СЕВЕР.
Тут немного другое. Когда меня - молодого специалиста на работу ставил мой старший коллега, учил пацана жизни в тайге, он вбил в мою голову, что безвыходных положений нет, пока ты живой. Ну, я и усвоил, вроде))Мы с ним и парой моих рабочих неделю пешком бродили по тайге. Вечерами у костра рассказывал нам свои истории, многое испытал он в жизни.
Иван Георгиевич Косенко, золотой мужик. Ему сейчас за 70, дай бог ему здоровья.
Всегда у меня в поле с собой были конфеты карамельки. Если на вездеходе работал, то сразу пару коробок на складе получал. А были несколько полевых сезонов, когда работал пешком, все на себе. И, всё равно, носили конфетки. Правда, выдавали строго по одной на ужин и завтрак. Сначала новый рабочий начинал ехидничать-мол, дети мы, что ли. Немного погодя понимал, что организму нужна конфетка. Коллеги тоже подтрунивали, пока чай у нас в гостях не попьют. Потом слышу на связи-заказывают тоже карамельки.))
Как-то в конце сезона оставалось работать недели полторы, снег уже в тайге лежал. Стали порядок в вездеходе наводить, заметили, что оставшиеся конфеты слиплись комом. Решили бражку поставить в 10литровой канистре. Прямо с фантиками туда забросили Дубок, Кофе со сливками, Апельсиновые. Налили воды, дрожжи добавили. Бродила так, что канистра алюминиевая почти круглой стала. Фантики сразу всплыли, мы их выловили, а конфеты растворились, придав бражке букет запахов. Окончание работы дружно отметили ароматной вкусной крепкой бражкой. Она даже пузырилась, как шампанское.
Вскользь упомянул Суринский, хочу подробнее рассказать. Сам хребет длиной 25-30 км, в основном, покрытый кедровым стлаником( дебри, сквозь которые пробраться почти невозможно) или голый, каменистый. На нём хорошей погоды при мне ни разу не было. Внизу солнце, тепло, а наверх вылезешь-тучи, ветер, то дождь, то снег-летом. В 86 году я этот объект начал и, надеясь на будущий год завершить, сделал тайник наверху. Разгреб камни возле пирамиды триангуляционного пункта, заложил несколько банок тушёнки, сгущёнки и привалил булыжником. В 87 году по семейным обстоятельствам ушёл в другую экспедицию. Тут коллеги работали, но не успели закончить. Но я ребятам про продуктовый схрон сообщил, они нашли, съели. Среди лета снова коллега залез наверх и попал в непогоду. Из камней соорудили бункер, накрыли брезентом и дня три сидели, благо дров море из сухого стланика. С едой тоже им повезло, перед бураном оленя убили, с мясом были. Когда парни уходили, спрятали три 500граммовые банки тушёнки. В 88 году я доделывал объект, и снова нас прижала погода на Суринском. Но я знал про каменный "замок", дошли дотуда, нашли тушёнку и пару дней перекантовались.
Ещё, когда я с рабочими лез наверх в июле, то с собой набрали воду в ЗИП от надувной лодки. Прорезиненный мешок, в него входило литров 20, тащили по очереди. Внутри оставался тальк, который невозможно было промыть. Потому вода становилась беловатого цвета с похрустыванием на зубах. Когда мы выбрались наверх, то обнаружили озерцо-лужу, метров 5 в диаметре. Хоть и использовалась оно медведями, как бассейн( весь берег был зализан их телами,, шерсть), но вода вполне питьевая. Рабочие даже поныли слегка-мол, нахрена мы тащили этот резиновый мешок. Но кто мог подумать, что наверху в середине лета столько воды.
На этот хребет оленухи приходят телиться. А медведи, зная об этом, тоже там бродят в поисках оленят.
Однажды, когда спускались с хребта, произошла интересная встреча. Шли, перепрыгивая с камня на камень. Вокруг всё открыто, ни одного деревца. У меня за плечом висит одностволка, заряженная крупной дробью на случай, если глухаря встретим. Ещё пара патронов лежали в кармане энцефалитки.Остальные патроны в рюкзаке за спиной. Карабин в такие маршруты старался не брать: крупного зверя вдали от вездехода стрелять не будешь, к чему лишнюю тяжесть носить. А медведь летом сам избегает встреч с непредсказуемым человеком.
Впереди показался небольшой осиновый лесок- буквально, пятнышко молодых деревцев. Каким-то образом занесло их сюда, где одни камни, стланик и редкие низенькие кедрушки.
Проходим вплотную к осинкам, как, вдруг, там зашевелилась какая-то коричневая масса и начала медленно подниматься всё выше и выше. У страха глаза
велики, говорят. Так оно и есть. Я стоял в паре метров от осинника и натурально увидел живого мамонта- обросшего шерстью, смотревшего на меня сквозь ветки. Казалось, что он возвышался надо мной, как небоскрёб. Достаточно было шагнуть вперёд и протянуть руку, и я бы прикоснулся к нему.
Потом разглядел над его горбатой мордой огромные широкие рога. Это был лось, и, судя по числу отростков на рогах, довольно старый.
Мужики за моей спиной сбились в кучу, шепча на ухо:
- Саня, стреляй скорее, сейчас бросится на нас.
Сдавленно шёпотом же отвечаю:
- Патроны с пулями в рюкзаке.
Они начинают шарить за спиной, затянув, нервничая, узел. А я, не имея возможности что-то предпринять, стоял, холодея сердцем, смотрел прямо в тёмнокоричневые глаза сохатого
сквозь колышущиеся листья осинок. Он, не мигая, тоже разглядывал меня, изредка вздрагивая огромными ушами.
Всё это происходило в такой близости от зверя, что мы слышали его сопение.
Сохатый, видно, пришёл сюда, спасаясь от гнуса, на хребте хорошо продувало свежим ветерком. Лежал себе, думал старческую думку, пока на него чуть не наступили четверо обормотов.
Стою, жду, что решит этот гигант, а меня рабочие качают из стороны в сторону, пытаясь развязать этот проклятый узел.
Слава Богу, зверь оказался умнее нас.
Мог бы раскидать одним движением и втоптать всех в камни, но сохатый, вздохнув тяжело на прощание, медленно развернулся и спокойно, величаво пошёл с горы вниз, в распадок, кормить комаров.
Испортили весь кайф старику.
В посёлке Кунерма договорился с лесничим, и он выделил моей бригаде половину дома на берегу реки. В другой половине был склад. Когда появлялась черемша, приезжали люди подзаработать, собирали колбУ и сдавали её в лесничество за деньги. Потом её солили и отправляли в специализированные магазины.
Однажды мы возвращались из недельного маршрута по тайге, подходим к мосту через реку Кунерму. На нём стоял офицер в полевой форме и несколько солдат. Все с опухшими, искусанными комарами физиономиями. Поздоровались. Офицер спрашивает:
- Вы не встречали в лесу солдат?
- Нет. А что случилось?
Они приехали в Кунерму специально для части заготовить черемшу. Нашли проводника, который сказал, что знает места, но, чтоб его похмелили сперва. По пьяне завёл военных, как Сусанин, в дебри. Народ молодого офицера, видно, ни во что не ставил, разбрелись, кто куда, в поисках дороги назад и потерялись вместе с проводником. Я показал командиру на карте места, где этой черемши поля -косой косить можно. Пару раз шмальнул из карабина в воздух по его просьбе.
Наверное, все солдаты потом вышли, так как не слышно было ни про какие трагедии с потеряшками.
В те же "черемшинные" дни.))
Однажды вернулись мы с маршрута из тайги, устроили баньку, постирушку, поели, и я завалился спать, предупредив рабочих, что с утра идём во-он на ту гору.
Кстати, именно тогда я и бросил куритъ- навсегда, так как мучения курильщика при подъёме на вершину по пояс в снегу с тяжеленным рюкзаком за плечами просто неописуемы. Казалось, что выхаркиваешь на белый снег свои чёрные лёгкие. А мужики мои даже пить перестали на время, хотя всегда спрашивал, не хотят ли расслабиться вечерок перед следующим маршрутом. Пару раз они чуть не сдохли с похмелья и сказали, что в следующий раз выпьют тогда, когда поймут, что я их не потащу больше в горы.
Так вот, я уснул, а моих кадров потянуло на
подвиги. Залезли на склад лесхоза и наковыряли в стеклянные банки солёной черемши из бочек.
За завтраком я удивился:
- Где взяли?
Довольные парни рассказали, что "на дело ходили".
- Вы с головой-то дружите? Выселят с позором, жить будем в палатке, без бани и цивилизованного отдыха. Ну, что с вами делать? Ешьте теперь, чтобы следов не осталось. Блин, этой черемши везде столько, что по ней ходим, а вас на воровство потянуло!
Рабочие ели да похваливали, косясь на меня и предлагая "отпробовать". Я наотрез отказался.
На рассвете мы вышли из посёлка и потащились в гору. Снега внизу уже не было, шли довольно бодро. Тут один из мужиков крикнул:
- Вы идите не быстро, я догоню. Живот прихватило.
Остальные двое тут же
расположились рядом с ним. Потом это стало повторяться всё чаще и чаще. Благо, комарики ещё не окрепли, не было сил у них присесть на заманчивые оголённые полужопицы и попить кровушки всласть. Рабочие со стоном в очередной раз принимали позу орла, а я стоял в сторонке и нравоучительно выговаривал засранцам:
- Вот вам урок! Боженька-то всё видит. Заповедь такая есть- не укради!
- О-о-ох, это лесники что-то подсыпали, мы и траванулись.
- Ничего, сейчас через перевал в долину спустимся, там этой черемши- море. Без соли, без отравы. Подожду, пока вы пастись будете.
Ответом был приглушённый мат, по-видимому, в мой адрес и в адрес черемши с лесниками. Парни шли, не застёгивая штаны, чтобы успеть вовремя присесть. Немного погодя, я подстрелил глухаришку,
распотрошил его, пока страдальцы обсиживали окрестности. Снял кожицу с желудка, просушил её у костра во время обеда (впрочем, лишь я чай попил), истолок, залил кипяточком и дал выпить мужикам. Не знаю, помогло ли это народное средство, или вся съеденная ими черемша осталась на склоне горы, но ночь в палатке спали мы спокойно. А утром ребята сказали:
- Чтоб я ещё эту черемшу ел... Никогда!
Один из геологов, кто пишет, кого с удовольствием читаю-Ибория, Борис. Живёт, работает в Колымских краях. Он так вкусно этот рассказ написал, что я решил поделиться с вами.
Тяжёлая жизнь
Я знаю, красную рыбу мало кто любит. Потому как продукт экзотический и специфический. Вот, картошку любят все. А к красной рыбе тяжело привыкать. Желудок-то ещё как-то справляется хоть и с усилием, а вот с нервами совладать очень трудно. Меня же жизнь частенько заставляет сталкиваться с такими трудностями.
Мне тут гостинец привезли. Вот, передо мной лежит. С вами я делиться не буду. Я же знаю, что вы красную рыбу не одного раза не любите.
Поэтому я оранжево-красную пластинку кладу перед собой и любуюсь на пурпурные слегка иризирующие прожилочки!
Заглядываю в оранжевую
глубину трещинок подвяленной мясистой плоти!
И вдыхаю слабенький и кружащий голову запах тополёвого дымка!
Янтарного цвета прозрачная капелька жира на уголке плавничка с жемчужным отливом просто завораживает!
Смотришь и испытываешь благостного ожидания мелкую дрожь в глубине живота!
Мальма!
А какую психику надо иметь, чтобы это есть?
Каждый, наверное, помнит картинку с "золотым сечением". Это, где в окружность вписан человек с раскинутыми руками. Помните, я знаю. Уверяю, картинка та неправильная.
Вот тут передо мной карифан, Зверь, тока шо был. Так его сечение в таком золоте, что тот круг, что я вам поминал, надо либо сильно сплющить, либо растянуть в стороны. Второе верней. Я прикинул, что если он ростом 1.75, то ширь этого эллипса должна быть не менее трёх метров. Вот
тогда это будет соответствовать золотому сечению Зверя.
Это я к чему спросите? Да, этот самый мой карифан мне рассказывал про рыбалку!
Какую они рыбу ловили! А, как они её ловили!
Казалось, что какая-то живая струна во мне обрывается, и я скоро перестану жить.
С мальмой мне вспомнилась рыбалка в ноябре. Снежок свежий вокруг, морозец приятный. Да, чё там рыбалка. Чаёвка, когда уже рыбки наловили! Да, чё там чаёвка. Жевавка! А пожевали, помню, сладко!
Костерочек славненько горел, потрескивал чурочками. Да, чё там костерочек.
Вот, на струганной веточке стланика кусочки колбаски нанизанные млели в огне, это да!
Колбаска была порезана толстенькими кружочками, вся из себя тёмно-розовая с крупными вкрапленниками-жиринками мраморного цвета. В жару она плавилась, истекала соком кипящим, корочка на ней
темнела, буровато-красной становилась и приятно морщилась, как будто и она предвкушала аппетитную трапезу! А-а! Жирок медового цвета капал и впитывался в ломоть белого хлеба, что тоже нанизанный ниже колбаски обжаривался в жёлтом пламени! Так он румянился при этом, что непроизвольно крупно сглатывалась слюна! Руки подрагивали, борясь с нетерпением и в искушении…
Да, жизнь тяжёлая штука. Руки, вон, трясутся от нервов. Такие потрясения! Как такое выдержать?
... и вот, наконец, кружочки колбаски уложены на прогнувшийся от жару ломоть хлеба. Хлебушек приятно обжигает трясущуюся руку и, на пяток секунд застыв перед глазами, пьянит ароматами! Громкий выдох в сторону и тут же вслед за ним из кружки разом выплёскивается в рот холодная водочка. Секундная пауза… и вот ужо хрустнула на зубах поджаренная
корочка, нижняя губа подхватила стекающий горячий сок, а зубки захватили дольку колбаски и...
Да, часто физическая боль легче душевной. Согласитесь.
Тяжела наша жизнь.(с)
Давно хотел познакомить с творчеством удивительного человека. В прошлом полярник, охотник на Таймыре и островах Каоского моря. Мы с ним даже чуть не встретились, на год разминулись на полярке мыса Челюскина, где он работал. Я туда приходил, чтоб поставить фирменные челюскинские штампы на конвертах- белый медведь.
Встречи с жёлтым зверем
Первый раз я увидел белого медведя с борта ледокола «Киев» в Карском море.
Ледокол шёл медленно, то и дело останавливался, чтобы потом с разгону пробить очередную ледяную перемычку между разводьями. В одну из таких заминок я и увидел медведя на торосах метрах в пятнадцати от заледенелого чёрного борта.
Был он большой и любопытный, но совсем не белый. Его шкура имела желтоватый оттенок, отчётливо выделявший зверя на фоне
снега и льда. То так, то сяк наклонял мишка голову, вслушиваясь в гудение судовых машин, и некоторое время следовал за ледоколом, обнюхивая перевёрнутые льдины с прилипшими к ним водорослями.
Я внимательно рассмотрел в бинокль его толстые передние лапы, вытянутую горбоносую морду с чёрной пипкой носа и «нахальные» глаза.
Впечатление уверенности и силы. Но ничего опасного или страшного в облике этого крупнейшего хищника земли не было.
В дальнейшем моя жизнь сложилась так, что в течение многих лет довелось наблюдать белых медведей в их стихии, и чем больше я узнавал об этом красивом и редкостном звере, тем больше удивлялся его великолепной приспособленности к жизни в Арктике, его молниеносной реакции, его феноменальному чутью, его редкой способности месяцами голодать без вреда для
здоровья.
А самая первая встреча носом к носу произошла на мысе Челюскина во время обеда в кают-компании.
Мы все вдруг были сорваны с мест отчаянным криками и женским визгом, доносившимся из кухни.
Тут же с улицы послышались хлёсткие выстрелы из карабина, бабаханье ракетниц и лай собак.
Оказалось, что молодой медведь, не замеченный размечтавшимися у черного хода кухни собаками, просунул лапу в форточку, зацепил с разделочного стола говяжью полутушу и вытащил её.
Вместе с рамой.
Небольшой этот мишка явил характер «нордический, стойкий». Прижавшись задом к стене «каюты», он левой лапой (белые медведи левши), отмахивался от собак (одна уже истошно скулила поодаль, ползая на снегу с разорванным боком), а правой придерживал добычу, на которой поблёскивали врезавшиеся в мясо осколки стекла.
По нему в упор стреляли из ракетниц, горящие комки зарядов с деревянным стуком ударяли косолапого в бок, оставляли чёрные подпалины, отскакивали и, шипя, догорали на снегу. Мишка недовольно рычал, но терпел. Он продолжал откусывать и пожирать мясо. По губе его текла кровь, видно хапнул стекла.
Наконец, когда наш гидролог выстрелил у него над головой из карабина, зверь занервничал, но убежал лишь после того как кто-то из мужчин направил ему в морду пенную струю огнетушителя. Люди постепенно разошлись, а истерзанную говядину каюр порубил собакам. Он же вылечил и раненого пса, который с тех пор лаял на медведей только с о-очень большого расстояния.
Потом я прочитал в специальной литературе, что жёлтый цвет полярного медведя (Ursus maritimus) обусловлен питанием. Основу его
меню составляют тюлени. Желтоватый пигмент из тюленьего жира проникает в волосы, окрашивая их в светло-соломенный цвет.
Мне приходилось видеть медведей сразу после полярной ночи, тогда они вообще грязно-жёлтого цвета. Потом на ярком арктическом солнце волосы выгорают, но даже долго провисевшие на солнце медвежьи шкуры никогда не становятся снежно-белыми, а всегда сохраняют тёплый желтоватый оттенок.
Медвежата рождаются в декабре-январе. Они очень маленькие: с рукавицу, но уже к марту-апрелю вырастают до размеров пуделя и мамаша покидает берлогу: всё это время она ничего не ест, пора искать пропитание.
Шкура у взрослого зверя чёрная, вбирающая малейшее тепло. Длинные и курчавые волосы только на лапах, остальная шерсть не очень длинная, но плотная, с густой, жёсткой подпушью.
И самое удивительное в этом животном – его
волосы.
Они пустотелые!
Внутри каждой волосинки проходит тончайший, наполненный воздухом канал. Такие волосы – не только отличный изолятор, они как волоконная оптика, проводят свет к чёрной медвежьей шкуре.
Полярный медведь «греется» под лучами луны и звёзд!
Любое животное излучает тепло. Белый медведь – нет!
На инфракрасных снимках белых мишек не видно. Они просто не «проявляются».
Лишь на приборах с большим разрешением можно различить непокрытую шерстью «пипку» носа и облачко от дыхания.
Считается, что полярные и бурые медведи имели общих предков. Разделились эти две ветви порядка ста пятидесяти тысяч лет назад, но при скрещивании рождают вполне жизнеспособное потомство.
И вот подумалось мне: по теории эволюции сначала должен был появиться один медведь с пустотелыми волосами и потом передать эти свойства
потомкам. Но что послужило толчком к этому?
Как они появились, эти волосы? Все сразу или по одному?
А чёрная, вбирающая в себя малейшее тепло, шкура?
А способность нырять и подолгу быть в ледяной воде?
А способность переносить морозы до минус восьмидесяти?
А способность месяцами голодать без вреда для здоровья?
А плоть медвежья? Любое мясо тонет в воде. Медвежье – нет.
Полярный медведь – «лёгкий». Иногда моряки видят этих зверей плывущими в море за десятки километров от берега.
Слишком много вопросов, и я не знаю, можно ли на них ответить с точки зрения теории эволюции.
По мне – полярного медведя сотворил Создатель всего сущего. Сотворил сразу со всеми присущими ему особенностями, необходимыми для выживания в высоких широтах, и не забыл
наделить его защитой от ультрафиолета: человек на снегу в Арктике, даже при пасмурном небе, моментально обжигает себе слизистую глаз и заболевает снежной слепотой.
Жители Арктики ранее закрывали глаза дощечками с узкими прорезями, ныне они носят тёмные очки. Медведям такие очки ни к чему.
Никогда не устанешь наблюдать за медведицами с потомством. Они заботливые и строгие матери одновременно. Сколько раз, наблюдая в бинокль за такой семейкой видишь, что иногда детишки получают от мамаши весьма крепкого "леща", и этот лещ тем крепче, чем взрослей медвежонок, а водит (пестует) медведица медвежат два, а то и три года. Иногда они порядком надоедают матери, и она спешит избавиться от них хоть на время.
Однажды, огибая скалистый мыс по самой кромке моря, я чуть не
столкнулся с двумя медвежатками, тут же поспешил вжаться спиной в камень и сдёрнуть с плеча карабин. Но малыши меня не увидели. Они с увлечением играли в догонялки, боролись друг с другом и кувыркались на морском песке. Медведицы я не заметил, как ни смотрел, и по-настоящему насторожился. Она где-то рядом. Заметит человека, - может напасть. Придётся стрелять. А куда потом сирот девать?
Я стал тихо отступать, поднялся на берег и, получив возможность кругового обзора, вздохнул свободней.
Но и сверху мамаши не было видно. Видать, притаилась и наблюдает. Лучше не дразнить зверя, а вернуться в зимовьё и переждать, покуда семья отойдёт подальше. Но пошёл я не берегом моря а по верху, по заглушающей шаги моховой тундре.
Проходя мимо большого валуна, услышал
негромкий храп и увидел лежащую пластом медведицу.
Она спала!
Спала совсем по-собачьи, уронив горбоносую голову на передние лапы. Достали детишки, за камнем спряталась!
Отступив, я обошёл зверя по дуге большого круга и пошёл своей дорогой.
Этим же вечером похолодало и натёк густой туман. Я направился к ручью за водой без ружья: надоело вечно таскать эту тяжесть с собой. Только зачерпнул воды и пошёл назад, как из тумана показалась размытая медвежья фигура, стала принюхиваться и покачивать башкой, а потом двинулась мне навстречу.
Вот когда я пожалел, что не вооружён!
Быстренько вылив воду из вёдер, я стал греметь ими перед носом у потапыча, а он стал пятиться от никогда не слышанного звука. Так я колотил ведром о ведро пока
не подошёл к зимовью и не сиганул в приоткрытую дверь.
Медведи шипят как гуси, только сильнее. Однажды, тихим вечером, я колол дрова у стены пристройки и внезапно услышал громкое ш-ш-ш...
Поднял голову и обомлел: в шаге от угла дома и шагах в семи от меня сидела на заднице медведица, прижимала к себе медвежонка и что есть силы шипела вытягивая чёрный губы трубой, ещё двое медвежат стояли чуть поодаль и внюхивались в незнакомые запахи. Зверина испугалась больше меня: шерсть на её загривке стояла дыбом, глаза стали как жёлтые яблоки.
Я швырнул в неё поленом и нырнул в пристройку, благо дверь была открыта.
Выскочил с ружьём и увидел что несвятая семейка вовсю улепётывает по тундре в направлении к морю: медвежата
впереди, медведица сзади. Время от времени она слегка шлёпала отстающего медвежонка, наверное, того самого, которого минутой ранее прижимала к груди, и оглядывалась на меня.
Трое медвежат — редкость. Эх, как я сожалел, что у меня не было фотоаппарата с телеобъективом!
Налаживая отдалённые путики, охотничьи тропы, вдоль которых стоят ловушки, я стал уходить всё дальше от зимовья. Отдыхать же непременно выходил к морю: в тундровых лайдах (заболоченных низинах) сплошь мокреть, присесть не на что.
Сначала я разводил на месте ночёвки костёр и «растягивал» его на длину тела. Подождав, пока песок хорошо просушится и прогреется, я сдвигал горящие головни в ноги и устраивал там нодью - «долгоиграющий» костёр из двух брёвен. На горячий песок укладывал подобранные на берегу обломки досок.
На доски стелил плёнку из «поленоэтилена», на плёнку – рогожный мешок, в изголовье - рюкзак. Постель готова. Спится на ней, как дома на печи, а сторожит дым.
В один из спокойных, тёплых дней середины августа я тоже заночевал на берегу. Усталый, крепко заснул под шёпот волны и скольжение ветра. А проснулся внезапно, как будто в плечо толкнули. Сразу нащупал ружьё и глянул на нодью в ногах.
Костёр ещё жил. Тишайший ветерок отклонял дым в сторону. В полуметре от тлеющих брёвен сидел небольшой медвежонок-пестун, нюхал дымок, вытянув чёрные губы трубочкой, и то правой, то левой лапой старался поймать живую синюю струйку.
Мордочка его имела совершенно собачье выражение величайшего любопытства, да ещё то так, то эдак склонит голову набок, почешет лапой
жёлтое отвисшее брюхо и опять ловит дым.
Я в голос рассмеялся и медвежонок отпрыгнул в сторону. Но потом стал ловить воздух с подветренной от меня стороны и медленно подходить ближе с явным намерением потрогать странное существо лапой.
Я уже собрался было швырнуть в него головнёй, но тут из-за камней на берегу появилась медведица со вторым пестуном.
Почуяв дым, она тут же бросилась назад и прижалась боком к большому валуну. Шерсть на её загривке встала дыбом и она стала громко шипеть в мою сторону.
Стараясь не делать резких движений, я подтянул ружьё к плечу и взвёл курок.
Второй пестун прижался к боку медведицы и тоже зашипел.
Испуг передался и первому медвежонку. Он подбежал к медведице, получил от неё хорошего леща
по толстому заду и вся троица моментально скрылась.
Я сначала пожалел, что «кино» так быстро кончилось, но, поразмыслив, прочитал вслух «Отче Наш», как мама в детстве научила, и поблагодарил Господа. Не ангел ли хранитель разбудил меня толчком в плечо? Не он ли сдержал испуг и ярость медведицы, готовой броситься на защиту своего дитя?
А сколько раз до этого словно невидимая рука хранила меня от несчастий! Не пора ли перестать испытывать судьбу, вернуться на Диксон и устроиться работать по специальности?
Но, правду сказать, такое «упадническое» настроение владело мной недолго.
Начался новый день с его работами и заботами, и уже через пару часов я вспоминал о своей минутной слабости с лёгким чувством стыда. Нет уж! Назвался груздём - полезай
в кузов!
О чём я действительно «жалковал», так это об отсутствии фотоаппарата. Какие замечательные фото можно было бы сделать на радость детям!(с)
Работал у нас в топоотряде геодезист лет 45 Александр П. Каждое утро, выходя из вагончика, он исполнял "песнь Акелы" - в шутку выл.
Тут же все собаки с базы бежали к нему и дружно подхватывали. Концерт минут на 10. Похоже, это нравилось и псам и Сане.
Площадь работ постепенно удалялась от лагеря. Каждый день на дорогу туда и обратно по 4- 5 часов уходило. Тогда договорился в селе Комсомольский на р. Обь, и пару домов сняли для четырёх бригад. Работа под боком, удобно, вроде. Сашка тоже с рабочими пожелал там жить.
Я наведывался туда периодически и поздно понял, что это ошибка-народ без присмотра оставлять. Пьянка, гулянка. Спилят сушину в тайге, обменяют на самогонку и квасят. А работа стоит.
Захожу в дом, где Сашкина бригада жила, спрашиваю, где он? В соседней комнате на раскладушке лежит в отключке. А мне надо было с ним срочно поговорить. Тогда рабочий показал фокус: стучит бутылкой по стакану и льёт с бульками водку. Слышу скрип, шарканье шагов. С закрытыми глазами выходит Александр, как зомби. В вытянутой руке пустой стакан:
- Наливай!...
Через месяц автономной жизни анархистов это безобразие прекратили, всех вернули на базу. И снова полдня в дороге. Но теперь уже не возмущались, поняли, что сами виноваты.
На будущий год перебазировались по Оби на баржах-апарельках. Но предварительно отправились втроём - нач. сейсмопартии, я и вездеходчик из местных Сергей на поиски подходящей площадки под базу.
Сергей жил в Малом Атлыме. На моторке доплыли из Больших Леушей, пересели на УАЗик Сергея и доехали до буровой в тайге. По пути прямо перед машиной выскочил крупный лось и метров 200 бежал впереди. На месте я определил координаты площадки с помощью GPS. Место удобное, подходящее, практически по центру сейсмоплощади.
Вернулись к реке, пересели в лодку. Сергей направил её по протоке, но на полпути мотор зачихал, закашлял и заглох. На удивление, бачок оказался пустым. Кто-то слил бензин, пока мы в тайгу ездили. Вот тебе и гостеприимство сибирское)). И начали возвращаться в Атлым на веслах. Благо, по течению, хотя на протоке оно было не такое сильное, как в реке. Меня к веслам не пустили, тогда уже начинались проблемы с позвоночником. И начальник, чтоб меня не обидеть, заявил, что ему плечо разрабатывать надо(зимой он в аварии разбился на машине, и рука ещё не окончательно поправилась). В посёлке Сергей смотался на машине домой и вернулся с канистрой бензина. Вот тогда мы, наконец, смогли добраться до Леушей.
Выполнял с бригадой в Хакасии нивелирование 2 класса. Ночевали в будке ГАЗ-66, когда было тепло, потом договаривался в деревнях и останавливались в пустом заброшенном доме. Весна , прохладно. В одной такой избушке помыли пол, протопили печь, растелили на полу спальники, ужин сварганили. Легли спать. Нас было - двое рабочих, водитель, девчонка-записатор и я. Чувствую, что-то ползает по лицу. Фонарь зажёг. Мама дорогая... Клопы. Они с потолка на нас падали. Девушка визжит, парни матерятся. В общем, ночью в доме спала наша собака-в тепле, в комфорте. А мы скукожились в холодной будке машины.
