Ты приходишь в действительность будто герой √
с полным ртом окровавленных слов,
и пытаешься переиначить устрой
неисправных вселенских основ.
Пишешь почерком грязным в ночную тетрадь
(ибо в каждом движении прав,0);
мол, пристало душе окрыленной летать,
кокон тела больного прорвав.
Вдругорядь запинаешься, мелко дрожишь,
говоришь ╚я √ поэт, господа!╩,
но толпа тебе кажет увесистый шиш;
и тогда ты молчишь. И тогда
иммигрируешь дальше и дальше в себя,
чаще частого куришь гашиш.
Ходишь молча. Сидишь на диване, скрипя.
У окна неспокойно стоишь.
И в конце сентября, октября, ноября,
где-то между ╚проснулся-уснул╩,
ты свершаешь свой вряд ли избежный обряд,
не на шутку вставая на стул.
Вот и все. Время кончилось. Точка судьбы.
Ты за все свои мысли в отве┘
И срывается пыль с потолочной скобы,
словно снег с оголенных ветвей.
И рыдает толпа опосля по тебе,
утопая в глубоком стыде┘
И т.п., и т.п., и т.п., и т.п.,
и т.д., и т.д., и т.д.
Москва, март 2005