Вход на сайт
посовейтуйте книгу, про войну...
23.08.11 20:30
Ветка закрыта 24.08.11 22:30 (Тринити)
Модераторы пожалуйста не переносите тему в "читалку" там народа мало, а хотелось бы получить советы.
Нужна хорошая книга в подарок на русском, предпочтительней военное время про чечню или афган, и чтобы была более биографическая.
Нужна хорошая книга в подарок на русском, предпочтительней военное время про чечню или афган, и чтобы была более биографическая.
NEW 23.08.11 20:39
Самые лучшие книги о войне:
Виктор Суворов: "Выбор" и "Контроль".
Лучше об этом никто не написал. Одни перлы.
Чем хорошо из пистолета исполнять? Тем, что у пистолета пуля тупоконечная. У винтовочного
патрона (он же и к пулемету) пуля остроконечная. Она на дальние расстояния предназначена летать.
Та прошивает насквозь. А пистолетная тупоголовая — толкающая: идущего на тебя — остановит,
стоящего на коленях — опрокинет. Пистолетная пуля тем хороша, что не только убивает на краю
стоящего, но и толкает его в яму.
— Товарищ Ширманов, дайте пострелять немножко.
— Ну, постреляй.
Встал на место веселый гармонист Ваня Камаринский и пошел стрелять. Только успевают под-
таскивать! Ваню сменил Семка Белоконь. На другой цепочке тоже замена — дядя Вася-вязатель
прибежал: всем пострелять хочется.
Всем работы на расстреле хватает. Конвой вторую партию подогнал, по шкафам разогнал:
бушлаты снять, сапоги снять, мордами к стене! Воры перекованные бушлаты вяжут в связки по де-
сять, а обувь — гроздьями. Тут порядок должен быть: сначала сапоги и ботинки в пары связать, по-
том пары по размерам разобрать, потом в связки связать — ив машину. И бушлаты в машину грузят.
Всякие бушлаты. Рваные в основном. Но попадаются и ничего.
Перекованные, не будь дураками, свои бушлаты скинут, вроде от жары, и в общую кучу их. А
из общей кучи хвать другой, который получше. И ботинок куча. И там попадаются не очень рваные.
Так перекованные их себе. А свои — в кучу.
Конвой на это не реагирует. Не один ли конвою черт. Главное, чтоб потом бушлатов и ботинок
по количеству правильно было. И если перекованные подменили свое на чужое, так это делу не вре-
дит. Работа у перекованных нервная, пусть пользуются.
Дело вроде простое. Бац, бац. И еще — бац, бац. Но требует времени. Пригнали третью партию.
Разогнали по шкафам. Раздели, повязали. Постреляли. Еще одну пригнали. По шкафам разогнать —
минутное дело. И раздеть — не проблема. Не проблема и стрелять. Вязать проволокой — вот в чем
загвоздка. Бросил Ширманов всех исполнителей на вязание. Чтоб не по одному вязать, а сразу чело-
век по пятьшесть. Помогло. Быстрее дело пошло.
И перекованным веселее. Только сменили бушлаты, а тут новая партия раздевается. Глядишь,
бушлатик и лучший окажется. И ботиночки попадаются. Из четырехсот человек у кого-то да и ока-
жутся новые ботинки. И бушлат можно выбрать — залюбуешься. Так что после пятой партии пере-
кованные все в новеньких бушлатах, все новыми ботинками поскрипывают. Двенадцать их человек.
Правда, работу их легкой не назовешь. Яма — чья работа? Их работа. Но яму не только выкопать
надо. В яме работать надо. Трупы по яме растаскивать. Трупы укладывать надо. По краям порядоч-
ком, посредине — навалом. Настреляют человек двадцать, стоп стрельбе, перекованные — в яму,
укладка.
Исполнители качественно работают, но такова уж человеческая порода: голова прострелена, а
он еще жив. Тогда заявка наверх: тут один шевелится, добейте.
Или сами перекованные добивают ломом. Исполнители тоже помогают, как настреляют чело-
век двадцать, так перед тем, как перекованных на укладку пустить, в кучу стреляют.
Для верности.
В два часа тетя Маша обед подвезла: что, работнички, проголодались? Холованов к народу об-
ращается: сейчас обедать будем или дело закончим? Строгий он командир, но работа идет напря-
женная, и в такие моменты люди сближаются.
Люди понимают друг-друга с полуслова, субординация сейчас только мешает.
Заполнилась яма с одного края почти до самого верха. Там сразу и присыпали землей.
— Отстрелялись. Хорошо отстрелялись. Яма только не засыпана с другой стороны.
Ну это дело не трудное. Копать тяжело, завалить — не проблема.
Ширманов акт, составляет, дядя Вася — ведомость расхода боеприпасов.
Перекованные собирают последние бушлаты и ботинки. У самых шкафов.
Подписал Холованов акт. Поманил пальцем собаководов. Те знаки начальственные без подска-
зок понимают — с собаками к шкафам.
— Эй, ребята, — Холованов перекованным, — мы сегодня четыреста четыре человечка утеши-
ли, а в плане вас четыреста семнадцать. Вас тоже ведь в план включили.
Про то, что надо прятаться в шкафах, он не говорил. Сами понимать должны. Если собак спус-
тили, так прячьтесь. А их спустили. Собакам тоже практика нужна.
Быстро перекованные по шкафам попрятались. Собаки только троих изорвать успели, да и то не
сильно. Оттащили собак.
— Покрасовались в новых бушлатах? Ботинки новые не жмут? Снимайте, ребята.
Мордами — круу-гом! Руки назад! В делах ваших написано, что встали на путь исправления, а
на мой взгляд, горбатого могила исправит.
Вой в кабинках железных, рев. Это ничего. Войте, визжите — на спецучастке свобода. Хоть
мяукайте, если нравится.
— Тетя Маша, у нас еще двенадцать. Пострелять не хочется? — Да ну вас, охальники, смерто-
убийством заниматься. Кончайте скорее и подходите водку пить.
Ликвидировали четыреста шестнадцать, а в списке четыреста семнадцать. Еще один. Этот осо-
бый.
Это американский инженер, специалист по подслушиванию. Этого Холованов лично стреляет.
Вот и все. И вечер.
Хорошо вечером на Волге. Лещ в плавнях плещет. Из-за реки песня плывет.
Пароход колесами шлепает. Бакены загорелись. Красные и белые огонечки.
Все в команде исполнителей любят массовые расстрелы. Потому как массовый на свежем воз-
духе.
Что больше всего сплачивает людей? Совместная работа. Чем труднее работа, чем ответствен-
нее она, тем крепче дружба между теми, кто ее выполняет. Пылает костер, жаром пышет, искры хо-
роводом в небо, тушенка в банках, колбаса копченая — не разрежешь. Дядя Вася-вязатель палочкой
картошки печеные из огня катает.
А водка горькая.
Виктор Суворов: "Выбор" и "Контроль".
Лучше об этом никто не написал. Одни перлы.
Чем хорошо из пистолета исполнять? Тем, что у пистолета пуля тупоконечная. У винтовочного
патрона (он же и к пулемету) пуля остроконечная. Она на дальние расстояния предназначена летать.
Та прошивает насквозь. А пистолетная тупоголовая — толкающая: идущего на тебя — остановит,
стоящего на коленях — опрокинет. Пистолетная пуля тем хороша, что не только убивает на краю
стоящего, но и толкает его в яму.
— Товарищ Ширманов, дайте пострелять немножко.
— Ну, постреляй.
Встал на место веселый гармонист Ваня Камаринский и пошел стрелять. Только успевают под-
таскивать! Ваню сменил Семка Белоконь. На другой цепочке тоже замена — дядя Вася-вязатель
прибежал: всем пострелять хочется.
Всем работы на расстреле хватает. Конвой вторую партию подогнал, по шкафам разогнал:
бушлаты снять, сапоги снять, мордами к стене! Воры перекованные бушлаты вяжут в связки по де-
сять, а обувь — гроздьями. Тут порядок должен быть: сначала сапоги и ботинки в пары связать, по-
том пары по размерам разобрать, потом в связки связать — ив машину. И бушлаты в машину грузят.
Всякие бушлаты. Рваные в основном. Но попадаются и ничего.
Перекованные, не будь дураками, свои бушлаты скинут, вроде от жары, и в общую кучу их. А
из общей кучи хвать другой, который получше. И ботинок куча. И там попадаются не очень рваные.
Так перекованные их себе. А свои — в кучу.
Конвой на это не реагирует. Не один ли конвою черт. Главное, чтоб потом бушлатов и ботинок
по количеству правильно было. И если перекованные подменили свое на чужое, так это делу не вре-
дит. Работа у перекованных нервная, пусть пользуются.
Дело вроде простое. Бац, бац. И еще — бац, бац. Но требует времени. Пригнали третью партию.
Разогнали по шкафам. Раздели, повязали. Постреляли. Еще одну пригнали. По шкафам разогнать —
минутное дело. И раздеть — не проблема. Не проблема и стрелять. Вязать проволокой — вот в чем
загвоздка. Бросил Ширманов всех исполнителей на вязание. Чтоб не по одному вязать, а сразу чело-
век по пятьшесть. Помогло. Быстрее дело пошло.
И перекованным веселее. Только сменили бушлаты, а тут новая партия раздевается. Глядишь,
бушлатик и лучший окажется. И ботиночки попадаются. Из четырехсот человек у кого-то да и ока-
жутся новые ботинки. И бушлат можно выбрать — залюбуешься. Так что после пятой партии пере-
кованные все в новеньких бушлатах, все новыми ботинками поскрипывают. Двенадцать их человек.
Правда, работу их легкой не назовешь. Яма — чья работа? Их работа. Но яму не только выкопать
надо. В яме работать надо. Трупы по яме растаскивать. Трупы укладывать надо. По краям порядоч-
ком, посредине — навалом. Настреляют человек двадцать, стоп стрельбе, перекованные — в яму,
укладка.
Исполнители качественно работают, но такова уж человеческая порода: голова прострелена, а
он еще жив. Тогда заявка наверх: тут один шевелится, добейте.
Или сами перекованные добивают ломом. Исполнители тоже помогают, как настреляют чело-
век двадцать, так перед тем, как перекованных на укладку пустить, в кучу стреляют.
Для верности.
В два часа тетя Маша обед подвезла: что, работнички, проголодались? Холованов к народу об-
ращается: сейчас обедать будем или дело закончим? Строгий он командир, но работа идет напря-
женная, и в такие моменты люди сближаются.
Люди понимают друг-друга с полуслова, субординация сейчас только мешает.
Заполнилась яма с одного края почти до самого верха. Там сразу и присыпали землей.
— Отстрелялись. Хорошо отстрелялись. Яма только не засыпана с другой стороны.
Ну это дело не трудное. Копать тяжело, завалить — не проблема.
Ширманов акт, составляет, дядя Вася — ведомость расхода боеприпасов.
Перекованные собирают последние бушлаты и ботинки. У самых шкафов.
Подписал Холованов акт. Поманил пальцем собаководов. Те знаки начальственные без подска-
зок понимают — с собаками к шкафам.
— Эй, ребята, — Холованов перекованным, — мы сегодня четыреста четыре человечка утеши-
ли, а в плане вас четыреста семнадцать. Вас тоже ведь в план включили.
Про то, что надо прятаться в шкафах, он не говорил. Сами понимать должны. Если собак спус-
тили, так прячьтесь. А их спустили. Собакам тоже практика нужна.
Быстро перекованные по шкафам попрятались. Собаки только троих изорвать успели, да и то не
сильно. Оттащили собак.
— Покрасовались в новых бушлатах? Ботинки новые не жмут? Снимайте, ребята.
Мордами — круу-гом! Руки назад! В делах ваших написано, что встали на путь исправления, а
на мой взгляд, горбатого могила исправит.
Вой в кабинках железных, рев. Это ничего. Войте, визжите — на спецучастке свобода. Хоть
мяукайте, если нравится.
— Тетя Маша, у нас еще двенадцать. Пострелять не хочется? — Да ну вас, охальники, смерто-
убийством заниматься. Кончайте скорее и подходите водку пить.
Ликвидировали четыреста шестнадцать, а в списке четыреста семнадцать. Еще один. Этот осо-
бый.
Это американский инженер, специалист по подслушиванию. Этого Холованов лично стреляет.
Вот и все. И вечер.
Хорошо вечером на Волге. Лещ в плавнях плещет. Из-за реки песня плывет.
Пароход колесами шлепает. Бакены загорелись. Красные и белые огонечки.
Все в команде исполнителей любят массовые расстрелы. Потому как массовый на свежем воз-
духе.
Что больше всего сплачивает людей? Совместная работа. Чем труднее работа, чем ответствен-
нее она, тем крепче дружба между теми, кто ее выполняет. Пылает костер, жаром пышет, искры хо-
роводом в небо, тушенка в банках, колбаса копченая — не разрежешь. Дядя Вася-вязатель палочкой
картошки печеные из огня катает.
А водка горькая.
NEW 23.08.11 21:02
Извините всё не осилила почитать...
Поискала в книжном магазине, а там очень много книг этого автора и главное то не разберешься, большая половина про 2 Мировую войну и Сталинское время. Если не трудно подскажите конкретную книжку про времена которые меня интересуют если у этого автора вообще такие книги есть
Поискала в книжном магазине, а там очень много книг этого автора и главное то не разберешься, большая половина про 2 Мировую войну и Сталинское время. Если не трудно подскажите конкретную книжку про времена которые меня интересуют если у этого автора вообще такие книги есть

NEW 23.08.11 21:21
NEW 23.08.11 21:39
Жутко написано, никогда не стала бы читать, отвратительно. да, война всегда отвратительна, ну зачем ж читать еще про ето? Как расстреливали и закапывали?
Про войну мне нравится Владимира Богомолова «Моме́нт истины» ( «В а́вгусте со́рок четвёртого») Нo ето про ВОВ.
Про войну мне нравится Владимира Богомолова «Моме́нт истины» ( «В а́вгусте со́рок четвёртого») Нo ето про ВОВ.
NEW 23.08.11 21:47
Вот ещё немного Суворова:
Отгремел зал. И пошли выступающие с трибуны мудрость сталинскую восхвалять. И пошли
выступающие призывать к террору беспощадному, к истреблению врагов как бы искусно они ни
маскировались, под какими бы личинами ни прятались. Хлопает зал выступающим. Одобряет. Тре-
бует зал: Смерти! Смерти! Смерти! Смерти, товарищи, желаете? Это можно. Это пожалуйста. Это
сколько угодно. Вот вам, если так уж хочется:
снова Холованов идет. Не спешит. В задних рядах, которые он прошел, — облегчение. Лица в
задних рядах такие, словно несли грузчики каждый по пять мешков цемента, но вот сбросили их и
присели под стеночкой: глаза к небу, языки наружу, на губах улыбка глупого счастья.
Чем больше рядов проходит Холованов, тем больше расслабления в задних рядах, тем больше
напряжения в передних.
Но прошел Холованов все ряды и по ступенькам — на сцену. Замер президиум. Тут на сцене
весело было, тут на сцене вроде и не замечали, что Там внизу происходит. Оживились товарищи в
президиуме, воротники поправляют, прически.
Так новобранцы себя ведут под взглядом свирепого старшины. Только товарищ Сталин невоз-
мутим. Только товарищ Сталин выступление слушает, головой покачивая, то ли одобряя говорящего,
то ли не соглашаясь с ним.
Оглядел Холованов президиум. У товарища Ежова глаза бегают, рукам товарищ Ежов места
найти не может: карманы свои на груди ощупывает, воротник проверяет, застегнут ли. Только сейчас
в сталинское ухо щебетал… а тут челюсть дрогнула и отвалилась. И товарищ Микоян неспокоен.
Товарищ Микоян — в галстуке. Так вот — за галстук себя, за ворот рубахи: вроде все застегнуто,
вроде галстук завязан, но чуть давит…
Не стал Холованов Ежова брать. И на Микояна сегодня приказа не было. Пошел Холованов к
трибуне — и выступающего за плечо: пройдемте…
А вот ещё:
Дядя Вася-вязатель, он же — Вася-киношник, знай себе ручку крутит, делегатов радостных
снимает. Голосуйте, дорогие товарищи, зачеркивайте кого нравится, вписывайте кого хочется…
Много вас таких было. На предшествующих съездах. Дядя Вася вот так же всех вас и снимал, ува-
жаемые. К примеру, на прошлом съезде, на XVII. Делегаты тогда, как и сейчас, тоже прикидывались
честными гражданами. Надо признаться, со стороны так и казалось. Представлялось, что все они
(или в большинстве своем) — наши родные советские люди… А что оказалось? Оказалось, что почти
поголовно съезд предыдущий был вражеским, шпионским, предательским и вредительским. Больше
половины делегатов вскоре перестрелять пришлось. Многих, ох, многих дядя Вася потом повторно
снимал. Но уже индивидуально. В камере смертников. Интересно хронику старую крутить: вот го-
лову гнут делегатскую, вот делегат сапог палача лижет, вот он, гад, кричит, что товарища Сталина
страсть как любит, что жизнь готов отдать… Ну и отдай. В чем проблема? Сапог-то зачем слюня-
вить?
Или вот:
Бревенчатая комната с тремя широкими окнами, с картой Испании и портретом диктатора на
стене. Вся испанская группа в сборе. Шесть девочек. В испанской группе лекция о французской ре-
волюции. Хорошо бы об испанской, но за неимением таковой приходится обходиться примерами из
истории соседней страны. Читает лекцию заместитель директора Института Мировой революции то-
варищ Холованов:
— Жил-был король Луй. Не первый Луй. А шестнадцатый. Французские товарищи с этим не
смирились. Они поймали Луя и отрубили ему…
Внимание слушательниц заметно возросло.
— …голову.
Одни перлы...
А вот это как?
кинематографист Макар в кинобудке коробками гремит. Потух свет. Без титров и вступлений —
фильм: товарищ Бухарин — среди комсомольцев. Товарищ Бухарин — среди красноармейцев. Това-
рищ Бухарин — друг пионеров. Товарищ Бухарин — на великой стройке коммунизма, на ББК — Бе-
ломорско-Балтийском канале. А на заднем плане какие-то люди в сером радостно тачки катают. И
кругом портреты товарища Бухарина. Тысячи портретов. Книги товарища Бухарина. Культ личности
товарища Бухарина. Арест гражданина Бухарина. Процесс врага народа, изменника, агента между-
народного капитализма и трех иностранных разведок, проходимца Бухарина. Расстрел мерзавца Бу-
харина. Затем — расстрел командарма первого ранга Фриновского и комиссара государственной
безопасности первого ранга Заковского, которые вредительским образом подготовили и провели
процесс Бухарина.
Товарищ Сталин любит каждый фильм смотреть по многу раз. Но сегодня у товарища Сталина
нет настроения.
— Товарищ Макар, хватит про это. Давайте что-нибудь веселенькое.
Что-нибудь веселенькое подавай! Так вот: не надо говорить, что работа пала-
ча-кинематографиста — дело простое. Да ни в коем случае! Подавай веселенькое. Поди сообрази:
полки коробками с лентами забиты… Веселенькое… Макар содержание всех лент знает, ход всех
процессов над врагами помнит. Назови фамилию, он мигом с полки нужную ленту снимает… А вра-
гов-то вон какие уймищи перестреляны. От каждого врага — нити к десятку других, а от каждого из
других — опять же нити… Вражеские заговоры разветвлялись и переплетались фантастическими
узорами. Макар помнит, кто с кем связан был, помнит, кто кого расстреливал, а расстреливающие
сами в заговорах состояли, сами были с кем-то связаны. Назови Макару любого врага, он тут же ап-
парат включает, фильм нужный крутит, а сам уж знает, какой за этим может заказ последовать…
Если приказ точный, Макар его сразу выполнит, Но как выполнять заказ расплывчатый про ве-
селенькое? Что есть веселенькое? У каждого свое понятие про веселенькое. Дядя Вася, на пенсию
ушедший, вкусы зрителя за много лет изучил. Он бы… Но и Макар не промах. Проскочил этикетки
взглядом, названий даже не читая, выхватил ту ленту, которую посчитал соответствующей заказу,
выглянул головой из двери кинобудки:
— Товарищ Сталин, тут вон лента про то, как девушку расстреливают…
Трещит аппарат, ленту мотает. Товарищ Сталин веселенький фильм смотрит про то, как де-
вушку расстреливают… В расстрельном лесу весна свирепствует. Бесстыжая такая весна. Распут-
ная… Избили девушку так, как у нас умеют, на мокрый песок бросили, и начальник расстрельной
партии Холованов ей сапог в лицо тычет:
— Целуй.
Смеялся все товарищ Сталин. А тут примолк. Волнуется товарищ Сталин. Никому не дано ви-
деть сталинского волнения: пустой зал, темнота. Повернулся:
— Еще раз, пожалуйста.
Совсем товарищ Сталин серьезным стал. Приказал еще раз фильм крутить про девушку. И еще
раз. Хочется поделиться. Но с кем?
— Товарищ Макар…
— Слушаю, товарищ Сталин.
— Вы видели?
— Видел, товарищ Сталин.
— Как жалко, что этот фильм, понимаешь, я никому показать не могу. Как жалко. Вот смотри-
те, товарищ Макар, он ей говорит сапог целовать, а она, понимаешь, не целует. Ее расстреливают, ее
убивают, а она, понимаешь, не целует сапог. Какая девушка, понимаешь, упрямая.
В ответ на:
ну зачем ж читать еще про ето? Как расстреливали и закапывали?
А это и есть реальная война. Убийство и ничего кроме этого.ну зачем ж читать еще про ето? Как расстреливали и закапывали?
В ответ на:
Про войну мне нравится Владимира Богомолова «Моме́нт истины» ( «В а́вгусте со́рок четвёртого»)
Там война сильно приукрашена и облагорожена. От реальной войны там ничего не осталось.Про войну мне нравится Владимира Богомолова «Моме́нт истины» ( «В а́вгусте со́рок четвёртого»)
Вот ещё немного Суворова:
Отгремел зал. И пошли выступающие с трибуны мудрость сталинскую восхвалять. И пошли
выступающие призывать к террору беспощадному, к истреблению врагов как бы искусно они ни
маскировались, под какими бы личинами ни прятались. Хлопает зал выступающим. Одобряет. Тре-
бует зал: Смерти! Смерти! Смерти! Смерти, товарищи, желаете? Это можно. Это пожалуйста. Это
сколько угодно. Вот вам, если так уж хочется:
снова Холованов идет. Не спешит. В задних рядах, которые он прошел, — облегчение. Лица в
задних рядах такие, словно несли грузчики каждый по пять мешков цемента, но вот сбросили их и
присели под стеночкой: глаза к небу, языки наружу, на губах улыбка глупого счастья.
Чем больше рядов проходит Холованов, тем больше расслабления в задних рядах, тем больше
напряжения в передних.
Но прошел Холованов все ряды и по ступенькам — на сцену. Замер президиум. Тут на сцене
весело было, тут на сцене вроде и не замечали, что Там внизу происходит. Оживились товарищи в
президиуме, воротники поправляют, прически.
Так новобранцы себя ведут под взглядом свирепого старшины. Только товарищ Сталин невоз-
мутим. Только товарищ Сталин выступление слушает, головой покачивая, то ли одобряя говорящего,
то ли не соглашаясь с ним.
Оглядел Холованов президиум. У товарища Ежова глаза бегают, рукам товарищ Ежов места
найти не может: карманы свои на груди ощупывает, воротник проверяет, застегнут ли. Только сейчас
в сталинское ухо щебетал… а тут челюсть дрогнула и отвалилась. И товарищ Микоян неспокоен.
Товарищ Микоян — в галстуке. Так вот — за галстук себя, за ворот рубахи: вроде все застегнуто,
вроде галстук завязан, но чуть давит…
Не стал Холованов Ежова брать. И на Микояна сегодня приказа не было. Пошел Холованов к
трибуне — и выступающего за плечо: пройдемте…
А вот ещё:
Дядя Вася-вязатель, он же — Вася-киношник, знай себе ручку крутит, делегатов радостных
снимает. Голосуйте, дорогие товарищи, зачеркивайте кого нравится, вписывайте кого хочется…
Много вас таких было. На предшествующих съездах. Дядя Вася вот так же всех вас и снимал, ува-
жаемые. К примеру, на прошлом съезде, на XVII. Делегаты тогда, как и сейчас, тоже прикидывались
честными гражданами. Надо признаться, со стороны так и казалось. Представлялось, что все они
(или в большинстве своем) — наши родные советские люди… А что оказалось? Оказалось, что почти
поголовно съезд предыдущий был вражеским, шпионским, предательским и вредительским. Больше
половины делегатов вскоре перестрелять пришлось. Многих, ох, многих дядя Вася потом повторно
снимал. Но уже индивидуально. В камере смертников. Интересно хронику старую крутить: вот го-
лову гнут делегатскую, вот делегат сапог палача лижет, вот он, гад, кричит, что товарища Сталина
страсть как любит, что жизнь готов отдать… Ну и отдай. В чем проблема? Сапог-то зачем слюня-
вить?
Или вот:
Бревенчатая комната с тремя широкими окнами, с картой Испании и портретом диктатора на
стене. Вся испанская группа в сборе. Шесть девочек. В испанской группе лекция о французской ре-
волюции. Хорошо бы об испанской, но за неимением таковой приходится обходиться примерами из
истории соседней страны. Читает лекцию заместитель директора Института Мировой революции то-
варищ Холованов:
— Жил-был король Луй. Не первый Луй. А шестнадцатый. Французские товарищи с этим не
смирились. Они поймали Луя и отрубили ему…
Внимание слушательниц заметно возросло.
— …голову.
Одни перлы...
А вот это как?
кинематографист Макар в кинобудке коробками гремит. Потух свет. Без титров и вступлений —
фильм: товарищ Бухарин — среди комсомольцев. Товарищ Бухарин — среди красноармейцев. Това-
рищ Бухарин — друг пионеров. Товарищ Бухарин — на великой стройке коммунизма, на ББК — Бе-
ломорско-Балтийском канале. А на заднем плане какие-то люди в сером радостно тачки катают. И
кругом портреты товарища Бухарина. Тысячи портретов. Книги товарища Бухарина. Культ личности
товарища Бухарина. Арест гражданина Бухарина. Процесс врага народа, изменника, агента между-
народного капитализма и трех иностранных разведок, проходимца Бухарина. Расстрел мерзавца Бу-
харина. Затем — расстрел командарма первого ранга Фриновского и комиссара государственной
безопасности первого ранга Заковского, которые вредительским образом подготовили и провели
процесс Бухарина.
Товарищ Сталин любит каждый фильм смотреть по многу раз. Но сегодня у товарища Сталина
нет настроения.
— Товарищ Макар, хватит про это. Давайте что-нибудь веселенькое.
Что-нибудь веселенькое подавай! Так вот: не надо говорить, что работа пала-
ча-кинематографиста — дело простое. Да ни в коем случае! Подавай веселенькое. Поди сообрази:
полки коробками с лентами забиты… Веселенькое… Макар содержание всех лент знает, ход всех
процессов над врагами помнит. Назови фамилию, он мигом с полки нужную ленту снимает… А вра-
гов-то вон какие уймищи перестреляны. От каждого врага — нити к десятку других, а от каждого из
других — опять же нити… Вражеские заговоры разветвлялись и переплетались фантастическими
узорами. Макар помнит, кто с кем связан был, помнит, кто кого расстреливал, а расстреливающие
сами в заговорах состояли, сами были с кем-то связаны. Назови Макару любого врага, он тут же ап-
парат включает, фильм нужный крутит, а сам уж знает, какой за этим может заказ последовать…
Если приказ точный, Макар его сразу выполнит, Но как выполнять заказ расплывчатый про ве-
селенькое? Что есть веселенькое? У каждого свое понятие про веселенькое. Дядя Вася, на пенсию
ушедший, вкусы зрителя за много лет изучил. Он бы… Но и Макар не промах. Проскочил этикетки
взглядом, названий даже не читая, выхватил ту ленту, которую посчитал соответствующей заказу,
выглянул головой из двери кинобудки:
— Товарищ Сталин, тут вон лента про то, как девушку расстреливают…
Трещит аппарат, ленту мотает. Товарищ Сталин веселенький фильм смотрит про то, как де-
вушку расстреливают… В расстрельном лесу весна свирепствует. Бесстыжая такая весна. Распут-
ная… Избили девушку так, как у нас умеют, на мокрый песок бросили, и начальник расстрельной
партии Холованов ей сапог в лицо тычет:
— Целуй.
Смеялся все товарищ Сталин. А тут примолк. Волнуется товарищ Сталин. Никому не дано ви-
деть сталинского волнения: пустой зал, темнота. Повернулся:
— Еще раз, пожалуйста.
Совсем товарищ Сталин серьезным стал. Приказал еще раз фильм крутить про девушку. И еще
раз. Хочется поделиться. Но с кем?
— Товарищ Макар…
— Слушаю, товарищ Сталин.
— Вы видели?
— Видел, товарищ Сталин.
— Как жалко, что этот фильм, понимаешь, я никому показать не могу. Как жалко. Вот смотри-
те, товарищ Макар, он ей говорит сапог целовать, а она, понимаешь, не целует. Ее расстреливают, ее
убивают, а она, понимаешь, не целует сапог. Какая девушка, понимаешь, упрямая.
NEW 23.08.11 22:25
в ответ Миссис Улыбка 23.08.11 20:30
Про Чечню и Афган есть книги у такого автора,как Проханов А.А.Правда,не знаю,биографичны ли они.Возможно это просто романы о войне.О чеченской - "Чеченский блюз".Об Афганской - "Сон о Кабуле", "Там,в Афганистане","600 лет после битвы","Дерево в центре Кабула".Уточните в интернете,знаю он менял названия некоторых романов.Одна и та же книга может быть под разным названием.Например, Сон о Кабуле может быть издана как "Восточный бастион".
NEW 23.08.11 22:27
в ответ Миссис Улыбка 23.08.11 20:30
NEW 23.08.11 22:35
В ответ на:
Например, "Освободитель" и "Аквариум".
Это и есть публицистика. Интересно, но мозги немного напрягает. А романы "Контроль" и "Выбор" - это чисто развлекательная литература. И в отличие от всяких довженок и прочих 28 панфиловцев - ещё и правдивая при том.Например, "Освободитель" и "Аквариум".
NEW 23.08.11 22:43
в ответ Fighter 23.08.11 22:40
В ответ на:
Вообще, Суворов-Резун - фигура весьма спорная. Больше аналитик, чем писатель.
В любом случае это - личность. Он начал то, что сейчас делают многие. Начинать всегда сложнее, чем продолжать. Легко всё анализировать сейчас, когда Берлинскую стену сломали. А когда он это всё начинал - его не клевал только ленивый, и на Востоке, и на Западе...Вообще, Суворов-Резун - фигура весьма спорная. Больше аналитик, чем писатель.
NEW 23.08.11 22:53
Человека судят по поступкам.
А поступок он совершил весьма неблаговидный. Неблаговидный вне зависимости от обстоятельств или общественного мнения.
Может быть он и хорош в качестве военного историка, но литератор - весьма посредственный. Хотя в качестве развлечения почитать можно.
в ответ alex132 23.08.11 22:43
В ответ на:
В любом случае это - личность. Он начал то, что сейчас делают многие.
В любом случае это - личность. Он начал то, что сейчас делают многие.
Человека судят по поступкам.
А поступок он совершил весьма неблаговидный. Неблаговидный вне зависимости от обстоятельств или общественного мнения.
Может быть он и хорош в качестве военного историка, но литератор - весьма посредственный. Хотя в качестве развлечения почитать можно.