Введение.
1.
Всего быстрей, уже определились,
Достойный стиль избрали,спору нет,
С небес на землю лиры опустились,
Прескромный разработали сюжет.
Редакторы колонками газет
За нас пред обывателем простились,
Не только чтоб ему развеять скуку,
Но чтоб и честь и сон направить в руку.
Приятна нам всегда веселая сатира
То Байрона размером,то - Шекспира.
2.
Есть у меня на всяко утро норма,
Ее всегда стараюсь соблюдать,
Иначе строй, размер и стиль и форма
От нераденья могут пострадать,
Хороший труд успеху,как платформа,
Не надо даже на костях гадать:
Два раза в день раздвинется кулиса
И суп внесет богиня компромисса.
3.
Ряды творцов заметно поредели
Им отмеряет правосудье срок,
Чтоб вечным стать, достаточно недели -
Глядишь,уж черви тянут трупный сок.
Кумиров мы своих недоглядели
И кануло усердие в песок.
Так незаметно мною съедена cобака.
Монтеня и Паскаля и Жан-Жака.
4.
Пройдись по кладбищу-почувствуешь брожешье,
Наполнишь текстом побледневший лист,
Что может быть грустней,чем разложенье,
Избави Бог от пытки,моралист,
При всем моем глубоком уваженье
Вольтер - латифундист и royalist.
Хоть убедить меня совсем не просто,
А написал он книжек девяносто!
5.
Ему любое дело удавалось,
А что ему,бедняге, оставалось
Хоть дорогой тогда была бумага,
Вольтер - творец,философ и трудяга,
Прощал обиды и давал взаймы
Таким его навек запомним мы.
Когда-то сяду я за переводы?
(В моем кругу - бригада слесарей!)
Своим пером он возбуждал народы,
Извозчиков,церковников,царей,
Его красавицы любили и уроды,
Учитель королевских дочерей,
Клянут его все девы Орлеана,
И больше всех,конечно,Иоанна!
6.
Узнать легко,используя анализ,
Как все его творенья создавались,
Кози-Санкта,Кандид,и про запас -
Мир,как он есть,Задиг,Микромегас,
Брамин,Жамсо и Простодушный,Скарментадо,
Их целое на свет явилось стадо!
И если я найду какую малость,
Которая бы Аруэ спасла,
За то,что "Иоанна прижималась
Горячим крупом к животу осла"
То мне б тогда награда полагалась,
И похвалам бы не было числа,
Но думаю,что все ж месье редактор
Проявит несговорчивый характер.
7.
Оставим благородного Вольтера,
Но только, откровенно говоря,
Его прошла пора,промчалась эра,
Но не погасла Гения заря,
И нам его теперь сгодится мера,
Что не напрасно все,что все не зря,
Ведь иногда ругается поспешно
И то,что вдруг становится успешно.
8.
Не Цезарь я,не Хлор,не Константин,
Но пусть услышат все мой страстный вопль,
Я на просторах каменных пустынь
Хочу построить свой Константинополь,
(Хотел соврать,древнее,чем Акрополь,
Но город мой - его далекий сын!)
Тогда бы вы,потомки Антиоха,
Узнали б,что шутить со мною-плохо!
9.
От байроновских я устал разделов,
Мне даже ненавистен этот строй,
Поэзия британцев побледнела,
Хоть рожицу какую ни сострой,
(Бессонной ночью,с обликом вампира,
Не думайте,что я забыл Шекспира!)
Лишь видимость преследует поэта,
Кого теперь благодарить за это?
Читателю такое не годится,
Когда она никак не разродится.
У Байрона,поверьте, после Гете,
Тяжелый слог похож на бегемота,
Второй писал поэмы гениально,
А Первый гений только - номинально.
10.
Но если даже я к утру устану,
Второго с первым,третьего с другим -
Я сравнивать их всех не перестану!
Как чай и воду с ромом дорогим,
Ведь что ни говорите,без Вольтера
Была бы вся литература сера!
Они все три корону надевали,
Но лишь один - властитель в идеале!
11.
Настанент час,все существа земные,
Далеких звезд услышат позывные,
Зародыши души,что начали с азов,
В глухой глуши услышат этот зов!
Магометане,ортодоксы,иудеи,
Короче,все рабы чужой идеи,
Бессмысленной,дурной и одиозной,
Напичканной лишь чепухой религиозной,
Я-оптимист, но ждать придется вместе
Им всем веков еще,наверно, двести!
12.
Этнографы доказывают в пене,
Как и могильщики,палеонтологи,
Что мы прошли всего лишь две ступени,
И что они достаточно пологи,
Две стадии,два уровня,две фазы,
И первобытного довольно в нас заразы,
И часто,знатокам на удивленье,
Мы двигались в обратном направленьи,
Как видим,хоть ученых и толпа,
Расскажут больше наши черепа.
13.
Пошли круги - упала ветка в пруд,
Грохочет дождь,гудит земля сырая
И молнии величественный кнут,
Бесценные свидетельства стирая,
А я, источники событий собирая,
Лет пять назад задумал этот труд,
Всего сильней,всего сильней желая
Эпоху описать второго Николая.
14.
Про корабли,про флот,шпицрутены и рею,
Про то,что глупый лось
Забрел в аранжерею
И про балы,про крепостных,про преданность,про казни,
Что время то печально началось
С банальной неприязни.
Что русский жил,от гнета завывая,
Что шар земной-могила мировая.
Напомню вам невольно про Тильзит,
О том как наш герой отправлен в депозит,
Читатель,изменю
Я Гнедича апокрифический размер,
Избавлю стих его от тягостных химер.
15.
Когда жестокий мир свое откроет око,
О днях судьбы начнем мы издалека,
И тихий хор невидимых творцов
На площадь высыпет из хижин и дворцов
------------------------------------------------------------------
По замыслу комиссии тогдашней,
Нависла тень судьбы над роковою башней,
Истории была нанесена обида:
Разрушена презренная бастида,
Все восемь узников отправлены домой,
И конюхи,и столяр и конвой...
Неслось из каждого парижского двора:
"Ici l'on danse, ah ça ira, ah ça ira!"