Когда Паулусу еще не было 7 лет, ему далось познать одно чувство, которое остальным людям наверно и не удастся узнать.
Он смотрел спорт по старому телевизору и с удовольствием проводил время за мышлением. Не то что он им тогда активно увлекался, он просто овлодал чувством спортсменов. Наступали внезапно моменты, когда ему кто-то насаживал чужую голову человека. При этом у него не было концов сущей действительности, он как будто рос и становился сверхчеловеком. Тем самым он переставал думать по своему ладу, перед глазами появлялась белая пелена и немного голову кружило. Его тело быстро не двигалось, но и было порой в покое. Он мог выйти из положения нажав на включатель, тот самый приводил яркий свет из призмы и возвращал его назад. Пространства для него переставали существовать как и для лебедей, которые от радости ожидания новой земли в воздухе машут хвостиком не видимо.
Один раз ему представилось поносить голову золотого чемпиона по спортивной стрельбе, Паулус был удивлен спокойным нравам этого человека. Другой раз раз он был космонавтом в белом потертом костюме и проходил тренировку в центрифуге, которая в себе вертела шар по диагонали, меняя траектории от поведения космонавта. Почему то была большая влажность и температура в таком двойном баке. Этот сюжет помог ему понять, что значит труд и прилежность этих людей, которые берут на себя иногда большие нагрузки пересиливая боли. После этого он спросил у своего отца, почему на земле нет рая и ада. Хотя он может быть и был, но точно не после жизни. Когда человек уходил внезапно из жизни была та же темнота, которая бывает до его рождения или в детстве порою. "Может это всё от отсутствия направления, которое приходит позже в жизни?" - думал он про себя. Будь это быть солдатом для мужчин все свою жизнь или для женщин рожать детей всю свою жизнь. Для него не было ничего хуже этого. "Тогда получается, ад все таки возможен на земле? Ничего не сравнимо с легким схождением из жизни, когда в человеке при конвульсии немеет душа и после одной или другой боли его уносит куда то в космос.", - напряженно мысль пронеслась у него при этой ассоциации.
Он пытался все объяснить свое любопытство и вспомнил один случай, когда вместо игрушек красовались на полках ровно разобранные и помеченные изо-лентой утюги и электро-приборы. Теперь он знал, что у детей никогда не будет игрушек более интересных. Для них будут усатые дяди улыбаться неловко с больших электронных коробках, которые исчезают после прикосновений. Игрушек станет столько в обилии, что дети перестанут сами думать о жизни и мастерить себе из палок и веревок интересные вещи... Когда нет лимитов и и все возможности открыты, человек верит в благополучие случая и критически думать перестает.
Преодолев себя он забрался на родительскую полку книг и выудил себе потрёпанный томик "Воины и Мира". Немного прочитав он стал листа напряженно листать туда и в другую сторону, часто смотрев в сторону открытого окна с шумящими деревьями от ветра. В тот момент у зашла пришедшая сестра из института и устало бросила на соседний дубовый стол сумку с 3 тетрадями, наверно если бы он не был столь крепким, не выдержал бы и рухнул. Но с него лишь поднялась грибком пыль и ровно легла кругами вокруг сумки, словно стол вздохнул и примирился со своим применением. Заглянув в книгу и потрепя ласково по голове она спросила, зачем он вертит книгу, - "Все равно ничего не поймешь!" "Если ты имеешь в виду мое чтение? Я это делаю немного по другому, а воспринимаю информацию фотографически и перерабатываю к чему то целому. Я надеюсь, я это объяснил достаточно? " - Не повернув головы он посмотрел глазами жмурясь вверх. Не обращая на музыку про яблоки и снег он положил кулак под подборок и стал составлять себе представление о мире - наверно заснул, смотря в даль деревьев на заход солнца и светящееся небо.
Блеснули в голове картинки земли из космоса и магнетических полей вокруг нее. Ею кто то овладел? На фоне Африки парили какие то неизвестные аппараты, таких он даже по телевизору не видел. Немного позже его взгляд оказался на земле и охватил престарелого мужчину. Стоял он немного сгорбившись в заброшенном парке около трибуны и иногда показывая в небо произносил часто резко слово с 3 букв. Тем он был похож на лаявшую собаку, у которой видимо что то болело. Взоры стоявших рядом людей в черном падали на него, они называли его старым "Кустом". По направлению к елям стоял макет, похожий на ракетную систему, такую они ставили недавно против российской Империи. Только ракеты стояли на огромной железной овальной кобуре, а второй этаж с надписью "г10х2". Но теперь была речь о проникновении злых существ на святую землю. Небо было пурпуровым и веяло перегретым сухим воздухом.
Очутившись у себя дома он понял, для будущих людей будет существовать только единый планеторийский язык. Отсчитав назад от 10 он медленно оттянулся в золотом закате, набрав полную грудь холодного вечернего воздуха. Как и этот воздух эта идея для него была очень ясной, значительной и верной. Теперь он знал немного о мире.