(отрывок из цикла про Марусю)

… Шумит Москва, течет бесконечная людская река, как кровь по венам Москвы… И маленькая капелька крови - наша Маруся.
Непривычно Марусе без шумных деревенских проводов зимы, блинов и масленицы. Но товарищи ей строго объяснили, что всякие обряды – это пережитки прошлого и дремучие суеверия. Грустно Марусе немного, что нельзя сжечь зиму боле.
Уж больно слякотна и грязна зима в городу, да еще в таком суетном как Москва.
Соскучилось марусино сердечко по простору да лесному запаху… На пятом году жизни в столице наладилась Маруся тосковать. Никому ни словечком не обмолвилась она о черной тоске горючей, что сжимала ее душу по ночам. Дни-то проходили весело, занята была Маруся по партийной линии очень сильно, и много народу крутилось вокруг нее – всем была она необходима.

И если в конце недели не намечался очередной субботник по уборке улиц или сбору металлолома, то убегала Маруся с раннего утра на Чистые Пруды с книжкой и коркой хлеба за пазухой.
И как же было томительно читать ей о судьбе Овода или графа Монте-Кристо…
А частенько она играла в волейбол с заводской командой девчат и парней. Команды были смешанные и играли, азартно крича и смеясь…
Но что-то странное стало твориться с Марусей, тяжелые волны подкатывали к горлу и хотелось то ли плакать, то ли смеяться безудержно.
Лето румянило марусины щеки, освещало всю ее крепкую маленькую фигурку в полосатой тенниске и матерчатых белых туфлях, пузырило темно синюю бязевую юбку и растрепывало длинную косу… Убирала Маруся тяжелую косу под белую беретку, но тугие завитки упрямо выбивались на тонкую шею и лоб.

Хорошо помнит Маруся тот день, когда ее премировали собственной комнатой в большой коммунальной квартире. Помнит Маруся, как дрожали ее руки, когда она пыталась открыть комнату тяжелым ключом.
Какое невероятное чувство восторга охватило ее от залитой солнечным светом комнаты с высоченными трехметровыми потолками и огромным окном…возле окна была высокая дверь, которая открывала Марусе маленький балкончик. От открывшейся высоты захватило дух у Маруси. Страшно стало в непривычки. Но вскорости принесла она стремянку и смело вымыла пыльное окно с обеих сторон, ничего у Маруси не было с собой, когда она вселилась в собственное жилье, кроме сундучка с вещами да стопки книг, перевязанных бечевкой. И свою первую ночь спала Маруся на газетах, которые собрала на полу. Это уж потом обзавелась она железной кроватью с пружинами, стулом и колченогим столиком, набитыми соломой матрасом и подушкой, тонким суконным одеялом и огромным пузатым чайником. Маруся застилала столик газетами и ставила на него букетики цветов… Заваривала чай на общей кухне и пила его, сидя за столиком и смотря из окна вниз на Москву. Вид Москвы с высоты птичьего полета восхищал и завораживал ее.

Завод выделил Марусе велосипед и теперь она могла поспевать намного быстрее в разные места по всем своим делам.
К своим тридцати годам смотрелась Маруся по-прежнему маленькой девчушкой-подростком, и только строгий холодный взгляд зеленых глаз выдавал возраст.

… А тут вдруг вызвали Марусю в комитет партии и говорят:
- Хотим тебя, товарищ Маруся, послать по обмену опытом в Америку. Необходимо наладить связь с американскими коммунистами и провести с ними идеологическую работу по разъяснению целей победы мирового пролетариата. Но есть одно условие – ты, товарищ Маруся, должна быть идеологически прогрессивной и должна создать крепкую ячейку нового общества – то есть семью, которая тебя будет поддерживать в таком трудном поручении, как воспитание американского пролетариата. Поручаем тебе со всей ответственностью подойти к решению данной задачи, которую перед тобой ставит партийный комитет. Сроку тебе Маруся – один месяц, через месяц все документы должны быть переданы для оформления.

Вышла Маруся из парткома и ничего не может понять. Какая Америка? Почему именно ее туда хотят послать?… Через неделю за игрой в волейбол пожаловалась она своей команде, что ей дали задание создать ячейку общества. Девчата засмеялись и защебетали … Парни только похахатывали, да подмигивали Марусе..
Эх, ниоткуда нет помощи. Пригорюнилась Маруся, да видно делать нечего – неоткуда ей взять новую ячейку общества.
А тут откуда ни возьмись Левушка стоит перед ней, застенчивый такой парень из ее волейбольной команды. Краснея и заикаясь, постоянно роняя толстые очки, Левушка быстро-быстро начал говорить Марусе, что готов создать с ней новую ячейку общества и поддержать Марусю в таком важном и ответственном деле.
Обрадовалась Маруся невероятно – как же все отлично получается!
На следующий день пошли они в загс и записались мужем и женой.
Все честь по чести, с новенькими штампами в паспортах…
Вдруг Маруся поняла, что даже не знает фамилии своего мужа, и совершенно неожиданно для себя поняла, что она нонче уже не Погорелова Мария Пантелеевна, а Мария Пантелеевна Кацман.
Ну Кацман, так Кацман… ячейка создана – так что все в порядке. Однако вдруг оказалось, что это только начало существования новой ячейки и совершенно необходимо существенное продолжение…
Левушка вдруг никуда не пошел более, а как они вышли из загса так прямиком и шел рядом с Марусей. Растерялась Маруся… Не понимает – что теперь то?
- Ты где живешь Левушка?
- В общежитии завода
- А я живу на Тверской. Пойду я что ли?
Тут уже Левушка смутился. Взял Марусю за руку и держит, не отпускает. Солнце просвечивает сквозь нежные уши Левушки, молчит он и Маруся молчит.
- Маруся, мы с тобой теперь муж и жена, и должны жить вместе - сказал вдруг Левушка.
Такая мысль как-то не посещала Марусю.
- И как ты думаешь – где нам жить – у меня или у тебя? Задал он вполне резонный вопрос.
- У меня вроде места больше – ответила Маруся задумчиво.

Дошли они до марусиного дома, тихонько зашли в солнечную комнату и осторожно сели: Маруся на кровать, а Левушка на стул.
А когда уже совсем стало темно в комнате, то Левушка присел к Марусе на кровать и стал тихонько гладить ее по плечу… потом по голове. Он все гладил и гладил… И вдруг слезы хлынули из Марусиных глаз. Упала она на грудь Левушке и заплакала горько над своим прошлым и над неизвестным будущим. Плохо помнит Маруся как оказалась она вместе с Левушкой в кровати, да только всю ночь она плакала, обнимая его худенькое тело.
Вот так и была создана новая ячейка общества из Маруси и Левушки.

А наутро пошла Маруся в партком и с гордостью показала штамп в своем паспорте. Только видит Маруся, вроде как бы недовольно хмыкает руководство, читая запись в паспорте. Ничего не понимает Маруся.
Однако отпустили ее и сказали читать материалы последнего съезда партии, чтобы на комиссии для поездки в Америку быть подготовленной.

Подготовкой Маруси к собеседованию в горкоме партии лично занялся Левушка. После того, как они укладывались спать на своей узенькой кровати, тесно прижавшись друг к дружке, он строгим голосом начинал задавать Марусе всякие каверзные вопросы до тех пор, пока она не засыпала у него на плече…Вскоре Маруся назубок знала произведения товарища Ленина, товарища Сталина, могла бойко ответить про детскую болезнь левизны в коммунизме и знала все решения последних съездов партии… И вот наступил торжественный день. Молодая ячейка общества начала волноваться еще накануне, Марусины туфли были натерты мелом до сияющей белизны, а юбка выглажена тяжелым чугунным утюгом с красными углями внутри… Уже в шесть утра никто не спал, Левушка взял на работе выходной и приступил к своим прямым обязанностям члена ячейки общества – а именно к непосредственной поддержке Маруси в таком нелегком деле, как собеседование в горкоме партии.

Комиссия состояла из семи человек в строгих костюмах, включая женщин. Никто не улыбался Марусе. Никто не предложил ей присесть на стул. Поэтому она остановилась перед длинным столом и не знала, что ей делать дальше.
- Вы, Кацман Мария Пантелеевна?
- Да, это я… нерешительно ответила Маруся
- Но в прошлый раз Вы подавали документы как Погорелова Мария
- Я вышла замуж
Толстая тетка лоснящимися пальцами листала марусины документы.
- Почему Вы вышли замуж за Кацмана?
Маруся была очень удивлена таким вопросам, никто не спрашивал ее о решениях съезда партии или о троцкизме…Вместо этого все вопросы почему-то крутились вокруг ее мужа.
- Есть ли у Вас Мария Пантелеевна родственники за границей?
Маруся очень смутно представляла себе эту самую заграницу и честно ответила, что ей совершенно неизвестно о каких-либо родственниках там.
- А у Вашего мужа есть ли родственники за границей? … не унималась толстая тетка, которую Маруся невзлюбила с самой первой минуты.
- Я не знаю… нерешительно пробормотала Маруся
- Как же так! Вы выходите замуж и ничего не знаете о своем избраннике? А если он иностранный агент или шпион?
Маруся с трудом могла себе представить Левушку в роли шпиона, и она подавила смешок…
- Вы должны понимать, что все Ваши поступки должны отвечать интересам государства. Нельзя так безответственно принимать важные решения в своей жизни. Товарищи, я считаю, что Мария Пантелеевна не достигла необходимого политического роста и не может представлять нашу страну в Америке. Прошу голосовать, кто «ЗА»? Лес рук поднялся над столом.
- Вы свободны, Мария Пантелеевна

Маруся вышла из здания горкома партии и даже не сразу поняла в какую сторону ей нужно идти. На скамейке в скверике сидел бледный Левушка.
- Ну что??? О чем спрашивали??... рванулся он ей навстречу
- Спрашивали про тебя, про твоих родственников за границей и сказали, что ты – иностранный шпион…
Левушка вдруг как-то скособочился весь и притих. Они молча дошли до дома.
Маруся заварила чай и поставила вазочку с вареньем на столик… Варенье береглось именно для этого торжественного случая. В тягостном настроении они пили чай с вареньем... Говорить было не о чем. Торжественный день помрачнел и нахмурился тяжелыми черными тучами. А вечером пошел дождь, смывая пустые надежды Маруси.
Наутро Левушка горько сказал
- Не с тем человеком ты создала ячейку общества, Мусечка…
Он с самого первого дня стал звать ее так и вскоре, с его легкой руки, вся коммунальная квартира звала ее не иначе как «Муся»… детишки громко кричали:

- Муся, Вам принесли письмо!!!
И вот Левушка стоит перед ней и говорит какие-то странные слова… Маруся так привыкла к тому, что в ее жизни есть Левушка, что она даже облегченно вздохнула, когда узнала, что не поедет в Америку.
- Хочешь, я съеду??? продолжал он
- Что ты, Левушка!!! … горячо возразила Маруся и в душевном порыве прижалась к его плечу.
- Я так рада, что не еду!! Вдруг вырвалось у нее с такой страстью, что Левушка даже вздрогнул. Нечасто Маруся выказывала какие-то эмоции….

Собственно жизнь с Левушкой была настолько приятной, что Маруся не сразу осознала счастливые перемены… На вторую неделю в гости пришли его родители, папа – еврейский портной и мама, пухленькая домохозяйка. Родители принесли Марусе подарок на свадьбу – шикарный темно-изумрудный отрез на платье, и немедленно сняли все мерки с Маруси
Попив чаю, они степенно удалились, захватив подарок с собой.

Левушка был мастером в цеху сборки и работал в разные смены. Поэтому частенько Марусю вечером после работы ждали приятные сюрпризики.
Иногда это была красивая ажурная этажерочка для книг, а иногда новая чашка или тяжелая бархатная скатерть на колченогий столик, который жутко заважничал после этого…
Через неделю после визита родителей в их солнечной квартире появилась огромная железная кровать с купидонами по углам. Кровать украшал невероятных размеров полосатый матрас с двумя мягкими подушками, набитыми настоящим пером… Сверху на всем этом богатстве лежала огромная шелковая перина.
Кроме того, прежняя их узенькая кровать была скромно отодвинута к другой стене и тоже застлана периной поменьше. Первую ночь на новом матрасе Маруся ощущала, что плывет на огромном облаке.
Прошло уже три года их совместной жизни с Левушкой, и иногда он потихоньку гладил Марусю и спрашивал:
- Мусечка, может сходим к врачу?...
На что Маруся резонно возражала, что она абсолютно здорова и вообще не понимает, с чего вдруг он решил, что она нуждается в каком-то враче… На что Левушка только тяжело вздыхал и замолкал.
Марусе было пошито великолепное платье, к нему куплены маленькие темно-зеленые бархатные туфельки… И вот однажды Левушка самолично уложил марусины волосы тяжелой короной вокруг головы, надел свой единственный парадный габардиновый костюм, осторожно облачил марусины ножки в шелковые чулочки… И когда они вышли на общую кухню, то наступила гробовая тишина. Еще никто и никогда не видел Марусю такой красавицей.
Изумрудное платье облегало и струилось по ней, оттеняя зленые глаза, а туфельки показали всем вокруг насколько у Маруси изящная ножка…
Левушка украсил ее волосы нежно-зеленой бутоньеркой, а в руках Маруся держала маленькую вышитую сумочку.
Они торжественно прошли к выходу сквозь молчаливую толпу соседей.
Это был их первый совместный выход в театр, и Маруся была потрясена всем происходящим. Она никогда не видела Левушку таким шикарным.

Театр восхитил Марусю не меньше. Это был другой мир, другая планета. Ей казалось, что это она идет с графом Монте-Кристо в какую-то новую жизнь…
И еще долго потом снился Марусе театр, звучала в ушах музыка…

А потом в квартире появился ОН.
Левушка принес его без Маруси и повесил на противоположной стене от их кровати. Портрет вождя был огромный. ОН был размером почти с Марусю.

Вождь смотрел мудрыми глазами на Марусю держа в руке трубку. Ей как-то сразу стало неуютно в собственной комнате. Она вдруг увидела, что кровать не заправлена, грязная посуда со столика не убрана… Она начала бояться раздеваться при свете.
Но время шло, и вождь прижился в солнечной комнате. Маруся прибегала с рынка и говорила, обращаясь к вождю:
- Вот, купила помидорки..
Вождь ничего не отвечал, но Марусе казалось, что он весьма одобрительно кивал ей головой…
… Звонок в дверь разбудил ночь.
- Гражданин Кацман? Трое в строгих костюмах вошли в прихожую.
Растерявшийся Левушка в нижнем белье обнял Марусю:
- Не переживай, наверно авария на заводе…
И Левушка исчез в ночи.

…Следующие дни прошли в полном тумане для Маруси. Левушка не появился дома ни через день, ни через месяц...
А вскоре Марусю вызвали в партком и сказали, что она больше не является парторгом завода, а ей необходимо теперь снова вернуться в цех сборки.
… И потянулись дни в будничной суете.

Она привыкла приходить домой, кипятить воду, заваривать крепкий чай и ставить вазочку с вареньем на маленький столик. Маруся придвигала столик к портрету вождя и ставила еще одну чашку с чаем перед ним.
После она устало садилась на стул перед столиком и отхлебывала чай шумными глотками. Когда тепло наконец-то согревало промерзшое тело, Маруся поднимала глаза на вождя:
- Ну что? Как твой день?
Вождь как обычно предпочитал отмалчиваться.
- А я давай я тебе о своем дне расскажу?
Вождь одобрительно посасывал трубку…
Маруся тихонько начинала рассказ о своем дне, о том, что ее теперь перевели на самую малооплачиваемую работу, о том что она теперь заканчивает курсы медсестер… Вождь очень внимательно выслушивал Марусю и всегда одобрял ее достижения.

22 июня вождь обратился лично к Марусе из черного репродуктора, и она вдруг поняла, что настала пора ей покинуть солнечную квартиру.
Уходя, она положила ключ под коврик сказала соседям по коммуналке:
- Присмотрите тут за моей квартирой. Левушка скоро вернется. Впрочем, за квартирой присмотрят оттуда …
Соседи онемели от услышанного… Долгое время после они на цыпочках проходили мимо двери в Марусину комнату.

Накануне Маруся записалась в военкомате в отряд медсестер для отправки на фронт. И вот она уже на сборном пункте. Маруся в душе очень сильно удивлялась своим чувствам: с одной стороны, война – огромное горе для всех, а с другой стороны – она наконец-то не будет ловить осуждающие взгляды на заводе, мол жена врага народа…
А теперь Маруся снова нужна, и никому нет дела до ее мужа.

Попала Маруся в военный эшелон, который вывозил с линии фронта раненых.
И впервые она увидела мертвенный оскал войны, война представлялась теперь Марусе страшной старухой, которая тянет свои костлявые пальцы ко всем живым и миллионы людей исчезают в ее черном рту…
Новая жизнь началась для Маруси с каждодневных оформлений десятка смертей и снятия с поезда умерших за ночь раненых. Первое время она постоянно ходила с заплаканными глазами, пока ее не вызвал начальник поезда и строго не отчитал
- Ты, матушка, не на танцах, твои красные глаза не способствуют выздоровлению бойцов. И ты тоже – боец, и находишься в строю. Ты обязана сделать все возможное для поднятия боевого духа раненых.

Маруся с трудом представляла себе, каким образом она бы смогла повысить боевой дух солдат, но плакать перестала. Все внутри ее как-то сжалось и замерло. Как будто она и неживая стала более. Вскоре ее перестало тошнить и выворачивать наизнанку при виде комков крови в тазах, окровавленных, дурно пахнущих бинтах, ампутированных рук и ног.
Спать приходилось урывками, и, бывало, Маруся засыпала стоя….
… И потянулись дни, наполненные бессонными ночами, криками раненных, взрывами бомб и тянущей тревогой в душе. Каждый день приходили очень тревожные вести с фронтов, и становилось все тягостнее смотреть на отступление советских войск.

Однажды Маруся проснулась оттого, что весь состав санитарного поезда страшно вздрогнул и встал на дыбы. Оглушенная взрывами бомб, Маруся металась в огне и пыталась помочь раненным, но выбившись из сил упала в траву рядом с горящим составом.
Утро уронило несколько капель дождя на лицо Маруси, и она открыла глаза.
Насколько хватало ее взгляда – она видела только одну страшную картину разбомбленного санитарного поезда. Убитые и искалеченные тела были разбросаны на сотни метров с обоих сторон полотна дороги.
- Жива? …
К Марусе совершенно неожиданно подбежал молодой солдатик в скатке через плечо. Он помог ей подняться и отряхнул ее одежду от комьев земли и травы.
- Пошли, пошли… Давай, давай шибче… солдатик легонько подталкивал Марусю в спину.

Вот так и оказалась Маруся на передовой линии фронта.

Она научилась ползком выносить раненых с поля боя, руки и ноги у ней болели каждую секунду. Она научилась спать в полглаза и совершенно не воспринимала свое тело боле как Марусю… Не было уже никакой Маруси в мире – а было маленькое, ожесточенное существо, готовое зубами рвать врагов, готовое умереть каждую минуту…

Новый год на фронте оказывается тоже был. И вот наступило странное затишье, обстрелы прекратились…
- Отдыхай Маруся, немец таперича шнапс трескает. Рожжество свое празднует…

И в самом деле тишина была очень странной. Девчата из медблока наладили баню, и впервые за многие месяцы Маруся сумела помыться как следует.
Уставшая, распаренная Маруся сидела перед огоньком буржуйки в землянке и пыталась высушить мокрые волосы. Тяжелая рука опустилась ей на плечо
- Что грустишь Машенька? Пьяно качаясь, присел рядом с ней командир роты.
Руки его начали гладить марусино тело, расстегнули пуговки на гимнастерке и ухватились за маленькие грудки… Всем телом навалился он на нее и повалил на еловый лапник, которым был выстлан пол землянки. Маруся даже не знала, что ей делать. Она замерла как птичка, зная привычку любого зверья в лесу – затаиться пока опасность не минует….
… А после потянулись странные дни – днем война, а по ночам жаркие объятия командира. Бойцы скабрезно подшучивали над ней, мол что ППЖ пригорюнилась?
Походно-Полевая-Жена…. Марусе было до слез обидно, но деваться было некуда. Немец давил страшно, и 1943 год не принес с собой никаких ощутимых перемен на фронтах. И когда Марусю стало рвать по утрам, она не придала этому никакого значения. Но рвоты становились все сильнее, и старая нянечка из санбата горестно вздохнула:
- Понесла ты Маруся, дите под сердцем носишь…
Командир собрал Марусю и отправил ее на Большую Землю, в тыл. Марусе показалось, что он сделал это с огромным облегчением.

… И вот стоит Маруся посреди своей солнечной комнаты. Со стены смотрит вождь, вопросительно так смотрит на нее. Ей как-то стало неловко за свой уже торчащий живот. Она старалась проходить боком мимо портрета, каждый раз невольно краснея. Соседи перешептывались за ее спиной и криво ухмылялись ей в след.
Маруся устроилась в военкомат делопроизводителем и каждый день уходила на работу, закрывая за собой тяжелую дверь в свое жилье. И все время Марусе казалось, что это не дверь в комнату, а дверь в прошлое и будущее закрывается навсегда.
…Весенним днем произвела Маруся на свет крепкого розового младенца мужского полу… Она держала белый сверток в руках и отказывалась понимать, что ей это не снится.
Маруся купила большую плетеную корзинку и носила Иосифа с собой на работу. Имя выбирали всей квартирой и дружно остановились на имени «Иосиф»
Аргументы были приведены железные – но самым главным был довод – ЗА ВОЖДЯ!
Со стены вождь одобряюще смотрел на маленького Иосифа. Маруся приносила часть своего пайка и подолгу жевала его для сынишки.
И когда наступил долгожданный День Победы – маленький Иосиф уже громко топал по квартире, громко трубя в трубочку.

А годы шли и шли… Иосиф рос задумчивым и увлекался планированием. В квартире высоко под потолком висели разные самолеты и самолетики, и когда Иосиф крепко засыпал в своей кровати, отгороженной платяным шкафом, Маруся еще
долго смотрела на них, мечтая о каких-то далеких днях.

Но однажды из черного репродуктора траурная музыка разбила эти марусины мечты. Вождь грустно смотрел на Марусю со стены, как бы говоря ей
- Прости Маруся, я умер и больше не могу тебя поддерживать…

Маруся плакала и горевала вместе с большой страной, страной-победительницей… Но больше всего ей казалось, что она провожает в последний путь близкого мужчину своей жизни, который помог ей выжить в самые отчаянные годы.
Даже когда из ее жизни исчез Левушка, она не горевала так сильно. Боль утраты вождя была настолько сильной, что Маруся иногда не могла дышать. Она прикрепила черную траурную ленту на его портрет и сказала:
- Но ведь ты же можешь поговорить со мной?
Ей показалось, что вождь кивнул ей в ответ. И чаепития с вождем продолжились как всегда…Маруся прибегала с работы, снова ставился чайник, заваривался крепкий душистый чай… и продолжались неспешные разговоры с вождем, Маруся рассказывала ему о своем дне… о своих друзьях… о прочитанных книгах… Сын был занят школой, планерным кружком, футболом, и Маруся редко имела возможность перемолвиться с ним парой слов.

И вся эта спокойная и размеренная жизнь разбилась вдребезги, когда в субботнее утро открылась дверь в солнечную комнату… На пороге стоял Левушка.
Маруся только что повесила свежевыстиранные шторы на чистое окно, встречая новую весну своей жизни. Она все еще стояла на высоком табурете и продолжала удивленно всматриваться в исхудавшего небритого мужчину на пороге.
Мужчина как-то знакомо кособоко и осторожно подошел к табурету и протянул свою тонкую руку Марусе, помогая ей спуститься.
- Левушка? …. неуверенно спросила Маруся
- Мусечка… хрипло произнес мужчина и замолчал, у него перехватило горло

Они сидели за стареньким колченогим столиком из своей прошлой жизни и молчали. Левушка двумя руками держал Марусину руку и крепко прижимал ее к своим губам.

- Мам, а где мой мяч?? … дверь отворилась и в нее вбежал Иосиф. Левушка изумленно смотрел на высокого подростка с русыми волосами.
- Здрасте… Иосиф запнулся, увидев незнакомца. Схватив мяч, он выбежал вон.

- Сын?... тихо спросил Левушка
- Да…. ответила Маруся также тихо
- А… он не успел выговорить, как Маруся уже ответила
- Нету…

Вдруг лицо Левушки криво перекосилось, он вскочил со стула и резко подбежал к стене…
- Гадина, гадина…. колотил он кулаками по портрету вождя, срывая его со стены, злые слезы катились по его лицу…
- Не смей!!!! … вскрикнула Маруся, но было поздно – разорванное надвое лицо вождя в страшной гримасе смотрело на Марусю с пола.
Она тихонько взяла разорванные куски в руки и прижала к груди.

Левушка изумленно смотрел на нее, но больше ничего не сказал, а просто вышел из солнечной комнаты навсегда, навсегда из Марусиной жизни.

Меня тут спросили - и о чем твой рассказ?

Если разобраться, то о многом... Вера в сильного вождя помогла Марусе (как и всему остальному народу)

выстоять в трудные годы войны. НО у медали есть две стороны

Вера - это здорово, но есть еще и умение ВИДЕТЬ все события

У зомбированных народов этого умения нет, у них нет понимания трагических последствий для миллионов людей,

пострадавших от репрессивной мясорубки.

История повторяется дважды - первый раз в виде трагедии, а второй раз в виде фарса...

Однако что-то мне подсказывает, что иногда она повторяется несколько раз в виде трагедии тоже...

Всем желаю мира!

Тебе нельзя написать в личку

есть еще и умение ВИДЕТЬ все события

У зомбированных народов этого умения нет, у них нет понимания трагических

Пахнет нацизмом.

Огласите список зомбированных народов, пожалуйста.

Дп их полно на земном то шаре... перечислялки не хватит...

Мне в личку нет необходимости писать - особенно тебе

Желаю. тебе удачи!

22 июня 1941 г. по сов. радио с сообщением о начале войны выступил не Сталин, а Молотов.

Да Вы правы... НО поскольку это не документально исторический рассказ, то допустим небольшой авторский вариант

Спасибо, что нашли время прочесть

С наилучшими пожеланиями

ОГ

пожалуйста👋😊

нет Ольга, даже несмотря на то, что это, "не документально исторический рассказ";))

Выступление Сталина с обращением к сов. народу состоялось только(если не ошибаюсь) 3 июля 1941 г. Учитывая его имидж/ореол/позиционирование(на тот момент времени), это нонсенс и безпрецедентный случай, что руководитель гос-ва всё это время отмалчивался и был в тени. Начало войны с Германией повергло его в шок и панику, находясь на своей даче он с ужасом ждал, что за ним вот вот придут, арестуют и расстреляют. Поэтому считаю поправку эту, принципиальной и необходимой.

Но разумеется ты, как автор, вольна поступать так, как считаешь нужным)

Есть очень хороший вариант исправить ошибку в рассказу - просто убрать число

И сразу станет понятно что Молотов - это одно, а Сталин - совсем по-другому воспринимался народом

Сталин - был отцом нации (несмотря на все ужасы репрессий)

Наверное такое происходит со всеми авторитарными личностями в истории

Спасибо Вам за такую конкретику в разборе моего рассказа

С наилучшими пожеланиями!

ОГ

находясь на своей даче он с ужасом ждал, что за ним вот вот придут, арестуют и расстреляют

Это из воспоминаний Хрущева, а если открывать другие мемуары то картина будет несколько иной. Даже если судить по книге посещений кремля, то в первые дни войны Сталин никуда не уезжал и постоянно принимались министры и военные.