Мы справимся!- шепнула мне Душа.

"Ты вспомни сколько раз мы побеждали.

Чудили иногда для куража,

Но никогда с тобой не унывали.

Через какие терни мы прошли,

Нам с тобой о них одним известно.

Навек забудь кто не подал руки,

Хотя в лицо сиял улыбкой лестно.

Сейчас откуда взялся пессимизм?

И почему ты руки опустила?

Ты убери, красавица, каприз!

И о хорошем вспоминай, что было.

Тогда смогла, и сможешь ты сейчас,

Преодолеть всё, чтобы не случилось.

Я повторю тебе пусть в сотый раз:

Мы справимся! Всегда тобой гордилась!"

Все проходит. Пройдет и это».

Соломон был прав. Я уверена…

Где-то там затерялось лето,

То, в котором тебе я верила…

Где-то там осыпались звезды…

Этот август, пленяя щедростью,

Их разбрасывал… несерьезно…

А они исчезали без вести…

Забирая с собой желания

Сокровенные… откровенные…

Где-то там неустанный маятник

Прятал их под покровом времени.

Где-то там истрепались чувства,

И «люблю» растворилось в вечности…

Мы, способные на безумства,

Потерялись в своей беспечности.

Разбежались… не так – растаяли…

А сегодня зачем-то встретились…

…Неисполненное желание

До сих пор сохранила летопись…

Но, связавшись с другими кольцами,

Мы друг другу – табу и вето!

Нет… заветное не исполнится…

«Все проходит. Пройдет и это».

Ольга Бондарь

Жизнь прожить — нехитрая наука:

отыщи любовь, да сбереги…

Место жизни — ближняя округа,

далью не прельщайся, не беги.

Даже если жизнь обыкновенна,

делай все, что можешь, от души.

Понимай всему живому цену

и судить чужого не спеши.

Трать себя, живи неосторожно,

выгод не считай, не мелочись…

Пусть с людьми и сложно, и тревожно,

ты пойми их суетную жизнь.

Жизнь, коль вдуматься, простая штука.

Главное, ни разу не предать.

Жизнь — совсем не сука и не скука,

если станешь дальним сострадать.

И живи! В любую непогоду!

Сочиняй свой собственный мотив.

А любить жену, друзей, природу —

не такой уж, право, примитив.

Эльдар Рязанов

Приходит время, когда начинаешь искать себе в партнеры человека, с которым будешь слушать дождь.

Нежность. Это как будто вас погладила бабочка или присела к вам на плечо.

Одиночество тоже компания.

Когда ты любишь, ты перестаешь быть просто человеком, а становишься ароматом. Ты не ходишь по земле, а паришь над ней. Вот это состояние влюбленности и есть главное в жизни. И неважно, во что ты влюблен - в женщину, в работу, в мир или в жизнь.

Я считаю божественным, когда идет снег... И когда идет дождь, и когда листьями шелестят деревья - это все божественные явления в жизни человека. И если жаль умирать, то именно из-за этих божественных проявлений. Это спектакль жизни, сама жизнь есть божественное провидение...

Тонино Гуэрра

Это время сердец великих,

Что не делят, а умножают.

Время воплей толпы «Распните!»,

Где свои же своих сжирают.

Испытание и экзамен

От небес, и расплата тоже.

Мы во многом виновны сами,

Слишком поздно промолвив: «Боже…»

И уже не осталось места,

Говорят, чтоб простить кого-то.

Над могилою плач невесты…

Власть – богаче. Народ – банкроты.

Эта ненависть разжигалась

Так старательно, так искусно…

На одном корабле сражались

Две толпы, в ком от злобы – пусто.

А ко дну-то пойдём все вместе!

И за то, что забыли Бога,

Перед Ним же потом ответим,

Но раскаявшихся немного…

Это время сердец огромных

И бессовестных злых душонок.

Чьи-то жизни раскрасить чёрным

Их учили ещё с пелёнок.

А кому-то светить над мглою

И за обе толпы молиться.

Ведь у Господа нет изгоев

И ругать Его – не годится.

Под толпы разъярённой крики

Набивает карман Иуда.

Это время сердец великих…

Время скорби и веры в чудо…

Ирина Самарина-Лабиринт

**Махмуд Эсамбаев: "Моя еврейская мама"**

Мой отец чеченец и мама чеченка. Отец прожил 106 лет и женился 11 раз. Вторым браком он женился на еврейке, одесситке Софье Михайловне. Её и только её я всегда называю мамой. Она звала меня Мойше.

-Мойше, - говорила она, - я в ссылку поехала только из-за тебя. Мне тебя жалко.

Это когда всех чеченцев переселили В Среднюю Азию. Мы жили во Фрунзе. Я проводил все дни с мальчишками во дворе.

-Мойше! - кричала она. - Иди сюда.

-Что, мама?

-Иди сюда, я тебе скажу, почему ты такой худой. Потому что ты никогда не видишь дно тарелки. Иди скушай суп до конца. И потом пойдёшь.

-Хорошая смесь у Мойши, - говорили во дворе, - мама - жидовка, отец - гитлеровец.

Ссыльных чеченцев там считали фашистами. Мама сама не ела, а все отдавала мне. Она ходила в гости к своим знакомым одесситам, Фире Марковне, Майе Исаaковне - они жили побогаче, чем мы, - и приносила мне кусочек струделя или еще что-нибудь.

-Мойше, это тебе.

-Мама, а ты ела?

-Я не хочу.

Я стал вести на мясокомбинате кружок, учил танцевать бальные и западные танцы. За это я получал мешок лошадиных костей. Мама сдирала с них кусочки мяса и делала котлеты напополам с хлебом, а кости шли на бульон. Ночью я выбрасывал кости подальше от дома, чтобы не знали, что это наши. Она умела из ничего приготовить вкусный обед. Когда я стал много зарабатывать, она готовила куриные шейки, цимес, она приготовляла селёдку так, что можно было сойти с ума. Мои друзья по Киргизскому театру оперы и балета до сих пор вспоминают: "Миша! Как ваша мама кормила нас всех!"

Но сначала мы жили очень бедно. Мама говорила: "Завтра мы идём на свадьбу к Меломедам. Там мы покушаем гефилте фиш, гусиные шкварки. У нас дома этого нет. Только не стесняйся, кушай побольше".

Я уже хорошо танцевал и пел "Варнечкес". Это была любимая песня мамы. Она слушала ее, как Гимн Советского Союза. И Тамару Ханум любила за то, что та пела "Варнечкес".

Мама говорила: "На свадьбе тебя попросят станцевать. Станцуй, потом отдохни, потом спой. Когда будешь петь, не верти шеей. Ты не жираф. Не смотри на всех. Стань против меня и пой для своей мамочки, остальные будут слушать".

Я видел на свадьбе ребе, жениха и невесту под хупой. Потом все садились за стол. Играла музыка и начинались танцы-шманцы. Мамочка говорила: "Сейчас Мойше будет танцевать". Я танцевал раз пять-шесть. Потом она говорила: "Мойше, а теперь пой". Я становился против неё и начинал: "Вы немт мен, ву немт мен, ву немт мен?.." Мама говорила: "Видите какой это талант!" А ей говорили: "Спасибо вам, Софья Михайловна,что вы правильно воспитали одного еврейского мальчика. Другие ведь как русские - ничего не знают по-еврейски.

Была моей мачехой и цыганка. Она научила меня гадать, воровать на базаре. Я очень хорошо умел воровать. Она говорила: "Жиденок, иди сюда, петь будем".

Меня приняли в труппу Киргизского театра оперы и балета. Мама посещала все мои спектакли.

Мама спросила меня:

-Мойше, скажи мне: русские -это народ?

-Да, мама.

-А испанцы тоже народ?

-Народ, мама.

-А индусы?

-Да.

-А евреи - не народ?

-Почему, мама, тоже народ.

-А если это народ , то почему ты не танцуешь еврейский танец? В "Евгении Онегине" ты танцуешь русский танец, в "Лакме" - индусский.

-Мама, кто мне покажет еврейский танец?

-Я тебе покажу.

Она была очень грузная, весила, наверно, 150 килограммов.

-Как ты покажешь.

-Руками.

-А ногами?

-Сам придумаешь.

Она напевала и показывала мне "Фрейлехс", его ещё называют "Семь сорок". В 7.40 отходил поезд из Одессы на Кишинёв. И на вокзале все плясали. Я почитал Шолом-Алейхема и сделал себе танец "А юнгер шнайдер". Костюм был сделан как бы из обрезков материала, которые остаются у портного. Брюки короткие, зад - из другого материала. Я всё это обыграл в танце. Этот танец стал у меня бисовкой. На "бис" я повторял его по три-четыре раза.

Мама говорила: "Деточка, ты думаешь, я хочу, чтоб ты танцевал еврейский танец, потому что я еврейка? Нет. Евреи будут говорить о тебе: вы видели, как он танцует бразильский танец? Или испанский танец? О еврейском они не скажут. Но любить тебя они будут за еврейский танец".

В белорусских городах в те годы, когда не очень поощрялось еврейское искусство, зрители-евреи спрашивали меня: "Как вам разрешили еврейский танец?". Я отвечал: "Я сам себе разрешил".

У мамы было своё место в театре. Там говорили: "Здесь сидит Мишина мама". Мама спрашивает меня:

-Мойше, ты танцуешь лучше всех, тебе больше всех хлопают, а почему всем носят цветы, а тебе не носят?

-Мама, - говорю, - у нас нет родственников.

-А разве это не народ носит.

-Нет. Родственники.

Потом я прихожу домой. У нас была одна комнатка, железная кровать стояла против двери. Вижу, мама с головой под кроватью и что-то там шурует. Я говорю:

-Мама, вылезай немедленно, я достану, что тебе надо.

-Мойше, - говорит она из под кровати. - Я вижу твои ноги, так вот, сделай так, чтоб я их не видела. Выйди.

Я отошел, но все видел. Она вытянула мешок, из него вынула заштопанный старый валенок, из него - тряпку, в тряпке была пачка денег, перевязанная бичевкой.

-Мама, - говорю, - откуда у нас такие деньги?

-Сыночек, я собрала, чтоб тебе не пришлось бегать и искать, на что похоронить мамочку. Ладно похоронят и так.

Вечером я танцую в "Раймонде" Абдурахмана. В первом акте я влетаю на сцену в шикарной накидке, в золоте, в чалме. Раймонда играет на лютне. Мы встречаемся глазами. Зачарованно смотрим друг на друга. Идёт занавес. Я фактически ещё не танцевал, только выскочил на сцену. После первого акта администратор подает мне роскошный букет. Цветы передавали администратору и говорили, кому вручить. После второго акта мне опять дают букет. После третьего - тоже. Я уже понял, что все это- мамочка. Спектакль шёл в четырёх актах. Значит и после четвёртого будут цветы. Я отдал администратору все три букета и попросил в финале подать мне сразу четыре. Он так и сделал. В театре говорили: подумайте, Эсамбаева забросали цветами.

На другой день мамочка убрала увядшие цветы, получилось три букета, потом два, потом один. Потом она снова покупала цветы.

Как-то мама заболела и лежала. А мне дают цветы. Я приношу цветы домой и говорю:

-Мама, зачем ты вставала? Тебе надо лежать.

-Мойше, - говорит она. -Я не вставала. Я не могу встать.

-Откуда же цветы?

-Люди поняли, что ты заслуживаешь цветы. Теперь они тебе носят сами.

Я стал ведущим артистом театра Киргизии, получил там все награды. Я люблю Киргизию, как свою Родину. Ко мне там отнеслись, как к родному человеку.

Незадолго до смерти Сталина мама от своей подруги Эсфирь Марковны узнала, что готовится выселение всех евреев. Она пришла домой и говорит мне:

-Ну, Мойше, как чеченцев нас выслали сюда, как евреев нас выселяют ещё дальше. Там уже строят бараки.

-Мама, - говорю, - мы с тобой уже научились ездить. Куда вышлют, туда поедем, главное - нам быть вместе. Я тебя не оставлю.

Когда умер Сталин, она сказала: "Теперь будет лучше". Она хотела, чтобы я женился на еврейке, дочке одессита Пахмана. А я ухаживал за армянкой. Мама говорила: "Скажи, Мойше, она тебя кормит?" (Это было ещё в годы войны).

-Нет, - говорю, - не кормит.

-А вот если бы ты ухаживал за дочкой Пахмана...

-Мамa, у неё худые ноги.

-А лицо какое красивое, а волосы... Подумаешь, ноги ему нужны.

Когда я женился на Нине, то не могу сказать, что между ней и мамой возникла дружба.

Я начал преподавать танцы в училище МВД, появились деньги. Я купил маме золотые часики с цепочкой, а Нине купил белые металлические часы. Жена говорит:

-Маме ты купил с золотой цепочкой вместо того, чтоб купить их мне, я молодая, а мама могла бы и простые носить.

-Нина, - говорю, - как тебе не стыдно. Что хорошего мама видела в этой жизни? Пусть хоть порадуется, что у неё есть такие часы.

Они перестали разговаривать, но никогда друг с другом не ругались. Один раз только, когда Нина, подметя пол, вышла с мусором, мама сказала: "Между прочим, Мойше, ты мог бы жениться лучше". Это единственное, что она сказала в её адрес.

У меня родилась дочь. Мама брала её на руки, клала между своих больших грудей, ласкала. Дочь очень любила бабушку. Потом Нина с мамой сами разобрались. И мама мне говорит: "Мойше, я вот смотрю за Ниной, она таки неплохая. И то, что ты не женился на дочке Пахмана, тоже хорошо, она избалованная. Она бы за тобой не смогла все так делать". Они с Ниной стали жить дружно.

Отец за это время уже сменил нескольких жён. Жил он недалеко от нас. Мама говорит:

"Мойше, твой отец привёл новую никэйву. Пойди посмотри." Я шёл.

-Мама, - говорю, - она такая страшная!

-Так ему и надо.

Умерла она, когда ей был 91 год. Случилось это так. У неё была сестра Мира. Жила она в Вильнюсе. Приехала к нам во Фрунзе. Стала приглашать маму погостить у неё: "Софа, приезжай. Миша уже семейный человек. Он не пропадёт. месяц-другой без тебя". Как я её отговаривал: "Там же другой климат. В твоём возрасте нельзя!" Она говорит:"Мойше, я погощу немного и вернусь". Она поехала и больше уже не приехала.

Она была очень добрым человеком. Мы с ней прожили прекрасную жизнь. Никогда не нуждались в моем отце. Она заменила мне родную мать. Будь они сейчас обе живы, я бы не знал, к кому первой подойти обнять.

(Литературная запись Ефима Захарова)

Жизнь похожа на ноты…

И их только семь,

Но у каждого дня свой мотив;

И мелодии их не похожи совсем:

Разный темп, громкость и перелив.

Новый день - он, как песня, подарок судьбы.

Пусть похожи в нём фразы, слова…

Вроде, так… только музыка нашей души

Зажигает в нём свет волшебства.

Добавляет воздушность и лёгкость мечты,

Тёплый солнечный лучик надежд,

Свет таинственно-яркой Полярной звезды

И рассветной поры благовест.

И рождается музыка нового дня -

Из семи восхитительных нот…

В этих нотах заложен секрет бытия -

Каждый миг, каждый день, каждый год.

В них - смысл жизни: что было, что будет и есть:

Наши мысли, мечты и дела…

Лишь семь нот… два ключа… а мелодий - не счесть!

Хочешь песню - придумай слова...

С возрастом все меньше остается времени на то, что не есть любовь. На ссоры, упреки, доказательства, возражения, выяснение отношений, на злобу дня и ум веков, на критику и прогресс – ни на что не остается времени. Tолько успевай любить, обнимать, прижимать к себе, распространять вокруг себя тепло, купаться в тепле другого, слушать его сердце и дыхание, делиться и главным, и сиюминутным так, чтобы все это немедленно становилось общим...

Входить в сплоченность тайны, переполняться нежностью и выплескивать ее из себя, сочетаться, сродняться каждой клеточкой, льнуть, приникать, вникать, воплощаться в ближнем... И спешить, отчаянно спешить с этой любовью, пока не угас в тебе ее источник, пока не растеряны средства ее воплощать, пока еще есть глаза, чтобы любоваться, и руки, чтобы ласкать, и сердце, чтобы мучиться и блаженствовать.

Потому что ад, как сказано у Достоевского, – это осознание невозможности любить, чувство навсегда утраченных, невоплощенных возможностей любви.

Михаил Эпштейн

Жил один человек. Он не видел весну.

Злоба в сердце была, словно жало.

Сто проклятий за день, триста тем про войну…

И к соседу жена убежала.

Жил другой человек. Всех вокруг побеждал,

Даже не выходя из квартиры.

И советами он всех родных награждал,

Скольких нужно убить ради мира...

Жил почтенный мудрец, он курил на горе

Трубку мира с улыбкою скромной,

Не имея богатств, не воздвигнув дворец,

Не нося ни колец, ни корону...

Наблюдал, как целует вода берега,

Как орлы бороздят поднебесье…

И ему никого не хотелось свергать.

Созидать этот мир – интересней!

Обратились к нему двое тех, кто застрял

В вечных поисках вражеских тропок.

Он обоим на ухо два слова сказал...

Все его уважали за опыт.

И, вернувшись, они позабыли про гнев.

Стали строить всё то, что ломали.

Друг на друга, конечно, с опаской смотрев,

Не различия – сходства искали.

А увидев весну, что в садах расцвела,

Сердце этих несчастных запело.

Появилась улыбка, мечты и дела…

Мир цветной, а не чёрный и белый!

Всем в округе хотелось секрет разузнать,

Каждый взгляд был вопросом пронизан...

А мудрец продолжал прихожан исцелять

Парой слов: "Отключи телевизор!"

Ирина Самарина-Лабиринт

Шёл старик сотни лет, сотни миль

По земле, измождённой от гнева.

И шептал, слёзы пряча от неба:

«Не убий! Не убий! Не убий!»

Каждый век он налаживал быт

Для людей, что Его не ценили.

Голос сердца они не любили:

«Не убий! Не убий! Не убий!»

За идейную новую пыль,

Смену ряженых жаб на лягушек…

Лишь бы голос разумный не слушать:

«Не убий! Не убий! Не убий!»

Столько жизней отправив в утиль,

Не заметили вёсен цветенье.

Сволочных революций спасенье –

«Не убий! Не убий! Не убий!»

Нелюдской поведения стиль…

И в толпе, где Его распинали,

Даже шёпотом не вопрошали:

«Не убий! Не убий! Не убий!»

Ирина Самарина-Лабиринт

Неси свой крест!!! Не говори, что тяжко…

Кому-то в этот миг в сто раз сложней…

Но не носивши ближнего рубашку,

Судить его грехи вовек не смей…

Не истоптав в его лаптях дорогу,

Ты о его ошибках не суди…

Носи в себе не гнев на мир, а Бога…

И даже если нету сил – иди!

Неси свой крест, когда тоска сжимает

Твоё больное сердце до крови…

Когда тебя уныние съедает,

И, кажется, что в мире нет любви,

Себе тверди, что счастье есть на свете,

Ведь это не обман, и есть оно…

К примеру, мама, дом, семья и дети…

Любовь всегда со счастьем заодно!

Неси свой крест, когда друзья стреляют

В твою больную спину, в трудный час…

Так Бог тебя от тех освобождает,

Кто мог предать больнее в сотни раз…

Когда ты хочешь новую квартиру,

Кричишь «Молитвы Богу не слышны»,

Он сделает, что ты захочешь мира

В стране, что погибает от войны!

Неси свой крест!!! Чужой не примеряя…

Как стать дельфином птицу не учи…

Но если миллион свечей сгорает,

То их спасёт огонь одной свечи…

Вот так и ты, тепла отдай немного,

И ничего не требуя вернуть,

Почувствуешь, как много в сердце Бога…

А хочешь быть счастливым, значит – будь…

Ирина Самарина-Лабиринт

«Я была еврейкой. Но у меня не было документа о том, что я француженка. В 1921 г. никто не верил, что понадобится такой документ».

Симона Синьоре

⠀

Они были потрясающей парой, настоящей легендой. Певец и актер Ив Монтан, многогранный, громкий, обаятельный и Симона Синьоре, глубокая, интелигентная, вторая в истории француженка, завоевавшая премию «Оскар».

⠀

Симона, урожденная Симона Генриетта Шарлотта Каминкер родилась 25 марта 1921 года у француженки Жоржетты Синьоре и выходца из состоятельной семьи польско-австрийских евреев Андре Каминкера. Юность Симона провела в богемном артистическом Париже. С приходом немцев во французскую столицу еврейская фамилия Каминкер больше не гарантировала безопасности. Она взяла фамилию матери, но впоследствии говорила, что этот псевдоним был выбран ею в память о ее любимом киноактере Габриэле Синьоре. Свою первую крупную роль исполнила в фильме «Демоны зари» 1946 года, который снял её тогдашний муж режиссёр Ив Аллегре, в браке с которым у актрисы родилась дочь Катрин.

⠀

19 августа 1949 года произошла судьбоносная встреча Симоны Синьоре и молодого шансонье Ива Монтана. Это была любовь с первого взгляда. Ив взял её за руку и произнёс: «Какие у вас тонкие запястья!». Через 2 года Монтан и Синьоре поженились. Они стали одной из самых известных звездных пар мира, но, кроме того, супруги вели совместную общественную жизнь, поддерживая коммунистов Франции и посещая страны социалистического лагеря, в том числе Советский Союз. Особые чувства оба питали к Израилю.

⠀

Ряд источников утверждает, что Ив Монтан родился в семье итальянских евреев, но даже если это всего лишь желание найти еврейскую кровь в великом человеке, Монтан, действительно, воспринимал трагедию Холокоста как личную. Увидев однажды чудовищные кадры из концентрационных лагерей, он хранил в кошельке фото ребенка из Варшавского гетто.

⠀

В 1959 году Симона Синьоре и Ив Монтан впервые вместе посетили Израиль по приглашению премьер-министра Давида Бен-Гуриона и его жены. В Израиле Монтан и Синьоре посетили кибуцы, неформально общались, пели и танцевали с молодыми израильтянами, познакомились с солдатом американской армии, который одним из первых вошел в немецкий концлагерь Берген-Бельзен. В сердце Ив Монтана навсегда вошла Земля Израиля, населенная репатриантами со всех уголков планеты. «Для Монтана петь перед всеми этими людьми означало петь сразу в десяти городах Европы», — вспоминала Симона Синьоре. Впоследствии Синьоре не раз еще приезжала в Израиль, а также снялась в израильской экранизации романа Ромена Гари «Мадам Роза». Ив Монтан вернулся в Израиль в 1986 году по личному приглашению премьера Шимона Переса, чтобы принять участие в концерте в поддержку советских евреев-«отказников». Но в этот раз с ним уже не было его любимой Симоны…

⠀

Легенда европейского интеллектуального кино, обладательница американской премии «Оскара», французского «Сезара», британской премии BAFTA и итальянской кинонаграды «Давид ди Донателло», Симона Синьоре скончалась от рака поджелудочной железы 30 сентября 1985 года. Последние годы годы актрисы были омрачены обострением катаракты и пристрастием к алкоголю из-за отсутствия новых ролей. Ив Монтан ощущал себя виноватым в страданиях жены: Симона так и не смогла простить ему измену с Мерилин Монро, хотя на протяжении всей совместной жизни, даже во время ссор, не вспоминала ему эту историю. На частные вопросы она отвечала: «Я никогда не стану судить о том, что произошло с моей подругой и моим мужем, которые работали вместе, жили под одной крышей и, стало быть... делили одиночество».

⠀

Ив Монтан пережил супругу на шесть лет. Актер умер 9 ноября 1991 года от сердечного приступа прямо на съемочной площадке, заболев воспалением легких после купания в ледяной воде. За несколько лет до смерти Монтан прибыл в Израиль на 40-летие образования еврейского государства и выступил с одой, посвященной защитникам Масады. Это был последний визит великого артиста в Эрец-Исраэль.

⠀

Симона как-то сказала подруге: «Если бы ты знала, как я люблю его, этого парня... Жизнь без него — пустота». Согласно завещанию Монтана, его похоронили рядом с женой на кладбище Пер-Лашез. Их могила — символ вечной любви — стала культовым местом и ее часто посещают влюбленные пары.

Необычный портной

Зашивает людские сердца.

Превосходный покрой

Заставляет людей восклицать:

"Как же это смогли,

Как же заново сшили меня?"

Этот мудрости лик

Нити горя на радость сменял.

День и ночь Он не спал.

Столько было работы, забот.

Кто покой разорвал,

Кто надежду, что счастье придёт.

И народ приносил

Ту одежду, что сердцу стара.

Кто-то жизнь износил

И осталась от веры дыра...

Он латал и вставлял

Те заплатки, что дарят уют.

Он добром заполнял

Чудо-швы, что желанья вернут.

Платья детям дарил

Из веселья и сказочных дней.

Он доверие шил

И любовь для уставших людей.

И летели года,

А в каморке чудесный портной

Обшивал, как всегда,

Всех, кто в двери стучался с бедой.

Чтоб ушли без беды,

Чтоб легко покидали порог,

Души их, как сады,

Украшал благодатию Бог...

Ирина Самарина-Лабиринт

НЕНАГЛЯДНЫЙ МОЙ...

Музыка А. Пахмутовой

Слова Риммы Казаковой

Постарею, побелею,

Как земля зимой.

Я тобой переболею,

Ненаглядный мой.

Я тобой перетоскую,

Переворошу,

По тебе перетолкую,

Что в себе ношу.

До небес и бездн достану,

Время торопя,

И совсем твоею стану –

Только без тебя.

Мой товарищ стародавний,

Суд мой и судьба,

Я тобой перестрадаю,

Чтоб найти себя.

Я узнаю цену раю,

Ад вкусив в раю.

Я тобой переиграю

Молодость свою.

Переходы, перегрузки,

Долгий путь домой.

Вспоминай меня без грусти,

Ненаглядный мой.

ЛУЧШИЕ ПЕРЛЫ ЛАРИСЫ ГУЗЕЕВОЙ:

1. Хороших мужиков разбирают еще щенками

2. Замужем не значит мёртвая!

3. У тебя ноги уже кончились, а платье еще не началось!

4. Думала оргазм, а оказалось — это астма

5. … и принц где-то начёсывает хвост белого коня и к вам не торопится…

6. Ох и помотало же тебя по чужим кроватям!

7. А какую Вы хотите жену? Ну, купите надувную!

8. Больше не слушайтесь бабушек. Они, знаете, сами наколбасят по жизни, а потом изображают перед нами, что они таки прям все одуванчики.

9. А мама уже постелила все… пардон, стол накрыла…

10. Мама мне говорит: «Когда выходишь из себя,- рот не забывай закрывать!»

11. Отвыкать нужно постепенно… сначала изменять раз в неделю, потом раз в месяц…

12. Как чистить зубы, так же нужно заботиться и о мужчине.

13. Участница программы сетует, что мужчина был нерешительным. Лариса: «Да что Вы! Мужчины могут быть решительными только в одном случае — откинуть одеяло на кровати, и сказать «Welcome!»

14. Страсть — это когда любит всё, что ниже головы.

15. «… вам 45 лет… а у вас ни котёнка, ни ребёнка…»

16. Мужчина — он живой человек !!!

17. На чужой караваТЬ рот не разеваТЬ

18. Женщина должна действовать так: глаза горят, а грудь — два танка!

19. Если любят по-настоящему, то любят и размер вашей задницы, и вашу антигрудь!

20. Повернётся к солнцу задом,- солнца не видать!

21. Даже если в постели застукали — говори, что грелась! Замерзла как собака!

22. Счастье — состояние длительное. Всё остальное — оргазм.

23. Пока у него будет твёрдо в штанах-у него будет мягкое сердце

24. Жених Марко жалуется, что если женщины узнают, что он шеф-повар, то боятся готовить. Лариса: Это все равно что если живешь с гинекологом, спать с ним боятся — покрасивше видел…

25. Бывает такая любовь, что лучше заменить расстрелом.