надо ехать!
Тут и до моего мужа дошло, что всё это не шутки. И если к тебе приплыла золотая рыбка и спросила: "Чего тебе надобно, старче?" - надо отвечать честно, но по возможности не наглея. Так что, пока мы с пастором осуждали детали будущей поездки, муж спросил шефа АБХ:
- А нельзя ли нам получить Reiseausweise für Flüchtlinge?
С нашими советскими паспортами мы имели большие проблемы. Практически для любой поездки - даже в соседнюю Бельгию - в то время требовались визы. А синий Reiseausweis für Flüchtlinge, в просторечии именуемый Fremdenpass, эти проблемы решал, хотя бы по странам Европейского Союза можно было ездить без виз. Получить такой паспорт считалось большой
удачей, контингентным беженцам их выдавали очень редко, в основном по незнанию, ошибочно считая Kontingentflüchtlinge относящимися к Flüchtlinge вообще.
- Я попробую, - сказал шеф АБХ.
И слово своё сдержал, выдал нам Reiseausweise für Flüchtlinge, а ребенку - Kinderausweis, вообще-то положенный только имеющим немецкое гражданство. Это было уже на грани чуда, если не вовсе за гранью.
Мы не имели ни малейшего понятия, с чего вдруг свалились на нас такое везение. С какой стати эта троица решила нас облагодетельствовать? Узнали мы об этом уже после поездки в Израиль, когда по-настоящему подружились с пастором и его женой.
2.
Жизнь пастора Гляйса не была легкой. Он родился в 1923 году, в девятнадцать лет попал на Восточный фронт, под Сталинград. Повоевать почти не успел - сразу попал в плен. Он был счастлив - для него война закончилась. Жизнь в плену, конечно, не сахар, но он выжил. Сказал - благодаря молитвам. Надеяться, кроме как на бога, было не на кого, он был из религиозной семьи, вот и молился. Работал не покладая рук, он был сильный и многое умел, так что был на хорошем счету в лагере.
Победа в 1945 году не сильно изменила его жизнь -- в Германию он вернулся только в 1954 году. Но он не роптал - сказал, искупал вину за всех немцев.
То, что попал в плен, считал счастьем и промыслом божьим - был уверен, что если бы не плен, он бы там, на Восточном фронте, непременно сгинул, плен - это была большая удача. Когда вернулся, решил стать евангелистским священником. Выучился, получил приход, женился на Дороти, которая была сильно моложе него. Она была из Силезии, ее семья жила там испокон веку, но после окончания войны, где-то в начале 50-х годов прошлого века, их депортировали из Польши в Германию,там они с Петером и встретились.
У них было трое детей, девочки, но Петер с Дороти на этом не остановились. Кроме своих, они воспитали еще троих приемных детей: двух девочек-кореянок, сестричек, и мальчика из Пакистана. Когда мы с ними познакомились, все девочки были уже замужем, у них подрастало уже 7 внуков, только пакистанец был пока не женат. Корейские девочки вышли замуж за немцев, причем от одной у них были типично немецкие внуки, а внучка от другой была чистой воды кореянкой, одна-единственная. Вживую мы их, правда, не видели, но Дороти показывала нам фотографии.
Жизнь их текла размеренно и упорядоченно, когда вдруг Петер понял - это неправильная жизнь. Это было что-то вроде Голоса свыше - то ли сон, то ли видение, я не очень поняла, но Петер осознал, в чем состоит его жизненное предназначение. Конечно, он несет людям слово божие, но не по-настоящему: умом, а не сердцем. А надо - именно сердцем. И когда он вышел в отставку (ну, или как там это у священников называется), он продолжал проповедовать, но уже не в церкви, а у себя дома. Выходило - не новая религия, но что-то типа секты, у него появились последователи. В принципе, от евангелического учения он не отошел, единственное, во что он уверовал с подачи Голоса и чего не было в евангельском учении, так это вера в то, что мир жив, пока живы евреи. И их надо всячески поддерживать, и им надо всемерно помогать выполнять свою миссию. Это он и проповедовал. И потому стал возить группы христиан в Израиль, наладил связи с мессианскими евреями (мессианские евреи - почти христиане, они верят в то, что Христос был мессией, в то время как все остальные приверженцы иудейской веры в это не верят и продолжают ждать мессию - спасителя). А тут ещё и мы подвернулись - настоящие живые евреи, первыми приехавшие в городок из развалившегося СССР, которые в глазах Петера явно нуждались в помощи, хотя сами этого и не осознавали. Начальник АБХ был его прихожанином, с ним он и договорился, что он нас друг другу представит, он мечтал совершить доброе дело прямо тут, на месте, можно сказать, не отходя от кассы.
Но их желание помочь и поддержать распространялось не только на евреев. Уже при нас они поехали с гуманитарной помощью в Волгоградскую область, туда, где Петер попал в плен.
- Вы представляете, что удивительно - больше 50-ти лет прошло, а там ничего не изменилось! Те же ветхие деревни, те же ужасные дороги, те же бедные люди,- делился он с нами впечатлением от поездки.
Нас это почему-то не удивляло...
Мы с ними и в самом деле подружились. Они жили в деревушке неподалёку от нас, всего в восьми километрах, регулярно бывали в нашем городке, периодически заезжали нас проведать, да и к себе приглашали. У них был чудесный старый дом с огромным, не по-немецки заросшим садом, очень уютный, с большой террасой, с грилем, с кормушками для птиц, с лесом практически сразу за оградой. Мы любили там бывать. Дороти пекла удивительно вкусные булочки из ржаной муки со всякими добавками, угощала нас ими. Поделилась со мной рецептом, я пробовала печь, но так, как у Дороти, у меня не получалось: должно быть, дело было в том, что муку она делала сама из ржаных зёрен (у них была кухонная мельничка), а я брала готовую.
Помню, как нас удивило, когда они предложили нам перейти на ты. Для нас это было непривычно, мы были иначе воспитаны. Но потом мы привыкли и воспринимали такое обращение на ты к людям значительно старше себя как само собой разумеющееся.
Потом Дороти заболела. У неё был рак, но, слава богу, неагрессивный. Мы навещали её после операции. Поразительно она выглядела - как довольный жизнью человек. Нам она сказала, что смерти не боится, ей не о чем беспокоиться, богу виднее - жить ей дальше или земное её существование заканчивается, но она почему-то уверена, что час её ещё не пробил. Всё и в самом деле закончилось хорошо - без облучения, без химии.
Через пару лет они собрались продать дом и перебраться к старшей дочери, у которой был дом с Einliegerwohnung. Они решили, что так будет проще для всех - и забот меньше, и дочь рядом. Так они и сделали. А потом и мы переехали из нашего маленького городка в Кёльн, где муж нашел очередную работу, так что больше мы с ними не виделись, только обменивались открытками. Так мы узнали, что Петера больше нет, но он прожил долгую жизнь - до преклонных 95 лет. А Дороти всё еще жива, мы получили от неё открытку на Песах,с поздравлением. Ей ещё нет и девяноста.
Праведники.
Да на войне полно было уродов, но это не значит что на юбилее надо поднимать тему войны, только потому что я оказалась русская. Эта тема в нормальных семьях табу. Потому что неизвестно кто , сколько убил и замучил. И он говорил . что слышал где-то и писали газеты, потому что на севере стояли американцы. А у нас живой был свидетель, сколько человек расстреляли в нашем селе, в том числе изнасилованные женщины и убитые дети. Немецкая часть стояла 6 месяцев и были показательные расстрелы и все прелести войны и дед был в немецком концлагере 1 год, а потом в советском концлагере отсидел, за то что сидел в немецком. Поэтому эта тема табу в семье.
Ну вообще то даже в книге, на основе которой был снят фильм, есть реальные фото и документы, письма свидетелей, подтверждающие правдивость этой истории. Зачем обесценивать? Человек спасал жизни, рискуя всем. И таких людей было тоже достаточно. Три тетки моего свекра спрятали и переправили в Англию женщин с детьми из единственной еврейской семьи в нашем селе, тоже рискуя всем. Мужчины попали в концлагерь, но к счастью выжили и после войны вся семья воссоединилась опять в нашей же деревне и вернулись в свой дом. Мало какой семье еврейской так повезло, это скорее исключение.
но он же не мог всех спасти, он же не бог. Кем-то надо было жертвовать, что бы самому удержаться и продолжать спасать людей. И деньги надо было зарабатывать- без денег много людей не спасешь. Помню филь какой-то группа людей бежала от немцев по лесу , спрятались в какой-то яме с водой одна девочка все время громко плакала и никак не могли успокоить ее задушили , что бы остальные дети и взрослые чел 20 спаслись. Ужас конечно. поэтому фильмы военные смотрю где наши герои типа Безрукова ,,Лето 41-го,,